Н.П.Ставров

Вторая МИРОВАЯ

Великая ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

ТОМ ПЕРВЫЙ

ГЛАВЫ I—III

МОСКВА 2006

 

И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый дьяволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.

(Апокалипсис, гл. 12, ст. 7-9)

 

(Евангелие от Матфея, гл. 24, ст. 3-6)

ISBN 5-94681-008-1 ISBN 5-94681-008-1(1) © Н.П. Ставров, 2006 ©Вторая Мировая— Великая Отечественная

Приступили к Нему ученики и спросили: скажи нам, когда это будет? И какой признак Твоего пришествия и кончины века?

Иисус сказал им в ответ: берегитесь, чтобы кто не прельстил вас... Услышите о войнах и военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть, но это ещё не конец.

 

"Август-Принт" заказ № 077

 

глава I. Предыстория

глава II. Мировая война

глава III. Энигма

 

ГЛАВА III.

Энигма

Уже в июне сорок первого разразилась катастрофа. Жуков, предпочитая не называть вещи своими именами, пишет об итогах немецкого наступления, выбирая до странности туманные формулировки: «Всё это... явилось большой неожиданностью для советского народа и наших войск, которые в психологическом отношении не были подготовлены к таким тяжким испытаниям»⁸³. —Однако советский народ к началу войны уже два десятилетия воспитывался на аксиоме, что «от тайги до Британских морей Красная Армия всех сильней». К тому же не следует забывать, что единственной и главной задачей Советской власти являлась Революция, — а отнюдь не автаркия в географических пределах 1/6 части суши,— как это внушалось одураченным миллионам советских граждан — «советскому народу», о котором советские военачальники потом столь патетически писали в мемуарах.

«В тяжёлые и беспокойные дни и ночи начала войны мысли невольно обращались к недавнему прошлому. Многие искали ответ на мучительный вопрос: как это получилось, ведь все были уверены, ч то "если завтра война", враг будет немедленно сломлен и разбит. Об этом много говорилось в книгах, кинофильмах и даже в песнях...» — Так в своих воспоминаниях начинает главу «Пора суровых испытаний» генеральный авиаконструктор А.С.Яковлев. Он продолжает: «Не один командир с горечью вспоминал о "фантастике", которой, к сожалению, пронизывалась наша пропаганда перед войной, сеявшая иллюзии о том, что война, если она произойдёт, будет выиграна быстро, малой кровью и на территории противника»¹.

Летом 1939 года была издана книга Н. Шнанова «Первый удар. Повесть о будущей войне». Книга появилась в учебной серии «Библиотека командира». То обстоятельство, что книга II!панова вышла в Военном издательстве Наркомата Обороны СССР, свидетельствовало о многом. «Повесть о будущей войне» выражала государственную доктрину военной политики Советской власти. Книга начинается беседой офицеров-лётчиков, в которой советские соколы рассказывают, как новейшие немецкие «мессершмитты» горели в небе Испании: авиация республиканцев громила Люфтваффе: «"В некоторых боях па каждый республиканский самолёт приходилось по три немца. Бывало и больше... Республиканских пять, а их двадцать пять". И всё же, по Н. Шпанову, немецко-фашистские самолёты по-чему-то терпели поражение.

Описанный в повести курьёзный разговор происходит накануне Дня авиации, а на другой день, 18 августа,—традиционный воздушный парад². Здесь, на глазах у зрителей, устанавливается мировой рекорд высоты. Тут же рекордсмен произносит речь о превосходстве нашей техники и лётного искусства:

"—Мы знаем: в тот же миг, когда фашисты посмеют нас тронуть, Красная Армия перейдёт границы вражеской страны... Наша оборона — наступление. Красная Армия ни единого часа не останется на рубежах, она не станет топтаться на месте, а стальной лавиной рине тся на территорию поджигателей войны. С того момента, как враг попытается нарушить наши границы, для нас перестанут существовать границы его страны. И первыми среди первых будут советские лётчики!"

Буря оваций потрясает воздух. И вдруг внезапная тишина нависает над аэродромом.

"Гулко, ясно, так что было слышно дыхание диктора, репродукторы разносили над толпой:

— Всем, всем, всем! Сегодня, 18 августа, в семнадцать часов крупные соединения германской авиации перелетели советскую границу. Противник был встречен частями наших воздушных сил. После упорного боя самолёты противника повернули обратно, преследуемые нашими лётчиками..."

Так, по Н. Шпанову, началась война.

Далее повесть регистрирует события первого дня войны буквально по минутам.

17⁰⁰ — германские самолёты пересекли границу СССР.

Через одну минуту — в 17°' — первый воздушный бой.

Через 29 минут — последний неприятельский самолёт покидает пределы воздушного пространства СССР.

Ещё четыре минуты — и советские истребители прорывают охранение противника, входят в его расположение, подавляют авиацию ПВО врага и расчищают путь краснозвёздным бомбардировщикам и штурмовикам.

17⁴⁵-19⁰¹⁾. Германский штабист фиксирует полный срыв удара, подготовленного фашистской авиацией. "Большевики встретили пас у самой границы... Мы были встречены истребительными частями охранения на глубине от двух до четырёх километров... Когда мы подходили к границе, они были уже в воздухе и ждали нас... Ни одно крупное соединение бомбардировщиков, посланных для закупорки большевистских аэродромов, не достигло цели..."

Теперь описываемое в повести советское авиационное соединение приступает к выполнению боевого задания — нанесению контрудара. В 19⁰⁰ штурмовые части вылетают для атаки аэродромов противника, в 19²⁰ в воздух подымаются 720 скоростных дальних бомбардировщиков и разведчиков. Цель — бомбёжка промышленного района Фюрт-Нюрнберг, где сосредоточены важные самолётостроительные, химические и другие военные заводы.

21⁰⁰-22³⁰. Несмотря на то что советские авиационные колонны удалились уже более чем на тысячу километров от своей границы, они почти не встречают сопротивления. Советские лётчики проводят воздушные бои, в результате которых немцы теряют сбитыми или повреждёнными 55 процентов истребителей "мессершмитт", 45 процентов истребителей "арадо-удет" и 96,5 процента бомбардировщиков "хейнкель".

24⁰⁰-О2⁰⁰. Советские бомбардировщики громя т цель. На авиационном заводе "Дорнье" погашены огни. Немецкие рабочие с нетерпением ожидают момента, когда бомбы будут сброшены на завод, в котором они находятся, и поют "Интернационал". Наши самолёты методически, с поразительной точностью сбрасывают бомбы на предназначенные объекты. От бомб, брошенных на корпуса химического завода "Фарбениндустри" в Бамберге, загораются склады. Лопается гигантский газгольдер с отравляющими веществами. Нарывные, слезоточивые, удушающие газы: иприт, люизит, фосген — текут по берегам Майна. Взлетают на воздух заводы взрывчатых веществ.

ОЗ⁰⁰ 19 августа. Начальник советских ВВС докладывает главкому: "Советская авиация, оберегая Красную Армию от ударов германской авиации, содействовала продвижению Красной Армии через границу..." Военно-промышленные объекты Фюрт-Нюрнберга "в основном уничтожены"...»¹

Ещё в 1929 году советский журнал с весьма характерным названием «Война и революция» поместил на своих страницах статью главного теоретика стратегии ВВС СССР А.Н. Лапчин-ского, в которой излагались основополагающие принципы советской военной доктрины. Статья называлась «Начальный период войны». Вот что в ней говорилось: «Весьма выгодным представляется проявить инициативу и первыми напасть на врага. Проявивший инициативу нападением воздушного флота па аэродромы и ангары своего врага может потом рассчитывать на господство в воздухе».

Соответствующим образом формулировалась и задача: «Воздушная оборона страны осуществляется не манёвром из глубины, а манёвром в глубину». Лапчинский целомудренно опустил последние слова в credo советской стратегии предстоящей и неминуемой войны: «Оборона страны осуществляется не манёвром из глубины, а манёвром в глубину вражеской территории!». Это означало, что СССР должен был начать оборонительную войну нападением. Именно так всё и было в июне сорок первого, только с точностью до наоборот. То, что происходило в военном небе России, с безжалостностью документалиста описал Константин Симонов в своём самом правдивом произведении — романе «Живые и мёртвые».

«Над лесом с медленным густым гулом проплыли шесть громадных ночных четырёхмоторных бомбардировщиков ТБ-3. Казалось, они не летели, а ползли по небу. Рядом с ними не было видно ни одного нашего истребителя. Синцов с тревогой подумал о только что шнырявших над дорогой "мессершмит-тах", и ему стало не по себе. Но бомбардировщики спокойно скрылись из виду, и через несколько минут впереди послышались разрывы тяжёлых бомб...

— Самолёты! — испуганно крикнул один из красноармейцев.

— Наши, — сказал другой.

Синцов поднял голову. Прямо над дорогой, на сравнительно небольшой высоте, шли обратно три ТБ-3. Наверно, звуки бомбёжки, которые слышал Синцов, были результатом их работы; теперь они благополучно возвращались, медленно набирая потолок, но острое предчувствие несчастья, которое охватило Синцова, когда самолёты шли в ту сторону, не покидало его и теперь.

И в самом деле, вдруг откуда-то сверху, из-за редких облаков, вынырнул маленький, быстрый, как оса, "мессершмитт" и с пугающей скоростью стал догонять бомбардировщики.

Все ехавшие в полуторке, молча вцепившись в борта, забыв о себе и собственном только что владевшем ими страхе, забыв обо всём на свете, с ужасным ожиданием смотрели в небо. "Мессершмитт" вкось прошёл под хвостом заднего, отставшего от двух других бомбардировщика, и бомбардировщик задымился так мгновенно, словно поднесли спичку к лежавшей в печке бумаге. Несколько десятков секунд он продолжал ещё идти, снижаясь и всё сильнее дымя, потом повис на месте и, прочертив воздух чёрной полосой дыма, упал на лес.

"Мессершмитт" тонкой стальной полоской сверкнул на солнце, ушёл вверх, развернулся и, визжа, зашёл в хвост следующего бомбардировщика. Послышалась короткая трескотня пулемётов. "Мессершмитт" снова взмыл кверху, а второй бомбардировщик полминуты тянул над лесом, всё сильнее кренясь на одно крыло, и, перевернувшись, тяжело рухнул на лес вслед за первым.

"Мессершмитт" с визгом описал петлю и по косой линии, сверху вниз, понесся к хвосту третьего, последнего, ушедшего вперёд бомбардировщика. И снова повторилось то же самое. Еле слышный издали треск пулемётов, тонкий визг выходящего из пике "мессершмитта", молчаливо стелющаяся над лесом длинная чёрная полоса — и далёкий грохот взрыва.

— Ещё идут! — в ужасе крикнул сержант, прежде чем все опомнились от только увиденного зрелища.

Он стоял в кузове и странно размахивал руками, словно хотел остановить и спасти от беды показавшуюся сзади над лесом вторую тройку шедших с бомбёжки машин.

Потрясённый Синцов смотрел вверх, вцепившись обеими руками в портупею; милиционер сидел рядом с ним, молитвенно сложив руки и сжав пальцы так, что они у него побелели; он умолял лётчиков заметить, поскорее заметить эту вьющуюся в небе страшную стальную осу!

Все, кто ехал в грузовике, молили их об этом, но лётчики или ничего не замечали, или видели, но ничего не могли сделать. "Мессершмитт" пошел навстречу бомбардировщикам, свечой взмыл в облака и исчез. У Синцова мелькнула надежда, что у немца больше нет патронов.

— Смотри, второй!— хватая руку Синцова и тряся её изо всей силы, сказал милиционер. — Смотри, второй!

И Синцов увидел, как уже не один, а два "мессершмитта" вынырнули из облаков и вместе, почти рядом, с невероятной скоростью догнав три тихоходные машины, прошли мимо заднего бомбардировщика. Он задымил, а они, весело взмыв кверху, словно радуясь встрече друг с другом, разминулись в воздухе, поменялись местами и ещё раз прошли над бомбардировщиком, сухо треща пулемётами. Он вспыхнул весь сразу и стал падать, разваливаясь на куски ещё в воздухе.

А истребители пошли за другими. Две тяжелые машины, стремясь набрать высоту, всё ещё упрямо тянули и тянули над лесом, удаляясь от гнавшегося вслед за ними по дороге грузовика с людьми, молчаливо сгрудившимися в едином порыве горя.

Что думали сейчас лётчики на этих двух тихоходных ночных машинах, на что они надеялись? Что они могли сделать, кроме того, чтобы вот так тянуть и тянуть над лесом на своей безысходно малой скорости, надеясь только на одно — что враг вдруг зарвётся, не рассчитает и сам сунется под их хвостовые пулемёты?

"Почему не выбрасываются на парашютах?—думал Синцов. — Л может, у них там вообще нет парашютов?" — мелькнуло у него.

Стук пулемётов на этот раз послышался раньше, чем "мес-сершмитты" подошли к бомбардировщику; он пробовал отстреливаться. И вдруг почти вплотную пронёсшийся рядом с ним "мессершмитт", так и не выходя из пике, исчез за стеною леса. Всё произошло так мгновенно, что люди на грузовике даже не сразу поняли, что он сбит; потом поняли, закричали от радости и сразу оборвали крик: второй "мессершмитт" ещё раз прошёл над бомбардировщиком и зажёг его. На этот раз, словно отвечая на мысли Синцова, из бомбардировщика, один за другим, вывалилось несколько комков, один камнем промелькнул вниз, а над четырьмя другими раскрылись парашюты.

Потерявший своего напарника немец, мстительно потрескивая из пулемётов, стал описывать круги над парашютистами. Он расстреливал висевших над лесом лётчиков — с грузовика были слышны его короткие очереди. Немец экономил патроны, а парашютисты спускались над лесом так медленно, что, если бы все ехавшие в грузовике были в состоянии сейчас посмотреть друг на друга, они бы заметили, как их руки делают одинаковое движение: вниз, вниз, к земле!

"Мессершмитт", круживший над парашютистами, проводил их до самого леса, низко прошёл над деревьями, словно высматривая что-то ещё на земле, и исчез.

Шестой, последний, бомбардировщик растаял на горизонте. В небе больше ничего не было, словно вообще никогда не было на свете этих громадных, медленных, беспомощных машин;

не было ни машин, ни людей, сидевших в них, ни трескотни пулемётов, ни "мессершмиттов" — не было ничего, было только совершенно пустое небо и несколько чёрных столбов дыма, в разных местах начинавших расползаться над лесом.

Синцов стоял в кузове нёсшегося по шоссе грузовика и плакал от ярости. Он плакал, слизывая языком стекавшие на губы солёные слёзы, и не замечал, что все остальные плачут вместе с ним»¹.

Это описание военной действительности — всё-таки художественная литература, роман. Реальность была ещё страшнее. В дневниковых записках Симонова, увидевших свет только в 1999 году, есть рассказ, который писатель и сделал упомянутым эпизодом своей эпопеи «Живые и мёртвые»:

«Над дорогой несколько раз низко проходили немецкие самолёты. Лес стоял сплошной стеной с двух сторон. Самолёты выскакивали незаметно, мгновенно, так что слезать с машины и бежать куда-то было бесполезно и поздно, если бы оказалось, что немцы решили нас обстрелять. Но они нас не обстреливали... Над нашими головами прошло полтора десятка ТБ-3 без конвоя истребителей. Машины шли тихо, медленно, и при одном воспоминании, что здесь кругом шныряют "мессер-шмитты", мне стало не по себе. Эти старые бомбардировщики показались посланными па съедение.

Проехали ещё два километра. Впереди слышались сильные разрывы бомб... Мы развернулись и выехали обратно на шоссе. И здесь я стал свидетелем картины, которую никогда не забуду. На протяжении десяти минут я видел, как "мессершмитты" один за другим сбили шесть наших ТБ-3. "Мессершмитт" заходил ТБ-3 в хвост, тот начинал дымиться и шёл книзу. "Мессершмитт" заходил в хвост следующему ТБ-3, слышалась трескотня, потом ТБ-3 начинал гореть и падать. Падая, они уходили очень далеко, и чёрные высокие столбы дыма стояли в лесу по обеим сторонам дороги. Мы доехали до красноармейца, по-прежнему стоявшего на развилке дорог. Он остановил машину и спросил меня:

— Товарищ батальонный комиссар, меня вторые сутки не меняют. Что мне делать?

Видимо, тот, кто приказал ему стоять, забыл про него. Я не знал, что делать с ним, и, подумав, сказал, что как только подойдёт первая группа бойцов с командиром, пусть он присоединится к ней. Через два километра нам попалась машина, стоявшая на дороге из-за того, что у неё кончился бензин. Мы отдали часть своего, чтобы они могли доехать до какой-то деревни поблизости, куда им приказано было ехать. А они перегрузили к нам в кузов двух лётчиков с одного из сбитых ТБ-3.

Один из лётчиков был капитан с орденом Красного Знамени за финскую войну. Он не был ранен, но при падении разбился так, что еле двигался. Другой был старший лейтенант с раздробленной, кое-как перевязанной ногой. Мы забрали их, чтобы отвезти в Могилёв. Когда сажали их в машину, капитан сказал мне, что этот старший лейтенант — известный лётчик, специалист по слепым полётам. Кажется, его фамилия была Ищенко. Мы подняли его на руки, положили в машину и поехали.

Мы не проехали ещё и километра, как совсем близко, прямо над нами, "мессершмитт" сбил ещё один — седьмой — ТБ-3. Во время этого боя лётчик-капитан вскочил в кузове машины на ноги и ругался страшными словами, махал руками, и слёзы текли у него по лицу. Я плакал до этого, когда видел, как горели те первые шесть самолётов. А сейчас плакать уже не мог и просто отвернулся, чтобы не видеть, как немец будет кончать этот седьмой самолёт.

— Готово, — сказал капитан, тоже отвернулся и сел в кузов. Я обернулся. Чёрный столб дыма стоял, казалось; совсем близко от нас. Я спросил старшего лейтенанта, может ли он терпеть боль, потому что я хочу свернуть с дороги и поехать по целине к месту падения — может быть, там кто-нибудь спасся. Лётчику было очень больно, но он сказал, что потерпит. Мы свернули с дороги и по ухабам поехали направо. Проехали уже километров пять, но столб дыма, казавшийся таким близким, оставался всё на таком же расстоянии. На развилке двух просёлков нас встретили мальчишки, которые сказали, что туда, к самолёту, уже поехали милиционеры. Тогда, видя, что раненый лётчик на этих ухабах еле сдерживает стон и терпит страшную боль, я решил вернуться обратно на шоссе.

Едва мы выехали на шоссе, как над нами произошёл ещё один воздушный бой. Два "мсссершмитта" атаковали ТБ-3, на этот раз шедший к Бобруйску совершенно в одиночку. Началась сильная стрельба в воздухе. Один из "мессершмиттов" подошёл совсем близко к хвосту ТБ-3 и зажёг его. Самолёт, дымя, пошёл вниз. "Мессершмитт" шёл за ним, но вдруг, кувыркнувшись, стал падать. Один парашют отделился от "мес-сершмитта" и пять — от ТБ-3. Был сильный ветер, и парашюты понесло в сторону. Там, где упал ТБ-3 — километра два-три в сторону Бобруйска, —раздались оглушительные взрывы. Один, другой, потом ещё один.

Я остановил машину и, посоветовавшись с Котовым, сказал лётчикам, что нам придётся их выгрузить, вернуться к тому месту, где опустились наши сбросившиеся с самолёта лётчики, и, взяв их, потом ехать всем вместе в Могилёв. Раненый лётчик только молча кивнул головой. Мы вынесли его из машины на руках и положили под дерево. Там вместе с ним, под деревом, остались Котов, второй лётчик-капитан и два раненых красноармейца, которых мы подобрали по дороге.

Мы проехали обратно по шоссе три километра. Столб дыма и пламени стоял вправо от шоссе. По страшным кочкам и ухабам мы поехали туда, взяв по дороге на подножку машины двух мальчишек, чтобы они показывали нам путь. Наконец мы добрались до места падения самолёта, но подъехать к этому месту вплотную было невозможно. Самолёт упал посреди деревни с полной бомбовой нагрузкой и с полными баками горючего. Деревня горела, а бомбы и патроны продолжали рваться. Когда мы подошли поближе, то нам даже пришлось лечь потому что при одном из взрывов над головой просвистели осколки.

Несколько растерянных милиционеров бродили кругом по высоким ржаным полям в поисках спустившихся на парашютах лётчиков. Я вылез из машины и тоже пошёл искать лётчиков. Вскоре мы встретили одною из них. Он сбросил с себя обгоревший комбинезон и шёл только в бриджах и фуфайке. Он показался мне довольно спокойным. Встретив нас, он морщась выковырял через дыру в фуфайке пулю, засевшую в мякоти ниже плеча. Потом сказал об экипаже, что трое сгорели, а пятеро выбросились. Милиционеры, водитель и я, разойдясь цепочкой, пошли по полям. Рожь стояла почти в человеческий рост. Долго шли, пока наконец я не увидел двух человек, двигавшихся мне навстречу. Мы все шли на розыски с оружием в руках, потому что сбросились пе только наши лётчики, но и немец. Но когда я увидел двоих вместе, я понял, что это наши, и начал им махать рукой. Они сначала стояли, а потом пошли нам навстречу с пистоле тами в руках.

Ещё не предвидя того, что произошло потом, но понимая, что эти двое не могут быть немцами, я спрятал наган в кобуру. Лётчики подходили ко мне всё ближе и когда подошли шагов на пять-шесть, направили на меня пистолеты, и один из них стал нервно, почти истерически кричать:

— Кто'? Ты кто?

Я сказал:

— Свои!

— Свои или не свои!—продолжал кричать лётчик.— Я не знаю, свои или не свои! Я ничего не знаю!

Я повторил, что тут все свои, и добавил:

— Видишь, у меня даже наган в кобуре.

Это его убедило, и он, всё ещё продолжая держать перед моим носом пистолет, сказал уже спокойней:

— Где мы? На пашей территории?

Я сказал, что на нашей. Подошли милиционеры, и лётчики окончательно успокоились. Один из них был ранен, другой сильно обожжён. Мы вернулись вместе с ними к третьему, оставленному в деревне. Туда же за это время пришёл и четвёртый. Пятого отнесло куда-то в лес, и его продолжали искать. Куда отнесло парашют немца, никто толком не видел. Лётчики матерно ругались, что их послали на бомбёжку без сопровождения, рассказывали о том, как их подожгли, и радовались, что всё-таки сбили хоть одного "мессершмитта". Но меня, видевшего только что всю картину гибели восьми бомбардировщиков, этот один сбитый "мессер" не мог утешить. Слишком дорогая цена.

Мы не стали ждать, пока найдут пятого лётчика — на это могло уйти и несколько часов, а у меня оставался на дороге раненый. Я забрал с собой этих четырёх лётчиков, из которых двое тоже были легко ранены, посадил в кузов и поехал обратно. На шоссе, в полукилометре от того места, где я оставил своих спутников, меня встретил стоявший прямо посреди дороги бледный Котов. Рядом с ним стоял какой-то немолодой гражданский с велосипедом. Я остановил машину.

— Почему вы здесь? — спросил я Котова.

— Случилось несчастье, — сказал он трясущимися губами.— Несчастье.

— Какое несчастье?

— Я убил человека.

Стоявший рядом с ним гражданский молчал.

— Кого вы убили?

— Вот его сына. — Ко тов показал на гражданского.

И вдруг гражданский рыдающим голосом закричал:

— Четырнадцать лет! Какой человек? Мальчик! Мальчик!!!

Котов стал объяснять что-то путаное, что кто-то побежал

через дорогу по полю, и он принял этих бежавших за немецких лётчиков, потому что упал немецкий бомбардировщик, и он выстрелил и убил.

— Как он мог принять за лётчика мальчика четырнадцати лет?! Просто убил, и всё! — снова закричал штатский и заплакал.

Я ничего не понимал и не знал, что делать.

— Садитесь в машину оба, — сказал я.

Котов и гражданский оба сели в кузов, и мы поехали туда, где под большим деревом ждали нас остальные. Остававшийся за старшего лётчик-капитан растерянно рассказал мне, что действительно недалеко в лесу упал сбитый немецкий бомбардировщик и были видны два спускавшихся парашюта. Котов, взяв с собой двух легко раненных красноармейцев, пошёл туда, поближе к опушке, и увидел, что от опушки метрах в шестистах от него перебежали двое в чёрных комбинезонах. Он стал кричать им: "Стой!", но они побежали ещё сильней. Тогда он приложился и выстрелил. С первого же выстрела один из бежавших упал, а второй убежал в лес. Когда Котов вместе с красноармейцами дошли до упавшего, то увидели, что это лежит убитый наповал мальчик в чёрной форме ремесленного училища. Потом туда же прибежал вскоре его отец — этот человек с велосипедом, бухгалтер колхоза.

Что было делать? Отец плакал и кричал, что Котова надо расстрелять, что Котов убил его сына, единственного сына, что мать ещё не знает об этом и он сам даже не знает, как ей об этом сказать. Он требовал от меня, чтобы я оставил Котова здесь, в их деревне, в километре отсюда, пока он не вызовет кого-нибудь из местного НКВД. Слушая его отчаянный ожесточённый голос, я вдруг понял, что если оставить здесь Котова, то вполне возможно, что отец убитого и соседи, даже тот же местный участковый милиционер, да и всякий другой, кто тут окажется, в том нервном, отчаянном состоянии, которое сегодня здесь у всех, просто устроят самосуд над убийцей, и вместо одного убитого будут двое.

Я сказал, что не могу оставить здесь Котова и что сдам его сам в военную прокуратуру в Могилёве, куда я возвращаюсь. Отец мальчика стал кричать, что он знает, что я хочу укрыть убийцу, что я хочу скрыть всё это дело и что он не отпустит Котова. Тогда я сказал Котову, что он арестован, отобрал у него оружие и патроны, посадил его в кузов грузовика и в присутствии отца убитого приказал одному из красноармейцев охранять Котова и, если Котов попытается бежать, — стрелять по нему. Потом записал на бумажке свою фамилию и место службы — редакцию, отдал бумажку отцу убитого и твёрдо обещал, что это дело будет разобрано.

Времени терять было нельзя. Я сел в машину, и мы рванулись с места. Отец убитого стоял на дороге—раздавленный горем человек, к тому же ещё угнетённый, наверно, мыслью, что я всё-таки скрою случившееся, и убийца его сына не понесёт наказания.

Спустя километр мы пронеслись через деревню. Стояла толпа, слышались вопли и крики. Наверно, только что узнали о случившемся. Я ещё раз подумал, что действительно здесь могли бы устроить самосуд над Котовым.

Всю обратную дорогу мы ехали молча...

Котова я увидел в Москве, через восемь месяцев после случившегося. Он совершенно не изменился, только уже не носил кавалерийской фуражки и стал старшим политруком...»¹

Реальная правда начавшейся войны была жестокой, но очевидной для фронтовиков. А в тылу писатели и поэты самоотверженно исполняли свой долг—строчили героические очерки и стихи, которые должны были вселять уверенность, что враг очень скоро будет разбит, ещё день-другой, и Красная Армия перейдёт в наступление, сметая всё на своём пути. Одним из литераторов-героев тыла, самозабвенных тружеников пера, был поэт Александр Жаров, написавший в стихотворении о советских лётчиках «Друзья москвичей» о том, что «произошло» в одну из ночей 1941-го:

...Я с крыши увидел	По праву
В одну из ночей	Дежурного и москвича
За дальней	Я голосом
Московской заставой,	Сдержанно-тихим,
Как влип в переплёт	Всем сердцем
Беспощадных лучей	Трёхкратно взывал сгоряча
Фашистский	К тебе,
Стервятник кровавый.	Лейтенант Талалихин,
Ну, думаю, близок	К тебе, Еремеев,
Твой смертный предел,	К тебе, Деменчук.
Попался,	Где Катрич?
Громила летучий!	Откликнись, Васильев!
А он, как на грех,	Взмахни, Киселёв,
Возле тучи летел...	Наш прославленный друг,
И скрылся, проклятый,	Над тучею
За тучу.	Парою крыльев!
Какая досада!	Взывать мне, на счастье,
Ужели он мог	Недолго пришлось.
Уйти	Я вскоре
От огня батареи?	Смотрел с интересом,
И я про себя произнёс:	Как кубарем падал
— Ястребок!	Подстреленный "гость",
Родной мой,	Дымясь и пылая
Сюда поскорее!	Над лесом.
1 К. Симонов. Сто суток войны. Смоленск, 1999. С. 38-48.

Ни в военном небе, ни на страницах советских газет и боевых листков ситуация не изменилась и после декабря сорок первого. Наша авиация, вопреки песням и стихотворным сказкам героев-писателей и героев-поэтов, несла все годы войны колоссальные потери. Мы воевали в небе России на резервах. В 1941-м это означало лишь одно: жертвы будут огромны.

Обратимся к военной статистике. Советских героев-лётчиков, возглавляемых Кожедубом и Покрышкиным, прославляла вся страна, их имена знал каждый мальчишка. Немецких асов в СССР не знал никто. Сопоставим итоги противостояния Люфтваффе и ВВС СССР — сначала по счёту боевых побед— сбитых самолётов противника:

Кожедуб	— 62	Хартман	- 352
Покрышкин	— 59	Баркхорн	- 301
Гулаев	— 57	Раль	— 275
Речкалов	— 56	Киттель	— 267
Евстигнеев	— 53	Новотны	— 258
Ворожейкин	— 52	Батц	— 242
Глинка	- 50	Вайсенбрегер	- 238
Колдунов	- 46	Рудорфер	— 222
Скоморохов	— 46	Бэр	— 220
Попков	— 41	Эрлер	— 220
Алелюхин	- 40	Филлин	— 213
Бабак	— 37	Шук	- 206
Луганский	— 37	Гафнер	- 204
Камозин	- 35	Линферт	— 203
Лавриненков	- 35	Граф	— 202
Зайцев	- 34	Крупински	— 197
Смирнов	— 34	Хакль	— 190
Степаненко	- 33	Брендле	- 189
Боровых	— 32	Штоц	— 189
Комельков	— 32	Киршнер	— 185

94 лётчика Люфтваффе имели списки личных побед, превышавших 100 самолётов противника. Эти 94 немецких лётчика сбили 13 997 советских самолётов.

Наглядная арифметика имеет своё вполне логическое объяснение. Герой Советского Союза Василий Барсуков в 1942-м окончил Черниговскую школу лётчиков-истребителей. Общий налёт—34 часа, на боевом Як-7 — 6 часов... Через год в живых из всего выпуска остался один Барсуков. У большинства лётчиков, вышедших в мае 1942-го из Черниговской школы в боевые эскадрильи, налёт был ещё меньше—по 13 часов.

Немецкие курсанты выходили из лётных школ с налётом 450 часов. Молодых лётчиков, прибывших на фронт, не доп\ -екали к боевым вылетам. Это происходило только после того, как фронтовой лётчик налетает ещё 200 часов. И только потом— в бой. Превосходство пилотов Люфтваффе в лётном мастерстве — одна из причин огромных потерь, понесённых советскими ВВС в годы войны.

Справедливости ради немецким лётчикам следует отдать должное. На Западном фронте III Рейха они воевали в небе Европы с англичанами и американцами, которые в период учёбы и подготовки к боевым вылетам получали по 600-700 лётных часов. И американцы, согласно военной статистике, теряли 5% машин и личного состава за каждый вылет.

Ещё одна причина огромных потерь среди советских лётчиков — странная тактика боевых действий краснозвёздной авиации, летавшей в боевых порядках согласно уставу — «кучей», «крыло в крыло».— «Нас тогда здорово били "худые" Мс-109...» — пишет в своих воспоминаниях военный лётчик, прошедший всю войну, Станислав Грибанов¹. Это вполне согласуется с мнением немецкого лётчика, воевавшего в Люфтваффе, Иоганна Штейнгофа²: «Начальники русских лётчиков плохо готовили их. Наверное, прививали своим пилотам пренебрежение к противнику. И мы их сбивали, как гусей...» Гархард Баркхорн (301 победа): «Большинство русских плохо наблюдали за обстановкой в воздухе. А поэтому я сбивал их легко— мои атаки для них были неожиданными. Правда, некоторые из них были гораздо лучше, чем другие европейские пилоты, но всё же большинство — неповоротливые, скованные, плохо ориентировались в воздушных боях...» — Однако для наших лётчиков в этих суждениях, по сути дела, нет ничего уничижительного — их вынуждали совершать боевые вылеты недоучками, с малым лётным опытом, не овладевшими толком самолётом, не приобретшими навыков ведения воздушного боя. Результат был закономерен.

Послевоенные поколения были воспитаны мифотворцами Второй мировой — Великой Отечественной в духе Великой Победы. Не было мальчишки, который не смотрел бы с замиранием сердца фильмы о героях-советских лётчиках, мужественных и доблестных... Романтика военного неба...— Но эти мальчишки не знали о том, как провожали погибших лётчиков в вечность. Трудно поверить, но это было. Станислав Грибанов воевал в ту войну лётчиком-истребителем. Его рассказ повергает в шок: «После похорон разбившегося лётчика начальство разрешало психологическую разгрузку танцами — до упаду. Иног да девчата из соседних с аэродромов деревень, не зная причин этих мероприятий, спрашивали пилотов: "Что-то давно у вас танцев не было?.."»¹ Танцы по поводу «проводов» погибших лётчиков как средство «разгрузки» — это, конечно, не глупость генералов, на которую во все времена принято списывать многое. В общей системе ведения советским командованием боевых действий эта особенность военно-политических мероприятий в частях ВВС больше, чем кощунство: это даже не празднество, дозволенное приговорённым умирать за Сталина, это очень выразительный эпизод, вполне характеризующий цели Мировой войны...

* * *

Историки спорят, кто начал войну — Гитлер или Сталин, и в зависимости от решения этого вопроса одни «авторитетные» специалисты обвиняют Гитлера, другие,— тоже «авторитетные»,— Сталина. Так конструируется универсальная схема обмана. На самом деле, как свидетельствуют реальные события политики тех лет, Сталин и Гитлер дублировали друг друга; они оба осуществляли общую цель, и этой целью была Мировая война. Советские официальные историки и мемуаристы с глубокой печалью сообщали, что «фашистская Германия вероломно напала на миролюбивый Советский Союз», — до такой степени мирный, что СССР был-де совершенно не готов к войне. Другие историки убеждены в том, что так называемая «неготовность СССР» к войне исчислялась буквально несколькими днями. Рассмотрим оба постулата несколько подробнее.

Один из ветеранов советских секретных служб, полковник КГБ С. А. Ваушпасов (настоящая фамилия — Вайшпас)¹ в своих воспоминаниях пишет: «В те грозные предвоенные годы возобладала доктрина о войне на чужой территории. Она имела ярко выраженный наступательный характер»². И этот факт как будто не подлежит никакому сомнению. Множество документов, подтверждаемых общей направленностью государственной пропаганды тридцатых годов, очень ярко и абсолютно недвусмысленно иллюстрируют именно такую военно-политическую доктрину СССР той эпохи.

Начальник Академии Генерального штаба ВВС генерал армии С. П. Иванов совместно с группой военных историков представил научное исследование по данной теме — книгу,

'Вайшпас С. А. (1899-1976). Активный участник Гражданской войны, с 1918 года—в Красной Армии. В начале двадцатых воевал в коммунистических партизанских отрядах в Западной Белоруссии, входившей в то время в состав Полыни. По возвращении в СССР работал в ОГПУ и НКВД. 1937-1939 гг. Испания, офицер госбезопасности. С 1939 года —в НКВД СССР. В 1941 году направлен в тыл немецкой армии, осуществлял контроль за партизанским движением в Белоруссии. С сентября 1941 г. командовал батальоном бригады особого назначения. С марта 1942 г. — начальник оперативной группы иод Минском, командир партизанского отряда особого назначения. 1943-1944 гг.— возглавлял партизанское движение под Минском, член подпольного обкома ВКП(б). Крупнейший специалист по террористическим и диверсионным операциям. Авг. — сент. 1945 г. — начальник оперативной группы в Манчжурии. После войны занимал руководящие посты в системе НКГБ-МГБ.

² С. А. Ваушпасов. На тревожных перекрёстках. Записки чекиста. М., 1971. С. 203.

которая называется: «Начальный период войны». Генерал Иванов совершенно определённо сообщает: «Немецко-фашистскому командованию буквально в последние две недели перед войной удалось упредить наши войска»⁸⁴. Это подтверждает и адмирал Н. Г. Кузнецов в своих воспоминаниях «Накануне». Адмирал Кузнецов в 1941 году занимал в советской военной иерархии самое высокое положение, будучи наркомом и членом ЦК. В своей книге он констатирует: «Бесспорно одно: Сталин не только не исключал возможности войны с Германией, напротив, такую войну он считал неизбежной... Сталин вёл подготовку к войне — подготовку широкую и разностороннюю— исходя из намеченных им самим сроков. Гитлер нарушил его расчёты»².

По сути дела, оба военачальника, верно описывая событийную канву предыстории войны, почему-то оканчивают довольно наивным умозаключением: Гитлер чуть-чуть опередил Сталина. Этот вывод свидетельствует лишь о том, что события, происходившие в России с 22 июня 1941 года, необъяснимы с позиций обычной логики.

Вот что писал генеральный авиаконструктор А. Яковлев о первых неделях войны: «Меня ошеломило сообщение Советского Информбюро о том, что за три первых дня войны советская авиация потеряла 374 боевых самолёта. Позднее выяснилось, что эта цифра была значительно больше. Уже к полудню первого дня войны мы потеряли 1200 самолётов — 300 погибло в воздушных боях, 900 уничтожено на аэродромах³. И только спустя много лет я узнал следующее: весной 1941 года органы НКВД, не считаясь с обстановкой, приступили одновременно к строительным работам на большинстве приграничных аэродромов. В результате — отсутствие готовой аэродромной сети к началу войны, военная авиация скопилась на немногочисленных аэродромах мирного времени, которые были хорошо известны противнику,— и тяжёлые потери, понесённые нашей авиацией с первых дней войны»⁸⁵.

Ганс фон Хан, командир группы истребительной авиации I/JG3, участвовавший в боевых действиях с 22 июня 1941 года, впоследствии вспоминал: «Мы едва поверили своим глазам. На аэродроме строгими рядами, как на параде, выстроились самолёты — разведчики, бомбардировщики и истребители...»⁸⁶

Конечно, Яковлев не посмел делать выводы о том, почему в предвоенный период разрушение системы приграничных аэродромов проводило неподконтрольное Вооружённым Силам всемогущее НКВД.

Первые недели войны стали катастрофой, грозившей полным и окончательным поражением. «На второй день войны оставлен Гродно. 26-го июня сдан Даугавпилс, 27-го — Слуцк, 28-го — Минск! —на седьмой день войны! Кто бы мог об этом подумать! Ещё через два дня занят Львов! Это было непонятно...— Армия отступала... Никто не мог понять, почему мы терпим поражение, почему враг стремительно продвигается вглубь нашей территории?— В этом было что-то необъяснимое. Мысли невольно обращались к недавнему прошлому. Многие искали ответ на мучительный вопрос: почему так получилось, ведь все мы были уверены, что "если завтра война"⁸⁷, враг будет немедленно сломлен и разбит. — Об этом много говорилось в книгах, кинофильмах и даже в песнях...

Для миллионов солдат на фронте, для десятков миллионов мирных жителей было непостижимо и непонятно, где же наши лётчики, где же наша авиация, о которой в течение 5-6 лет перед войной так часто и так восторженно писали газеты как о самой мощной, многочисленной и передовой? Где же эта авиация? — Убедительного ответа на этот вопрос в то время найти никто не мог...»¹

Существуют прямые и косвенные свидетельства того, что начало операции «Гроза» планировалось Советским Генштабом на 12 июля 1941 года. Мемуары советских военачальников, архивные документы, анализ политических событий в Европе и стратегической ситуации внутри страны — всё указывает на неизбежность войны между Германией и СССР. На 10 июля было запланировано окончание полного сосредоточения Второго стратегического эшелона Красной Армии у западных границ СССР. Советская наступательная доктрина ведения современной войны предусматривала начало военных действий до завершения концентрации стратегических сил и резервов, необходимых для развития наступления.— Почему? Ответ дают те же самые источники: наступление предписывалось осуществить стремительно и на значительную глубииу — на чужой территории.

Это не предположение, а констатация фактов. Но вот что интересно: при всей определённости общих теоретических установок и уверенности, как всё должно быть, реальные планы такой стратегии разработаны не были, не было и детальных планов возможной обороны. И что же? — Советское военное командование было более чем уверено, что именно так, как в песнях и маршах, — победно, в стремительном, всесокрушающем наступлении и будут разворачиваться события будущей неминуемой войны, потому что и для Гитлера, и для немецких генералов, и для Сталина, и для советских военачальников было совершенно очевидно, что в любом случае война с СССР — это самоубийство для Германии.

Но проиллюстрируем всё сказанное с большей полнотой. Во-первых, такая уверенность в собственных силах основывалась на реальном превосходстве Красной Армии над своим противником. Численность РККА, преобладание в технике (танках и самолётах), передовая стратегия молниеносной войны — всё это было достоянием Вооружённых Сил СССР. Сначала возможности РККА были практически проверены на безопасном удалении — на Дальнем Востоке: отнюдь не слабые японские войска потерпели сокрушительное поражение у озера Хасан и на Халхин-Голе. Так РККА перед самой войной с Германией продемонстрировала свою силу в ведении боевых действий не только японцам, по и всему миру. Красная Армия проделала это и на юго-западных границах СССР. Две военные кампании — одна, значительная, — на Дальнем Востоке; вторая — почти учение в ходе передачи в состав СССР Бессарабии— как нельзя нагляднее свидетельствовали о том, каковы планы коммунистов Страны Советов и насколько боеспособна Красная Армия.

Однако, была ещё одна военная кампания — на Северо-западе, Финская война. Эта маленькая трагичная война и стала, по сути дела, настоящей копией войны большой, которой суждено было начаться во время летнего солнцестояния 1941 года, 22 июня. Война с Финляндией показала, что ожидает «страну победившего Социализма» даже в том.случае, когда события соответствуют планам превентивного удара. Красная Армия начала боевые действия, как и Гитлер, без объявления войны. Строго говоря, первый день этой военной кампании провели по немецко-польскому образцу. Германия в сентябре 1939-го инсценировала нападение польских военных на немецкую радиостанцию в Глейвице: в качестве поляков спецоперацию выполняли переодетые в польскую военную форму эсэсовцы. И война началась. Точно так же действовали и советские коммунисты в отношении Финляндии.

Официальная история гласит: «26 ноября 1939 года артиллерия с финляндской стороны обстреляла советские войска, находящиеся под Ленинградом. Среди советских бойцов были убитые и раненые... 28 ноября 1939 года правительство СССР вынуждено было заявить финскому правительству, что денонсирует договор о ненападении. На другой день оно отозвало из Финляндии своих политических и хозяйственных представителей и отдало распоряжение "немедленно пресекать возможные новые вылазки со стороны финской военщины". Ввиду того, что вылазки на советскую территорию не прекращались, у Советского правительства оставался один путь к достижению безопасности северо-западной границы — отдать приказ войскам Ленинградского военного округа дать решительный отпор агрессивной финской военщине. Приказ последовал 30 ноября»¹.— Это кремлёвская трактовка событий, приведших к Финской войне.

26 ноября 1939 года нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов вручил поту Советского правительства послу Финляндии А. С. Ирие-Коскинену по поводу провокационного обстрела советских войск финляндскими воинскими частями: «26 ноября 1939 года в 15 часов 45 минут советские войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии, около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнём. Всего было произведено семь орудийных выстрелов, в результате убиты трое рядовых и один младший командир, ранено семь рядовых и двое из командного состава...»²

В действительности всё обстояло по-другому...

Специалист по советской истории А. Арутюнов в одной из своих работ сообщает чрезвычайно интересные факты, проливающие свет на обстоятельства, происшедшие на советско-финской границе и ставшие начальной точкой отсчёта в финской военной кампании. Арутюнов привёл уникальные свидетельства участников той войны и очевидцев упомянутых событий 26 ноября 1939 года О. Погосова и М. Дронина.

24 мая 1953 года Погосов рассказал ему: «Помню, это было в конце ноября 1939 года на границе с Финляндией. Наша часть находилась недалеко от деревни Майнила севернее Ленинграда. Была ранняя и очень холодная зима. Неожиданно днём, это было после обеда, начался артиллерийский обстрел. Снаряды падали метрах в 500-600 севернее деревни. Я потом видел воронки от взорвавшихся снарядов... Даже слепой мог определить, что стреляли с нашей территории. Да и грохот от выстрела пушки доносился с нашего тыла, из ближнего леса. Но бол-гать на эту тему никто не решался»¹.

М. Дронин, тогда сержант-артиллерист срочной службы, гоже находился у деревни Майнила. Он уточнил: все выстрелы были произведены из одной пушки, 45-миллиметрового калибра, доставленной на конной тяге на опушку леса, в двух километрах от деревни. В орудийном расчёте, произведшем обстрел, не было ни одного красноармейца: спецоперацию выполняли войска НКВД.

Человеческие и материальные ресурсы СССР и Финляндии были несопоставимы, однако и потери оказались столь же несопоставимы — в пользу Финляндии. Впрочем, итоги войны с финнами советские центральные газеты растиражировали только в отношении изменения линии границы, снабдив победные статьи длинными списками награждённых командиров и бойцов РККА. В преддверии вступления СССР в битвы Второй Мировой население страны ориентировали совершенно в духе бравурных военных песен, победы на Халхин-Голе и марш-броска по Бессарабии. Напомним, что происходило на юго-западных границах СССР. Для большей убедительности всё расскажет маршал Жуков — главное действующее лицо и на Халхин-Голе в 1939-м, и в Бессарабии в 1940-м.

Жуков не включил в текст «Воспоминаний» рассказ о военной операции против Румынии, спланированной и осуществлённой под его командованием. Умолчание имело свои веские причины. Только в 11-м издании мемуаров, уже много позже смерти советского маршала, появились эти две очень важные страницы. После проведения Жуковым ответственной командно-штабной полевой поездки именно по тем районам, где ровно через год был нанесён главный удар на украинском направлении силами Вермахта, командующий Киевским округом генерал Жуков получил от наркома обороны Тимошенко приказ о создании Южного фронта из трёх армий для советского «освобождения» из буржуазного рабства Северной Буковины и Бессарабии. В состав фронта входили следующие армии: 12-я и 5-я из Киевского округа, ещё одна создавалась из войск Одесского округа. После переговоров румыны согласились с требованиями СССР: иного и не могло быть, Румыния находилась в безвыходном положении.

Что стояло за военно-политическими требованиями Советского правительства?— Создание плацдарма для активных действий в отношении румынских центров добычи нефти. Этот шаг демонстрировал миру принципиальную неуязви-' мость стратегических позиций СССР.

Советской Армии достаточно было перекрыть нефтяной поток из Румынии в Германию, — что в военном отношении сделать было очень несложно,— и III Рейх автоматически вообще терял всякую возможность активных военных действий. СССР находился в беспроигрышной ситуации, — если бы речь шла о войне между Гитлером и Сталиным, той войне, о которой нас приучали думать десятилетиями. Ситуация была абсолютно ясной и для Берлина и для Москвы. В своей речи, произнесённой ещё 3 декабря 1927 года, советский вождь очень чётко сформулировал эту истину военно-политической стратегии XX столетия. Сталин сказал: «Воевать без нефти нельзя, а кто имеет преимущество в деле нефти, тот имеет шансы на победу в грядущей войне».

Западные историки, подобно Дейтону, патетически пишут: «Когда правительства Франции и Великобритании осознали стратегические последствия этого соглашения, они пришли в ужас. На заседании англо-французского военного совета в конце 1939 года было решено просто нанести бомбовый удар по нефтяным месторождениям России, не заботясь о таких мелочах, как формальное объявление войны»¹. — Это, конечно, анекдот, правда, анекдо т на высшем, дипломатическом уровне и одновременно очередная, так сказать, «правдивая» история для обывателей,—элемент «истории» Второй мировой войны.

Согласно этой «исторически»-пропагандистской версии, французские ВВС выделили пять эскадрилий бомбардировщиков «мартин мериленд». Самолётам предстояло вылететь с баз, находившихся в северо-восточной части Сирии, и нанести удары по месторождениям Батуми и Грозного. Вся операция с самого начала носила характер афёры. Французы действовали в духе опереточной буффонады. Даже объекты бомбардировок означили анекдотично; цели наименовали: «Берлиоз», «Сезар Франк» и «Дебюсси». Предполагалось участие и англичан — силами четырёх эскадрилий совершенно устаревших бомбардировщиков «бристоль блейхейм» и одной эскадрильи столь же допотопных бипланов «виккерс уэллсели», базировавшихся на аэродроме Мосул в Ираке.

Получив приказ, военные, как обычно, приняли всё за чистую монету и провели необходимую подготовку. 30 марта 1940 года гражданский «локхид 14 супер-электра» вылетел с аэродрома Хаббанин в Ираке. Экипаж — военные лётчики 224-й эскадрильи Королевских ВВС — был одет в гражданскую форму и имел фальшивые документы. Англичане сфотографировали нефтяные промыслы Баку. 5 апреля была произведена аэрофотосъёмка батумских месторождений. Конечно же, эти приготовления не имели никаких последствий, всё окончилось ничем.

Суть замысла союзников раскрыла очень интересная находка. Перед самой капитуляцией Франции немецкий офицер 9-й танковой дивизии, осматривавший захваченный штабной поезд, обнаружил документы по «организации» этой «возможной» атаки на советские нефтяные промыслы. Весьма характерная деталь: документы были небрежно отпечатаны и находились в папке, на которой почему-то от руки, вопреки армейскому порядку, было написано: «Attaque Aerienne du Petrole du Caucase. Liason effectue au G.Q. C. Aerien le avril 1940». Ha папке стоял большой дразнящий штамп: «Tres secret» («Совершенно секретно»). Дата почему-то отсутствовала. Естественно, немцы, не обладая французским чувством юмора, с наивной радостью опубликовали эти документы. Что и требовалось — по замыслу союзников. Опубликовали вместе с другой фальшивкой— англо-французским планом удара по Германии через

Норвегию, Швецию и Финляндию. Обнаруженные секретные «документы» содержали и план захвата Рурского бассейна: удар «предполагалось» нанести через территорию Бельгии,— и даже план средиземноморской военной кампании, которая «должна» была осуществиться через Грецию и Балканы. Всё отлично сработало. Провокация вполне удалась. Немцы спешно высадились в Норвегии. Война продолжила шествие по Европе. Резонанс от пропагандистской угрозы нефтяному Кавказу тоже оказался значительным.

С началом войны против России всё изменилось. Практически неограниченные поставки советской нефти в Германию прекратились. Гитлер оказался полностью зависим от румынской нефти. Всё делалось для того, чтобы война, мировая война, стала неизбежной.

Гитлер прекрасно понимал, что советская стратегия экономики, теснейшим образом связанная со стратегией принятия военно-политических решений, может одним ударом — до начала какой-либо войны между Германией и СССР — поставить его на колени. Румынские нефтезаводы были практически беззащитны. Ведение превентивных действий фактически невозможно, так как пути снабжения уязвимы и очень неудобны: растянуты и проходят через горы. Если рассуждать с точки зрения обычной логики, Гитлеру почти поставили мат: в случае переброски немецких войск для обеспечения снабжения румынской нефтью Германия чрезвычайно ослабляла свои позиции на восточных границах. На самом же деле шла очень активная, обоюдными усилиями, подготовка войны. В июле 1940 года Гитлер проводит консультации с генералитетом Вермахта: положение Г ермании было, мягко сказать, незавидным. Именно в это время Красная Армия продемонстрировала свои возможности. Обратимся к мемуарам Жукова.

«СССР и Румыния договорились о следующем: Румыния будет отводить свои войска на 20 километров в сутки, а Красная Армия соответственно продвигаться вперёд на освобождаемую территорию также на 20 километров в сутки. При этом Румыния обязывалась оставить в неприкосновенности железнодорожный транспорт, оборудование заводов, материальные запасы.

Однако нами было установлено, что румынское правительство и командование, не выполнив обязательств, начали спешно вывозить в Румынию с освобождаемой территории всё, что можно было вывезти. Чтобы пресечь эти нарушения договорных условий, мы решили выбросить две воздушно-десантные бригады на реку Прут и захватить все мосты через реку. Двум танковым бригадам была поставлена задача: обогнать отходящие колонны румынских войск и выйти к реке Прут.

Совершив стремительный марш-бросок (около 200 километров), наши танковые части появились в районах высадки десантов одновременно с их приземлением. Среди румынских частей, местных властей, всех тех, кто стремился скорее удрать в Румынию, поднялась паника. Офицеры, оставив свои части и штабное имущество, также удирали через реку. Короче говоря, королевские войска предстали перед советскими войсками в крайне плачевном состоянии и продемонстрировали полное отсутствие боеспособности. На второй день этих событий я был вызван И. В. Сталиным по ВЧ. Сталин спросил:

— Что у вас происходит? Посол Румынии обратился с жалобой на то, что советское командование, нарушив заключённый договор, выбросило воздушный десант на реку Прут, отрезав все пути отхода. Будто бы вы высадили с самолётов танковые части и разогнали румынские войска.

— Разведкой было установлено грубое нарушение договора со стороны Румынии,— ответил я.— Вопреки договорённости из Бессарабии и Северной Буковины вывозится железнодорожный транспорт и заводское оборудование. Поэтому я приказал выбросить две воздушно-десантные бригады с целью перехвата всех железнодорожных путей через Прут, а им в помощь послал две танковые бригады, которые подошли в назначенные районы одновременно с приземлением десантников.

— А какие же танки вы высадили с самолётов на реку Прут?—спросил И.В.Сталин.

— Никаких танков по воздуху мы не перебрасывали, —ответил я. — Очевидно, отходящим войскам с перепугу показалось, что танки появились с воздуха...

Иосиф Виссарионович рассмеялся и сказал:

— Я дам указание Наркомату иностранных дел о заявлении протеста румынскому правительству.

Так мирно закончился этот эпизод», — заканчивает своё изложение событий Жуков¹.

Конечно, ни Германии, ни тем более вверженной в панику Румынии такое окончание «этого эпизода» отнюдь не показалось «мирным». Сталин был доволен: на ближайшее время Гитлер просто не имел никакой возможности дипломатически маневрировать. Советский Союз спокойно шёл к захвату румынской нефти — и, как казалось тогда многим, в том числе и Жукову, к полному господству в Европе, причём не только политическому. Однако сказанное всё-таки не даёт полного представления о происходившем в предвоенное время. События лета 1941 года обнаружили подлинный смысл тайной стратегии.

В первые дни после 22 июня 1941 года была предпринята попытка нанести «сокрушительный» удар по Румынии. В ночь с 25 на 26 июня состоялась набеговая операция на Констанцу. По планам советского командования Черноморский флот должен был осуществить бомбовый удар по Констанце силами морской авиации. Потом, согласно плану, в дело вступала корабельная артиллерия, затем — ещё один удар с воздуха. Но всё произошло совсем не так. Совместная авиационно-артил-лерийская атака не удалась. Две группы самолётов, не долетев до цели, вернулись из-за технических неисправностей, потеряв одну машину. Лишь третья группа (семь самолётов) нанесла бомбовый удар по Констанце, но это произошло только через полтора часа после того, как советские корабли обстреляли румынский порт.

В составе ударной группы под командованием контр-адмирала Новикова были лидер «Харьков», два эсминца, крейсер «Ворошилов» и лидер «Москва». Основной объект атаки — нефтехранилище. 26 июня в 5 часов 02 минуты «Харьков» и «Москва» открыли огонь по Констанце. В 5 часов 21 минуту на лидере «Москва» произошёл сильный взрыв. Столб огня и дыма поднялся на тридцать метров. Корабль переломился пополам. Кормовая часть получила сильный крен на правый борт, так что гребные винты работали в воздухе. На палубе находились люди; зенитное орудие на кормовом мостике вело огонь по самолётам противника. Лидер «Москва» тонул. Лидер «Харьков» стал отходить. В 6 часов 43 минуты его атаковала подводная лодка. «Харьков», сманеврировав, сумел уклониться от торпед. В 7⁰⁰ к нему присоединился эсминец «Сообразительный». В это время подлодка повторила торпедную атаку по «Харькову». Эсминец атаковал подлодку глубинными бомбами,— на поверхности появилось огромное пятно мазута, на несколько секунд показалась корма подводной лодки.

В 21 час 09 минут лидер «Харьков», эсминцы «Смышлёный» и «Сообразительный» вошли в главную базу — Севастополь.

Считалось, что никто из членов экипажа погибшего лидера «Москва» не спасся, однако румынские катера подобрали 69 моряков, среди которых был и капитан. Произошло следующее: при разработке плана операции командование флота не учло нахождение в районе боевых действий отряда кораблей советской подводной лодки «Щ-206», убывшей вечером 22 июня в район Констанцы. Командир «Щ-206» получил приказ уничтожать все корабли, следовавшие в румынский порт или из порта. По данным штаба румынского ВМФ, во время атаки Констанцы силами советского ВМФ лишь одна румынская подлодка находилась в этом районе — притом на расстоянии 60 миль от Констанцы, в ночном дозоре. Советских кораблей она не наблюдала. Торпедную атаку вела «Щ-206». Эта подлодка и уничтожила лидер «Москва»; потом она была потоплена эсминцем «Сообрази тельный». В отчёте о действиях «Щ-206» указывается, что из похода она не вернулась и никаких данных о ней не поступало...⁸⁸

Теоретически советский Генштаб в предвоенное время совершенно справедливо определял военно-политическую ситуацию: нападение Германии на СССР при условии реальной возможности с помощью Красной Армии контролировать Румынию и румынскую нефть было решением, равноценным самоубийству. Сталин отказывался видеть в Гитлере идиота— и Гитлер не был идиотом. Сталин ошибся в одном —но самом важном: он не понимал и не хотел понимать, что Гитлер— креатура и марионетка в большей степени, чем он сам. Сталин, к началу Второй Мировой давно уже превратившийся из последовательного марксиста, готового идти до конца, в револю-ционера-ренегата, которому выпал жребий осуществить термидор революции в СССР, переоценил Гитлера, ибо ставил его наравне с собой,— в то время как Гитлер остался последовательным и перманентным революционером — послушным приказам свыше до самопожертвования. Сталин справедливо считал, что Гитлер как политик не может начать войну — и просчитался, потому что Гитлер был прежде всего медиумом Всемирной Революции — и выполнял приказ. Теперь становится понятным то необъяснимое упорство, с которым Сталин 22 июня отрицал факт, что Гитлер всё-таки начал войну.

Но существовала ещё одна, главная причина, обусловившая успешное начало войны, — не для Гитлера, а с позиций организаторов Мировой войны, среди которых и Сталин и Гитлер числились лишь на вторых ролях, хотя и самых заметных и эффектных. И с этой точки зрения стратегически выигрышное положение РККА на юге Европы объективно послужило ещё одной гарантией запланированного начала войны, в которую должны были быть вовлечены не только Германия и СССР, но и вся Европа и весь мир. Предсказания Раковского исполнялись— Мировая Революция сметала всё на своём пути. Война началась. Однако при э том нужно понимать, хотя история и не знает сослагательного наклонения,— если бы даже немецкие генералы помешали Гитлеру начать войну против СССР 22 июня 1941 года,— Вторая Мировая всё равно бы началась: «фюрер» и «вождь» только поменялись бы ролями.

Кстати, Раковский в 1937-м переиграл Сталина — потому, что не скрыл правды, но изъяснил её так, что Сталин поверил, ибо и сам вождь был причастен «тайне беззакония». Раковский тогда смог переиграть хитрого и коварного Джугашвили. Раковский был последовательным революционером, масоном, действовавшим по несколько иным законам и несколько иной логике, нежели его собрат — искусный в смертельно опасной игре за политическую власть мастер от Революции Сталин. В октябре сорок первого Сталин всё-таки отплатил за свою ошибку — помилованный в тридцать седьмом Раковский был заочно приговорён к смертной казни и расстрелян в Орловском централе.

Но вернёмся к реальным для обычного человека вещам. С позиций здравого смысла было полной очевидностью, что если бы Гитлер как политический вождь немцев руководствовался элементарной, понятной и для каждого советского человека и для каждого обитателя «Фатерланда» экономической целесообразностью,— то Германии никакая война с СССР пе была нужна. Немцы получали из России беспрецедентные поставки всех видов стратегического сырья. Договор Германии и СССР, подписанный летом 1939 года, открывал Германии доступ и к советской нефти.

Зачем Советская власть осуществляла грандиозную программу экономического снабжения Германии, при этом разработав стратегические планы войны с той же Германией? — В этом как будто нет никакой логики, обычной логики,— вопреки заклинаииям и уверениям «компетентных и всезнающих историков», единственная цель которых—скрыть правду. В действительности у Германии не было никакой экономической причины воевать с Россией, —то жизненное пространство, которым III Рейх обладал после быстрых европейских войн, было столь обширным, что Германии потребовались бы - не одно десятилетие для освоения уже захваченных территорий. Германия перед войной с СССР получала от Советского Союза столько материальных благ, что никакой военный грабёж, который немцы проводили на оккупированной ими территории России, и близко не соотносим с тем, что Германия потеряла с началом военных действий на восточном фронте. Если бы можно было на мгновение забыть о зверствах немцев по отношению к населению захваченных территорий России, всякая реальная причина войны, начавшейся 22 июня 1941 года, просто исчезает. И над этим нельзя не задуматься...

Америка, СССР, Англия и только потом уже Гитлер — на первых ролях, вместе и согласованно готовили Мировую Войну, которая должна была изменить мир. Эта цель, как известно, и была успешно осуществлена. В действиях правительств и государств прослеживается иная логика, непонятная для непосвящённых, логика Мировой Революции... История, как видим, повторяется, вернее, парадигма Новейшей истории, отмеченной зловещей печатью ненависти ко Христу, неизменна: крестовый поход Гитлера на Восток был очередной попыткой уничтожить Православную Россию, которая всё-таки жила под пурпурной, кровавой коростой советских знамён с пентаграммой на алых полотнищах богоборцев...

Неистовые речи фюрера и Геббельса о необходимости «сокрушить жидовско-коммунистическое государство» были только демагогией, предназначенной для масс. Долгие десятилетия после окончания II Мировой войны политические кукушки куковали: злобный Гитлер тщательно подготовился к войне — и коварно напал на Страну Советов, в которой люди только и делали, что мирно трудились на «трудовых фронтах» — ковали «светлое будущее», счастливую жизнь для пролетариата на планете Земля.

Но обратимся к фактам.

Перед нами протоколы секретных заседаний военных миссий СССР, Англии и Франции, проходивших в Москве 15 и 17 августа 1939 года. Мы процитируем только самое важное из стенограмм протоколов⁸⁹.

Итак, заседание 15 августа 1939 года. Командарм Б. М. Шапошников обращается к представителям английской и французской военных миссий:

«Против агрессии в Европе Красная Армия в европейской части СССР развёртывае т и выставляет на фронт: 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжёлых орудий, 9-10 тысяч танков, до 5,5 тыс. боевых самолётов, то есть бомбардировщиков и истребителей—без вспомогательной авиации.

В это число не входят войсковые части укреплённых районов, части противовоздушной обороны, части охраны побережья, запасные части, отрабатывающие пополнение (депо), и части тыла.

Боевая готовность частей укреплённых районов от 4 до 6 часов по боевой тревоге.

Укреплённые районы СССР имеет вдоль всей своей западной границы от Ледовитого океана до Чёрного моря.

Сосредоточение армии производится в срок от 8 до 20 дней. Сеть железных дорог позволяет не только сосредоточить армию в указанные сроки к границе, но и произвести манёвры вдоль фронта. Мы имеем вдоль западной границы от 3 до 5 рокад на глубину в 300 километров.

Мы имеем сейчас достаточное количество мощных больших паровозов и большие грузовые вагоны размером в два раза больше, чем были раньше. Наши поездные составы ходят в два раза большими по весу, чем было раньше. Увеличена скорость движения поездов.

...Я сейчас изложу одобренные военной миссией СССР три варианта возможных совместных действий вооружённых сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии в Европе.

Первый вариант — блок агрессоров нападёт на Англию и Францию. В этом случае СССР выставляет 70 процентов тех вооружённых сил, которые Англией и Францией будут непосредственно направлены против главного агрессора — Германии. Я поясню. Например, если бы Франция и Англия выставили против Германии непосредственно 90 пехотных дивизий, то СССР выставил бы 63 пехотные дивизии, 6 кавалерийских дивизий с соответствующим количеством артиллерии, танков, самолётов, общей численностью около 2 миллионов человек...

Второй вариант возникновения военных действий —это когда агрессия будет направлена против Польши и Румынии.

...Участие СССР в войне может быть осуществлено только тогда, когда Франция и Англия договорятся с Польшей и по возможности с Литвой, а также с Румынией о пропуске наших войск и их действиях через Виленский коридор, через Галицию и Румынию.

В этом случае СССР выставляет 100 процентов тех вооружённых сил, которые выставят Англия и Франция против Германии непосредственно. Например, если Франция и Англия выставят против Германии 90 пехотных дивизий, то СССР выставляет 90 пехотных дивизий, 12 кавалерийских дивизий с соответствующей артиллерией, авиацией и танками.

Третий вариант. Этот вариант предусматривает случай, когда главный агрессор, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит свою агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны немедленно вступить в войну с агрессором или блоком агрессоров.

Польша, связанная договорами с Англией и Францией, должна обязательно выступить против Германии и пропустить наши войска, по договорённости правительств Англии и Франции с правительством Польши, через Виленский коридор и Галицию.

Выше было указано, что СССР развёртывает 120 пехотных дивизий, 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжёлых орудий, от 9 до 10 тысяч танков, от 5 до 5,5 тыс. самолётов. Франция и Англия должны в этом случае выставить 70 процентов от указанных только что сил СССР и начать немедленно активные действия против главного агрессора.

Действия англо-французского военно-морского флота должны проходить как указано в первом варианте...»¹

Что всё это значит?- Только одно: что страну непрерывно и чрезвычайно активно готовили к тому, чтобы трагедия войны стала неизбежной: всё это отчётливо прослеживается на всех уровнях военного строительства.

Предоставим слово маршалу Жукову: «В 1940 году начинается формирование новых мехкорпусов и механизированных дивизий. Было создано 9 мехкорпусов. В феврале 1941 года Генштаб разработал ещё более широкий план создания бронетанковых соединений, чем это предусматривалось решениями правительства в 1940 году. В марте 1941 года было принято решение о формировании 20 механизированных корпусов».

Жуков сообщает: «Я уже подчёркивал высокие темпы развития советской танковой промышленности. Талантливые коллективы конструкторов создают тяжёлый танк KB и знаменитый средний танк Т-34. С января 1939-го по 22 января 1941 года Красная Армия получила более 7000 танков. В 1941 году промышленность могла дать 5,5 тыс. танков. Что касается KB и Т-34, то к началу войны успели выпустить только 1861 танк. Этого, конечно, было очень мало».

Позволим себе некоторое уточнение. Здесь Жуков лукавит. Дело в том, что подобных танков у Германии вообще на тот момент не существовало. Достаточно сказать, что в плане «Барбаросса» участвовало — 3932 немецких танка (большей частью лёгких, менее трети этой численности приходилось на средние танки T-I11 и T-IV), - а этого было действительно мало, очень мало для восточного фронта, протянувшегося более чем на 3,5 тыс. километров: от Баренцева моря до Чёрного.

В 1939 году Комитет обороны принимает постановление о строительстве 10 новых самолётостроительных заводов и 7 авиамоторных. В 1940 году ещё 7 заводов народного хозяйства перестраиваются на выпуск авиационной продукции, предприятия оснащаются первоклассным оборудованием. К концу 1940 года авиапромышленность возросла по сравнению с 1939 годом более чем на 70%. Параллельно строились новые авиамоторные предприятия и заводы авиаприборов на предприятиях, переданных наркомагу обороны из других отраслей народного хозяйства.

В конце 1940 года Генштаб предложил план реорганизации и перевооружения ВВС. Этот план был утверждён: началось формирование 106 авиаполков. К июню 1941 года общее количество авиационных полков значительно увеличилось. Высшим тактическим соединением военной авиации стала дивизия.

«В апреле 1941 года начинается формирование пяти воздушно-десантных корпусов. К 1 июня они были укомплектованы личным составом. В феврале 1941 года утверждён план строительства 190 новых аэродромов в западных приграничных округах. В апреле 1941 года для стрелковых войск был введён штат военного времени. Накануне войны Красная Армия получила дополнительно около 800 тыс. человек. Сборы планировалось провести в мае — октябре 1941 года»'.

Весной 1941 года в Красной Армии началось формирование десяти противотанковых артиллерийских бригад. В июне 1941 года как по количеству, так и по качеству вооружений Советский Союз значительно превосходил Германию.

Как резюме «размышляющий» Жуков сообщает: «О том, сколь велики были мероприятия, осуществлённые Партией и правительством по укреплению обороны страны в 1939-1941 годах, говорит и рост численности наших вооружённых сил. Они возросли за это время в 2,8 раза. Было сформировано 125 новых дивизий, и к 1 января 1941 года в войсках было более 4 млн. 200 тысяч человек... С 1 января 1939 г. по 22 июня 1941 г. Красная Армия получила 92 378 орудий и миномётов, с учётом танковых пушек. Войсковая артиллерия приграничных округов была укомплектована орудиями до штатных норм. Непосредственно накануне войны мы располагали 60 гаубичными и 14 пушечными артиллерийскими полками Резерва Главного Командования. Этого, учитывая специфику войны с Германией, было недостаточно»².

И опять Жуков лукавит. Специфика предстоящей запланированной войны с Германией заключалась в том, что по официальным, если это слово вообще здесь уместно, планам Советского правительства она должна была быть наступательной.

Вот что скрывается за странной формулировкой «специфика войны с Германией» и сетованиями на численную недостаточность вооружений. Однако нри этом вовсе не должно думать, что в данной ситуации СССР и Германия просто меняются местами и что Гитлер будто бы вынужден был напасть первым, чтобы не стать жертвой агрессии. Всё обстоит гораздо сложнее и гораздо серьёзнее.

Без всякого сомнения, военное командование РККА прекрасно понимало суть происходившего. В сентябре 1940 года военный нарком Тимошенко и начальник Генерального штаба РККА Жуков представили Сталину аналитический доклад: «Соображения об основах стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на Западе и на Востоке на

1940 и 1941 годы». Руководству страны сообщалось: «На наших западных границах наиболее вероятным противником будет Германия... Вооружённое столкновение СССР с Германией может вовлечь в военный конфликт с нами Венгрию, а также с целью реванша—Финляндию и Румынию». Военные в данном случае констатировали объективные реалии европейской политики. Советское командование верно определило направления возможных ударов Вермахта. Это объясняет и предложенные меры противодействия. Так что теоретически правительство СССР было прекрасно осведомлено об опасности и командование РККА знало, что нужно делать в случае агрессии.

Но почему тогда развитие собьиий оказалось совсем не таким, как это предусматривал упомянутый документ? 22 июня

1941 года начали происходи ть столь неожиданные — для советских людей — вещи, однако они явились неизбежным следствием того, что было, фактически, запрограммировано в предвоенное время. Сейчас, спустя более чем шесть десятилетий после начала войны, вся трудность заключается в том, чтобы освободиться от мифов, увидеть единство и взаимосвязь событий той эпохи; понять закономерность фактов, представляющих собой нерасторжимую цепь. Сложилась странная ситуация: очевидная опасность, грозившая СССР со стороны Германии требовала принятия адекватных военных мер, решения были предложены и в принципе одобрены, но реализация этих решений приняла почему-то очень непонятные формы, причём всё это являлось прямым следствием указаний сверху.

Генерал П. П. Собенников (бывший командующий 8-й армии) рассказал о странных методах подготовки к войне: «Командующим я был назначен в марте 1941 года. Должность обязывала меня прежде всего ознакомиться с планом обороны государственной границы с целью уяснения места и роли армии в общем плане. Ни в Генеральном штабе, ни по прибытии в Ригу в штаб ПрибВО я не был информирован о наличии такого плана. В документах штаба армии я также не нашёл никаких указаний по этому вопросу. Лишь 28 мая 1941 года я был вызван в штаб округа, где командующий войсками генерал-полковник Ф. И. Кузнецов наспех ознакомил нас с планами обороны».

Генерал И. П. Шмелин (бывший начальник штаба 11-й армии Прибалтийского округа): «Такого документа, где бы были изложены задачи 11 -й армии, я не видел».

Генерал П.И.Ляиин (бывший начальник штаба 10-й армии Западного округа): «План обороны госграницы 1941 года мы неоднократно переделывали с января до самого начала войны, да так и не закончили»⁹⁰.

Подобные свидетельства можно продолжить — их немало.

Однако вот что говорил маршал А. М. Василевский: «Что касается оперативных планов, то я как человек, по долгу службы сидевший в Генеральном штабе на разработке оперативных планов по Западному округу,... хорошо знаю, насколько подробно были разработаны все эти планы. Я сидел на этих планах и на внесении в них всех необходимых коррективов с сорокового года»². Маршал Василевский, вероятно, не желая того, изъяснился довольно откровенно: он «сидел в Генштабе на разработке оперативных планов по Западному округу». По словам Василевского, планы были разработаны с должной тщательностью — «подробно».— Но до воплощения планов в жизнь дело так и не дошло: Василевский продолжал «сидеть» па тщательно расписанных планах. Вряд ли маршал решился «сидеть на планах» по своей воле, без приказа свыше. Едва ли Василевский самостоятельно отважился на столь рискованное «сидение» — это, без санкции самого главного начальства, означало бы обречь себя на верную смерть. Но почему всё именно так и происходило в преддверии неминуемой войны?

15 мая 1941 года, вновь по инициативе Тимошенко и Жукова, правительству был представлен новый проект «Соображений по плану стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на случай войны с Германией и её союзниками». В этом документе отчётливо формулировался принцип немедленной превентивной войны против Германии. С учётом военно-политической ситуации РККА должна была опередить Вермахт — атаковать, когда германская армия будет находиться в стадии развёртывания. Удар предлагалось нанести через Южную Польшу на Краков-Котовице с последующим поворотом на север и овладением Польши и Восточной Пруссией.— Сталин план отверг.

Услышав историческую речь товарища Сталина 5 мая перед выпускниками военных академий, парком обороны Тимошенко и начальник Генштаба Жуков, послушные воле Партии и её гениального вождя, вдохновились па разработку плана превентивного удара. Правда, зная, что надо быть осторожными, нарком и начальник Генштаба поставили соответствующую задачу А. М. Василевскому. Уже через десять дней, 15 мая Василевский представил проект директивы Тимошенко и Жукову. Тимошенко и Жуков благоразумно не подписали этот документ, в устной форме доложив вождю о проделанной работе. Сталин был взбешён. Нарком и начгепштаба сослались на «самого Сталина», на его речь 5 мая. Вождь со скрытой угрозой произнёс: «Я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимой немецкой армии»¹.

Ситуация означала только одно: сталинские краснозвёздные соколы, взлетевшие так высоко в званиях и чинах, должны были быть гораздо умнее и одновременно гораздо глупее; то есть понимать, чего действительно от них ждут, и быть настолько послушными, чтобы, не демонстрируя своей понятливости, оказывать только абсолютное послушание Коммунистической Партии, Советскому правительству и «великому Сталину». Иными словами, они должны были быть настоящими коммунистами. Нарком и начальник Генштаба были настоящими коммунистами — и всё сделали как надо. Потом, уже после войны, когда Жукову грозила смертельная опасность, мар* шала спас именно Сталин. Он сказал, что не верит, будто Жу* ков организовал заговор,— не может поверить в это, потому что Жуков абсолютно предан ЦК. Увы, это было правдой...

А выпускники военных академий должны были следовать курсу ВКП(б) и готовиться умереть на фронтах грядущей вой* ны. Это тоже была воля ЦК.

Итак, что же на самом деле происходило перед войной?

В 1988 году был опубликован проект директивы Главного политуправления РККА, датируемый первыми числами июня 1941 года. Этот документ отражает реальное состояние военно-политической пропаганды в Красной Армии накануне войны. Он определяет: «Столкновение между миром социализма и миром капитализма неизбежно... Ленинизм учит, что страна) социализма обязана будет взять на себя инициативу наступательных действий против капиталистического окружения с целью расширения фронта социализма... В этих условиях ленинский лозунг "на чужой земле защищать свою землю" может в любой момент обратиться в практические действия»¹. Справедливости ради должно сказать, что хотя проект директивы ГлавПУРа дважды обсуждался — 9-го и 20 июня, — он всё же не был утверждён. Однако этот документ вполне характеризует политическую ситуацию. Проект июньской директивы ГлавПУ РККА выражал неизменный догмат Коммунизма, независимо от того, когда эта директива составлялась,— в 1920-м, накануне 22 июня 1941 -го или же после 1945 года. Большая Советская Энциклопедия содержит удивительную словарную сгатью «Справедливые и несправедливые войны». И вот что мыв ней читаем:

«Взгляды основоположников марксизма-ленинизма на вопрос о происхождении войн, о коренной противоположности войн справедливых и несправедливых непосредственно вытекают из основных положений марксизма-ленинизма...

Задача коммунистов, как и всех подлинных демократов, всех передовых, прогрессивно мыслящих людей, идеалом которых является установление прочного мира во всём мире, заключается в том, чтобы правильно определять действительный характер каждой подготовляемой или уже происходящей войны и в соответствии с этим устанавливать своё отношение к этой войне и свою линию поведения. Эта линия поведения должна заключаться в решительной борьбе против несправедливых войн и, наоборот, в поддержке войн справедливых, если гот или иной класс, то или иное государство вынуждены вести такую войну...

Ленин и Сталин создали законченное учение о справедливых и несправедливых войнах. Ленин и Сталин учат, что война есть продолжение политики...

"Мы, марксисты,— декларировал Ленин,— признаём необходимость исторического (с точки зрения диалектического материализма) изучения каждой войны в отдельности. В истории неоднократно бывали войны, которые, несмотря на всqужасы, зверства, бедствия и мучения,... были прогрессивны, то есть приносили пользу развитию человечества, помогая разрушать особенно вредные и реакционные учреждения" (Ленин В. Соч. Т. XVIII. С. 193)».

Заметим, что «основоположники марксизма-ленинизма» под «вредными и реакционными учреждениями» понимали прежде всего Церковь, семью и государственную систему власти, гарантировавшую порядок, личную свободу и неприкосновенность частной собственности человека.

«Ленинско-сталинское учение о войнах не имеет ничего общего с буржуазно-пацифистскими воззрениями, отрицающими всякую войну, независимо от её целей и характера. Такие взгляды... объективно ведут к притуплению бдительности народных масс...»¹ — Читать эти догматы в изложении вождей, принадлежавших касте жрецов Социализма, и руководствоваться данными постулатами как непреложными истинами — и до и после войны — должны были все советские люди, весь советский народ, а не только бойцы-красноармейцы или аудитория ГлавПУ РККА.

Справедливости ради должно сказать, что в Генеральном штабе наличествовал стратегический оперативный план от 14 октября 1940 года — план обороны, но оборонительных планов на уровне корпус-дивизия фактически не существовало. Планы прикрытия государственной границы на уровне армий были сданы в Генштаб в июне 1941-го. Естественно, их так и не успели ни рассмотреть, ни принять — по времени это была абсолютно невыполнимая задача.

Однако РККА обладала Вторым стратегическим эшелоном, предназначение которого останется совершенно непонятным, если принять на веру ложную доктрину обороны (которой якобы придерживался Сталин). Но и логика превентивной войны (Сталин якобы руководствовался именно этой логикой и якобы о том была его речь 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий) не объясняет происходившего, так как Второй эшелон, перемещаясь к западным границам, неизбежно ставился в реальной обстановке начальных дней войны под сокрушительный удар,— к тому же планов наступления Красной Армии просто не существовало.

Парадоксально, но факт: Вооружённые Силы СССР в условиях европейской войны, в которую неизбежно должен был вступить и СССР, не осуществили реальных планов обороны, не было и плана превентивного военного удара. Но была тщательно спланированная кампания дезинформации, адресованная прежде всего и «героическим бойцам» Красной Армии и советскому народу². Целью этого искусного обмана являлось

'БСЭ. Изд. 1-е. Т. 52. М„ 1947. Стл. 454-465.

²Теперь свою лету в современную кампанию тотальной дезинформации вносит В. Резун («В. Суворов»), который наспех и по-журналист-ски неряшливо сконструированную с помощью своих хозяев «историю неудавшегося нападения Коммунизма на Запад» (Ледокол. М., 1992;

вовлечение страны в войну,— не оборонительную или наступательную, а Мировую войну. Что и произошло. Стоит лишь заметить, что Тимошенко и Жуков, исполняя всё ту же волю ЦК, спустили приграничным округам директиву о необходимости разработки «детальных планов обороны гос. границы». Это было в мае 1941 года. Ещё один демарш дезинформации...

В июле 1944-го капитан Григорий Климов был откомандирован в Управление Кадров Штаба Ленфронта. Следующая ступень— КУКС Ленфронта, Курсы Усовершенствования Командного Состава. Затем-Военно-дипломатическая академия. Это уже был уровень, где формировали людей, которые должны были составить новый пласт советской военно-политиче-ской номенклатуры.

«В среде академии, — писал впоследствии Климов, — я часто слышу разговоры о "трёх этапах". Отличаясь в деталях, они в основном сходятся на довольно стройном объяснении событий последних лег. Эти разговоры берут своим началом ближайшее кремлёвское окружение и круги Генерального штаба Красной Армии. Недаром наша академия за глаза называется кремлёвской, и недаром у многих наших слушателей есть папаши в Генштабе. Здесь можно узнать многое, о чём не знает простой солдат. Характерно, что когда разговор заходит на подобную тему, то все рассказчики подчёркивают, что они плевали на официальные версии и на слухи. Многие "слухи" специально распускаются "слухачами" НКВД. У Кремля есть не только официальный аппарат пропаганды через печать и радио, но и твёрдо функционирующий аппарат "слухачей" НКВД, задачей которого является регулярная дезинформация народа в желаемом для Кремля направлении. Конечно, Кремль никогда не признается в "трёх этапах" и гамбитном этюде... Кремль разыграл в этой войне гамбитный этюд...

Дело «М». М., 2000; Последняя республика. М., 2002; Самоубийство. М., 2002) представил как наконец-то обретённую «честным постсоветским ашкенази» истину. Резун, став «честным английским ашкенази», подарил эту «правду» сначала «свободному миру», а затем и «освободившейся от коммунизма России», естественно, — за солидные дивиденды в твёрдоконвертируемой валюте.

Каждый советский офицер Генштаба рассмеётся, если ему скажут, что нападение Германии на Советский Союз было неожиданностью для Кремля. Современные методы разведки исключают такие неожиданности, тем более если речь идёт о столь информированном правительстве, как правительство в Кремле. Миф о неожиданности "коварного нападения" был нужен для внешнего употребления, чтобы оправдать кремлёвский мезальянс.

Уже ранней весной 1941 года для Кремля было ясно, что война неизбежна в ближайшие месяцы. Тогда было созвано чрезвычайное совещание Политбюро... Тогда же был создан Государственный Комитет Обороны, о котором было объявлено только после начала войны... Тогда-то и был принят гам-* битный план войны. Эта стратегия требовала чудовищных жертв от народа, она полностью противоречила предвоенной кремлёвской пропаганде о войне "малой кровью и на чужой территории". Открыто говорить об этом было нельзя. Это была величайшая тайна Политбюро... Тогда же были ориентировочно установлены границы отступления, жертвы и резервы, крайней точкой уже тогда был намечен Сталинград. Тогда хладнокровно прикидывались на счётах десятки миллионов человеческих жизней, плоды труда, пота и крови целого поколения огромной страны... Уже тогда война была разбита на две стадии. Уже тогда было рассчитано, что необходимо сохранить в резерве для "третьего периода". Всё остальное было обречено стать жертвой во "втором периоде"»'.

В результате всё произошло так, как и было задумано...— Конечно, это не был замысел только кремлёвских коммунистов; это были планы и коммунистов-миллиардеров с Уолл-Стрит и с берегов гуманного Альбиона. Таким образом успешно достигались многие цели. Главной было продолжение Мировой революции через осуществление Мировой войны. Россия?— Россия должна была захлебнуться в крови, чтобы перестать думать об освобождении... К этому её и привели... Потом главные преступники получат погоны генералиссимуса, маршальские звёзды и прижизненные памятники... Их—по воле опять же ЦК — провозгласят спасителями страны, благодетелями народа и героями Советского Союза... — и эту эстафету лжи передадут «россиянам», жителям «демократической» России, России, которой и поныне правит совсем не русский народ...

Итак, и Германия, и СССР тщательно и на протяжении длительного времени готовились к войне — это ни для кого не секрет. Но эта подготовка происходила весьма странным образом — с точки зрения обычного человека. Почему, например, в Германии была принципиально отвергнута стратегия дальних бомбардировщиков, хотя для ведения успешных боевых действий на просторах России требовалось развитие именно этих сил Люфтваффе? Однако не только в Германии происходили на первый взгляд необъяснимые вещи. Положение с дальней бомбардировочной авиацией обстояло точно таким же образом и в СССР, хотя ещё до войны был подготовлен к производству лучший на то время в мире бомбардировщик. Эта история заслуживает особого упоминания.

Ещё в 1936 году в СССР был создан тяжёлый дальний бомбардировщик ТБ-7 (Ант-42), не имевший аналогов в мире,— скоростной высотный бомбардировщик. Авиаконструктор Владимир Петляков смог решить главную проблему: устранить причину, препятствующую увеличению высоты полёта. Дело в том, что на значительной высоте поршневые двигатели теряли мощность, так как воздушный поток был слишком разряжён. Решение оказалось простым — как и все удачные конструкторские находки: внутри корпуса самолёта поместили пятый двигатель, который включался на больших высотах и приводил в действие систему централизованной дополнительной подачи воздуха к основным двигателям, по сути дела, турбонаддув. Результат — недосягаемая для истребителей и даже зенитных орудий высота полёта. Вот беспристрастное свидетельство генерал-майора авиации Стефановского: «Многотонный корабль своими данными превосходил на десятикилометровой высоте все лучшие европейские истребители той поры»¹.

Кстати, о Стефановском. Тогда, в предвоенные годы, он был лётчиком-испытателем. Стефановский изложил объективное положение дел относительно дальнего бомбардировщика ТБ-7 на одном из совещаний в присутствии членов правительства. И вот что довольно невнятно пишет об этом бывший лётчик-испытатель Марк Галлай, хорошо знавший Стефановского: «Стефановский неудачно выступил на одном из правительственных совещаний с резкой критикой по адресу авиационной промышленности. Сталину это не понравилось, после совеща- | ния Сталин туг же позвонил Ворошилову, охарактеризовав Стефановского: "злобный критикан". Естественно, оказалось, | что у Стефановского, как тогда говорили, в анкете было что-то 1 не всё в порядке. — Выручить его из беды удалось ценой нема- ! лых трудов»¹. ;

Авиаконструктор А.Яковлев более подробно изложил эту \ историю на страницах своих мемуаров, завершив рассказ сча- ; стливой развязкой: «Отпустив лётчиков, Сталин тут же позвонил Ворошилову... Ворошилов предложил начальнику само- > лётного отдела НИИ ВВС генералу И.Ф.Петрову проверить Стефановского. Как на грех, у того в анкете было что-то не в порядке. Иван Фёдорович Петров доложил всё, что было известно о Стефановском, Ворошилову и спросил, как же с ним быть. Ворошилов спросил: "Вы сами-то ему верите?" И в ответ на слова Петрова: "Конечно, верю",— сказал: "Ну, тогда поступайте по совести".

Со Стефановским всё обошлось»².

Финал этой истории, конечно, придуман Яковлевым, которому покровительствовал Сталин. Стефановский просто успел смириться и загладить свою «вину» искренним раскаянием в содеянном «по неведению».

Стефановскому ясно дали понять, что, поднимая тему странных событий в работ е военной авиационной промышленности, он играет со смертью. Только тридцать лет спустя Стефановский решился упомянуть в своих воспоминаниях о происходившем с дальним бомбардировщиком — и то в одной-единст-венной осторожной фразе: «С производством ТБ-7 творилось что-то неладное: его несколько раз запускали в серию и сразу снимали...»¹

Будем точны: Сталин, тот самый Сталин, который чрезвычайно внимательно следил за военными разработками, вникая во все детали конструкторских особенностей систем вооружений, именно Сталин по неизвестным причинам четыре раза отменял серийное производство лучшего в мире дальнего бомбардировщика ТБ-7. Тов. Сталин, безусловно, знал, что делал: он особенно интересовался и тщательно следил за работой военных авиаконструкторов.

В этом отношении наиболее авторитетны свидетельства специалистов в области именно этих вооружений. Вот одна из многочисленных историй такого рода — рассказ генерального авиаконструктора А. С. Яковлева.

«Подъехали к зданию Центрального Комитета партии на Старой площади. Бесшумный лифт плавно поднял на четвёртый этаж, и по длинному коридору, застланному ковровой дорожкой, сопровождающий привёл меня в какую-то комнату. Здесь стоял диван в чехле из сурового полотна, несколько стульев, в центре — небольшой круглый стол, накрытый белой скатертью. На столе — ваза с фруктами, блюдо с бутербродами, несколько стаканов недопитого чая. В комнате никого не было. К волнению моему добавилась ещё и растерянность: куда я попал и что будет дальше? Гак в полном недоумении простоял я несколько минут, не двигаясь и рассматривая окружающую обстановку.

Вдруг сбоку открылась дверь и вошёл Сталин. Я глазам своим не поверил: уж не мистификация ли это? Но Сталин подошёл, улыбаясь, пожал руку, любезно справился о моём здоровье.

— Что же вы стоите? Присаживайтесь, побеседуем. Как иду! дела с ББ?

Постепенно он расшевелил меня, и я обрёл возможность связно разговаривать. Сталин задал несколько вопросов. Его интересовали состояние и уровень немецкой, английской и французской авиации. Я был поражён его осведомлённостью. Он разговаривал как авиационный специалист.

— А как вы думаете,— спросил он,— почему англичане на истребителях "Спитфайр" ставят мелкокалиберные пулемёты, а не пушки?

— Да потому, что у них авиапушек нет, — ответил я.

— Я тоже так думаю, — сказал Сталин. — Но ведь мало иметь пушку, — продолжал он. — Надо и двигатель приспособить под установку пушки. Верно?

— Верно.

— У них ведь и двигателя такого нет?

— Нет.

— А вы знакомы с работой конструктора Климова—авиационным двигателем, на который можно установить двадцатимиллиметровую авиационную пушку Шпитального?

— Знаком.

— Как вы расцениваете эту работу?

— Работа интересная и очень полезная.

— Правильный ли это путь? А может быть, путь англичан более правильный? Не взялись бы вы построить истребитель с мотором Климова и пушкой Шпитального?

— Я истребителями ещё никогда не занимался, но это было бы для меня большой честью.

— Вот и подумайте над этим.

Сталин взял меня под руку, раскрыл дверь, через которую входил в комнату, и ввёл меня в зал, заполненный людьми.

От неожиданности у меня зарябило в глазах: не мог различить ни одного знакомого лица. А Сталин усадил меня в президиуме рядом с собой и вполголоса продолжал начатый разговор. Я отвечал ему. Осмотревшись, увидел, что заседание ведёт К. Е. Ворошилов, а в нервом ряду сидит наш нарком М.М.Каганович, дальше — конструктор А.А.Архангельский, директор завода В.А.Окулов и главный инженер завода А. А. Кобзарев, некоторые знакомые мне работники авиационной промышленности. В зале было много военных из Управления Военно-Воздушных Сил.

Кто-то выступал. Я понял, что речь идёт о затруднениях, создавшихся с серийным производством самолёта СБ в связи с невозможностью дальнейшего улучшения его лётных характеристик, особенно повышения скорости. Между тем от решения этой проблемы зависела судьба нашей фронтовой бомбардировочной авиации. Я внимательно прислушивался к тому, что продолжал говорить мне Сталин, и одновременно старался уловить, о чём говорят выступающие, а в душе опасался, как бы не предложили мне высказаться по вопросу...

Правительство, озабоченное скорейшим получением новых самолётов, следило за работой каждого из нас. Припоминается такой эпизод.

В конце 1939 года я был на одном из авиационных заводов, где был запущен в серийное производство наш ББ.

Здесь меня разыскал Поскрёбышев и предупредил, что соединяет по телефону со Сталиным.

— Как дела? Как выполняете своё обещание? Будет ли истребитель в декабре?

— Будет, товарищ Сталин, как обещано.

— Ну что же, чашка чая за мной.

Не сомневаюсь, что подобного рода звонки были и к другим конструкторам, принимавшим участие в создании новых самолётов.

Или, например, такая записка к конструктору двигателей Владимиру Яковлевичу Климову:

"Т. Климов! Ссылаясь на нашу вчерашнюю беседу, хотел бы знать:

1) Можете ли прислать на днях 2 мотора М-105 и 2 пушечных мотора также М-105 для конструктора Яковлева?

2) Если можете, когда именно пришлёте?

Дело очень срочное.

И. Сталин".

Всё это — свидетельства того огромного внимания, которое проявляли партия и правительство к перевооружению нашей авиации»¹.

Но что же происходило с советским дальним бомбардировщиком? Вот как характеризовал ТБ-7 авиаконструктор Шавров: «Выдающийся самолёт. На ТБ-7 впервые,—раньше, чем в США и Англии, были подняты 5-тонные бомбы». Его мнение подтверждает генерал-майор авиации Шумихин: «На высотах свыше 10 тыс. метров ТБ-7 был недосягаем..., а потолок в 12 тысяч метров делал его неуязвимым и для зенитной артиллерии».

Профессор Кербер: «Недоступный ни зенитным пушкам, ни истребителям того времени, ТБ-7 был самым сильным бомбардировщиком в мире. ТБ-7 был значительно сильнее знаменитой американской летающей крепости В-17».

Сталин, уступая доводам авиаконструкторов, подписывал ^; приказы о серийном изготовлении ТБ-7, но почти сразу же отменял решение. И так повторялось четыре раза!—Почему? i

Удивительное дело, но и в Англии, готовившейся к войне, j происходило буквально то же самое. Не будем голословны: ' когда в воздухе запахло войной, руководство Королевских ! ВВС Великобритании выдвинуло идею создания флота тяжё- ' лых бомбардировщиков. В качестве прообразов будущих стратегических дальних бомбардировщиков были предложены «Галифакс» и «Манчестер». Но вмешательство премьер-министра Чемберлена остановило проект. Чемберлен заявил, что созда- j ние бомбардировщика такого типа спровоцирует немцев и они i начнут разработку супертяжёлого бомбардировщика. —Мягко ! говоря, странная логика, однако, она возобладала. Решающим доводом аргументации против создания тяжёлого бомбардировщика дальнего действия послужил вообще абсурдный довод, что производство такого бомбардировщика обойдётся до- j роже четырёх истребителей. В результате проект был закрыт. ,

В это же самое время в Англии велась довольно непонятная информационная кампания. Её целью было уверить насе- ; ление собственной страны, что бомбардировочные силы потенциального на тот момент противника, то есть Германии, столь могущественны, что Британия не способна противостоять им. Свою лепту в формирование такого отношения к войне внёс и Черчилль, доходчиво объясняя публике, что «после недели бомбёжек английских городов будет убито или ранено

от 30 до 40 тысяч человек» и что «вполне возможно, Британия перестанет существовать из-за воздушного нападения». Население убеждали: необходимо проводить политику умиротворения III Рейха. Военные прогнозы, обнародованные государством, гласили: в первые три недели войны с Германией бомбардировщики Геринга полностью уничтожат приблизительно 500 тысяч жилых домов; серьёзным разрушениям будет подвергнуто около 5 млн. жилых домов, — то есть более одной трети жилых зданий страны. Именно такими были сообщения официальных властей, сделанные в декабре 1938 года. А буквально перед этим Имперский Комитет безопасности Великобритании заявил, что в первые два месяца войны пострадают не менее 1 млн. 800 тыс. англичан, причём треть из них будет убита. Удивительно, но эта дезинформация проводилась правительственными структурами, причём военные специалисты прекрасно знали, что необходимых средств и вооружений для нанесения таких ударов по Британии у Германии просто нет.

У Гитлера, готовившего страну к войне с Россией, тоже не было стратегического бомбардировщика. — Почему? Опять немного истории, неизвестной истории. В 1933 году, обладая достоверной информацией о строительстве в глубине территории СССР военных объектов, министерство авиации Германии начало разработку проекта по созданию бомбардировщика, способного наносить удары по целям, расположенным глубоко в тылу, вплоть до промышленных территорий Урала. Проект получил выразительное название — «Уральский бомбардировщик». Руководителем проекта стал подполковник Вильгельм Виммер; он пользовался поддержкой начальника штаба Люфтваффе Вальтера Вевера. К 1935 году уже были осущест влены тактические разработки самолёта, и министру обороны генералу фон Бломбергу был представлен макет бомбардировщика. К 1940 году планировалось начать серийный выпуск дальнего бомбардировщика, разработанного фирмой «Юнкере».

Но вслед за этим начинают происходить весьма интересные события. Вевер, курировавший проект, вдруг погибает в авиакатастрофе: на самолёте, в котором находился Вевер, заклинило элероны. Внммер по личному распоряжению Гитлера получил совершенно другое техническое задание, что стало препятствием для дальнейшей работы над проектом «Уральского бомбардировщика». А через десять месяцев после гибели Ве-вера, 29 апреля 1937 года, последовало распоряжение о полном прекращении проекта стратегического бомбардировщика дальнего действия. Странно, но в СССР было принято точно такое же решение, причём это сопровождалось, как и в случае с германским «Уральским бомбардировщиком», трагической гибелью главного конструктора ТБ-7 — В. М. Петлякова.

Но в Германии, как, впрочем, и в СССР, многие технические специалисты прекрасно понимали необходимость создания дальнего бомбардировщика. Германское министерство авиации настаивало на продолжении работ. Однако проблема всё-таки была, так сказать, «благополучно» решена. Произошло это следующим образом: заказ на разработку четырёхмоторного «хейнкеля-177» поступил. Но в проекте этого бомбардировщика была заложена принципиальная ошибка: установленные попарно двигатели вращали одну ось. Так были запрограммированы многочисленные технические проблемы, которые в конце концов поставили крест на всём проекте.

Идея турбонаддува, к слову сказать, к началу И Мировой войны была уже общим достоянием инженерной мысли ведущих промышленных стран. И в СССР, и в Германии, и в США все необходимые разработки уже были осуществлены, и дело оставалось за малым: практическим применением в серийных моделях самолётов. Но всё происходило вопреки логике,— и в полном соответствии планам организаторов войны. В конце тридцатых в США был создан высотный истребитель Р-43 (автор-разработчик Александр Михайлович Картвелов, бывший студент Петербургского технологического института, офицер-артиллерист, эмигрировавший из России после революции). Р-43 был оснащён турбонагнетателем. Самолёт поступил на вооружение США, Австралии и Китая. На его основе весной 1941 года был сконструирован Р-47, составивший основу истребительной авиации США. На этом, лучшем в своём классе самолёте, стали асами большинство лётчиков-истреби-гелей союзников. После II Мировой войны Р-47 находился на вооружении ВВС США более двадцати лет и применялся в многочисленных военных конфликтах.

А что же в СССР? — Советская авиапромышленность почему-то выпустила лишь одиннадцать самолётов ТЬ-7. Ст ранное дело: почти все они не имели пятого двигателя - воздушного компрессора для основных моторов. Уникальный дальний бомбардировщик всё-таки существовал, но, оказывается, он использовался отнюдь не для военных действий. Именно на ня-тимоторном ТБ-7 осенью 1941 года Молотов совершил перелёт через оккупированную Европу в Лондон и затем — в США. В 1942 году тот же Молотов на том же самолёте в абсолют ной безопасности пролетел над Европой, в небе которой безраздельно господствовала авиация Геринга,— но на высоте 12 километров ТБ-7 был недоступен для Люфтваффе. Оба полёта прошли более чем успешно. В своё время разработчики ТБ-7 были совершенно уверены, что непременно последует промышленный заказ на этот уникальный самолёт, созданный в преддверии неотвратимо приближающейся войны. Авиаконструкторы Туполев и Шавров считали, что серийное производство ТБ-7 необходимо начать к ноябрю 1940 года. Этого же мнения придерживались заместитель А. Туполева проф. Б. Кербер, ведущие эксперты авиапромышленности С. Егер, С. Лешенко, Е. Стоман, главный конструктор И. Незваль, главный технолог Е. Шекунов. Так считал и создатель ТБ-7 Владимир Петляков. Однако этот самолёт имел печальную судьбу; он так и не пошёл в массовое производство. — Почему? Может быть, Сталин ничего не знал о его уникальных характеристиках или был некомпетентен в вопросах военного авиастроения? Факты говорят об ином.

Начальник НИИ ВВС генерал-майор Филин доказывал Сталину необходимость серийного выпуска ТБ-7. Более того, он спорил с «вождём», причём в присутствии многих технически компетентных лиц. Однажды свидетелем такого разговора Филина со Сталиным стал авиаконструктор Яковлев; потом в своих мемуарах он напишет: «Филин настаивал, некоторые его поддержали. В конце концов Сталин уступил, сказав:

Ну, пусть будет по-вашему, хотя вы меня и не убедили»⁹¹. Вскоре Сталин отменил принятое было решение.— Почему? Почему тот же элементарный и логически необъяснимый стратегический просчёт допускает и руководство Люфтваффе и британские ВВС?

Впрочем, ТБ-7 всё-таки был применён в начале войны. Но совсем не так, как это можно было ожидать. Кстати, слухи о мощи советской дальней бомбардировочной авиации какими-то путями проникали на Запад. Когда немцы бомбили Белград, среди русских эмигрантов в Югославии распространилась весть, что армада советских бомбардировщиков обрушила смертоносный груз на Берлин, отомстив за Югославию. Увы, это оказалось самообманом, иллюзией, не имеющей ничего общего с реальностью.: «Я вспомнил,— пишет Джуро Лонча-рович в своей книге "Специальная миссия" (Djuro Loncarevic. Cpecijalna misija. Beograd, 1991),— как люди вместе с детьми и внуками летом 1941-го выкашивали луга, чтобы советским парашютистам было легче приземляться. А некоторые, осенью того же года, приложившись ухом к земле, "слышали", как где-то в Санджаке или Косово грохочут русские танки...»

Александр Казанцев был одним из русских, в то время живших в Белграде. В своей книге «Третья сила» он описал бомбёжки столицы Югославии: «Почти непрерывными волнами бомбардировщики, сменяя друг друга, громят искалеченный, обезлюдевший, выгорающий город...»

Рассказ Казанцева дополняют воспоминания другого русского эмигранта: «В эти жуткие дни, когда рвались бомбы, разваливались дома и полыхали пожары, многие русские в поисках спасения бросились на кладбище, которое было за городом. Искали защиты и спасения у Иверской иконы Богоматери и у гробницы блаженного митрополита Антония. Там,— у Иверской часовни, где непрестанно совершались моления, и у памятника Русской Славы, среди могил дорогих и близких людей,—нашли тогда приют и успокоение многие русские люди»⁹².

Первый налёт немецких бомбардировщиков на столицу Сербии произошёл в апреле 1941 года. Казанцев особенно запомнил один эпизод: «Врезалась в память встреча на улицах охваченного пламенем Белграда. Только что улетели немецкие самолёты. Я пробираюсь по горящим улицам... Навстречу группа молодёжи — смеются, размахивают руками. Оказывается, только что получено известие, что в отместку за вторжение в Югославию десять тысяч советских самолётов раскатали в пух и прах Берлин. Мы постояли, порадовались и бодро разошлись...

Мне представился громадина-город, вот так же искалеченный, как наш Белград, превращённый вот в такие же развалины, через которые я пробираюсь сейчас. И, грешный человек, должен признаться, на душе стало немного легче.

Спустя три года я увидел Берлин таким, каким представлялся он мне тогда, в дни белградского кошмара, видел и как превращался он из города в развалину, но советские самолёты были туг совсем не при чём»'.

В августе сорок первого советская дальняя бомбардировочная авиация, подчинявшаяся лично Верховному Главнокомандующему, получила приказ совершить рейд на Берлин. Потом об этих полётах будут говорить исключительно как о героическом подвиге советских лётчиков... Действительно, это был подвиг,— потому что лётчиков посылали на верную смерть. Об этом участники операции не могли рассказывать никому: никто не должен был знать реальные обстоятельства происшедшего. В ночь на 11 августа 1941 года одиннадцать дальних бомбардировщиков (основная группа—ТБ-7) поднялись в воздух с военного аэродрома Пушкино под Ленинградом. Их целью был Берлин. Но вот что странно, ни один из них не имел пятого двигателя-компрессора; это означало, что ни один из бомбардировщиков не мог подниматься на недосягаемую для вражеских истребителей и зенитиой артиллерии высоту. Однако это не всё. В ходе подготовки полёта на Берлин двигатели этих машин почему-то были заменены на дизельные. Результат? — Один бомбардировщик рухнул, едва поднявшись в воздух. Остальные, ковыляя во мгле, летели на высоте, не превышавшей три километра...

Поразительно, как такие машины вообще добрались до цели; они даже бомбили Берлин, хотя это было символическим актом, — нечто вроде пропагандной спецоперации, предназначенной для бойцов «славной Красной Армии» и «советского героического»,— как писали тогда газеты,— народа. Самое удивительное, что тогда в небе над Берлином не был сбит ни один из пяти добравшихся до столицы III Рейха ТБ-7'.

Что же было на самом деле? Какова правда войны, о которой умалчивали «Правда», «Известия», «Красная Звезда»?

Поскольку советские средства ПВО не получили оповещения о вылете бомбардировщиков, советские истребители атаковали «неизвестные» самолёты, наша зенитная артиллерия тоже обстреляла группу. В результате два бомбардировщика были сбиты своими же, ещё до линии фронта. До Берлина доковыляли пять самолётов (у всех в полёте происходили отказы моторов). Итог операции этой группы дальней авиации: вернулись только два экипажа из десяти. Кроме двух сбитых своими же, два самолёта потерпели катастрофу (разбились из-за технических отказов); два пропали, и ещё два совершили вынужденную посадку (тоже по причине отказов двигателей). Виноватого нашли — им оказался комбриг Герой Советского Союза Водопьянов. Это было удобно, — его самолёт пропал. Но Водопьянов с экипажем выжил; хотя на его самолёте на подходе к Берлину отказал один двигатель, он всё-таки бомбил столицу III Рейха. При возвращении, над Кёнигсбергом был сбит, вынужденная посадка, затем пробрался через линию фронта к своим. Комбриг отделался очень легко: летал рядовым (как виновник неудачной операции).

История налётов советской авиации на Берлин началась 7 августа 1941 года, когда пять Ил-4, вылетели с аэродромов Кугул (о. Саарема, на то время самая западная терри тория СССР, не занятая немцами). Это была выделенная из 1-го минно-торпедного авиационного полка Балтийского Флота группа особого назначения полковника Е. Н. Преображенского. Каждый самолёт нёс всего 500 кг бомбовой нагрузки: по две 250-килограммовой бомбе. Кроме того, над Берлином были сброшены листовки. Все самолёты вернулись обратно. В советских центральных газетах сразу появились заметки об этом рейде на Берлин, вызвавшие в тылу даже не оптимизм, а эйфорию «скорой и неизбежной победы над фашистской Германией».

Эти заметки формировали общественное мнение, что 2-3 недели начального этапа войны, отмеченные стремительным продвижением немцев на восток, были следствием коварного, неожиданного нападения. Но вот мы начали бомбить Берлин, всё становится «на свои места», и через 2-3 недели Красная Армия будет маршировать по улицам немецкой столицы. «Правда» сообщила: «В ночь с 7 на 8 августа группа наших самолётов произвела разведывательный полёт в Германию и бросша некоторое количество (так в оригинале. — Н. С.) зажигательных и фугасных бомб над военными объектами в районе Берлина. В результате бомбёжки возникли пожары и наблюдались взрывы. Все наши самолёты вернулись на базы без потерь».

Через десять дней та же «Правда» поместила очередное сообщение на ту же тему под броским заголовком: «Советские налёты действуют на нервы берлинцам». В заметке говорилось:

«Лондон. 17 августа (ТАСС). Бернский корреспондент газеты "Ивнинг стандарт" передаёт, что, согласно сообщению берлинского корреспондента "Трибыон де Женев", частые воздушные тревоги начинают действовать на нервы берлинцев, которые спрашивают, что это за бомбардировщики, откудь они прилетают и означает ли их появление начало нового эта па войны? Бомбардировщики летают так высоко, что их едва обнаруживают звукоулавливатели самого последнего образце. Характерно, что во время этих налётов господствует полная тишина; германские зенитки даже не открывают огня, что вызывает ещё большее раздражение у населения».

В этом сообщении «Правды» известие о советских бомбардировщиках, летающих так высоко, что их практически не. слышно и средства германских ПВО не способны препятствовать их налётам, представляло собой явную неправду. Но и неделей раньше та же «Правда», задавая газетный тон в прессе СССР, писала в разделе «Иностранная печать о налётах совет ской авиации на район Берлина» следующее:

«Стокгольм. 11 августа (ТАСС). Стокгольмские газеты со"-общили... Тревога была совсем необычная,... звука моторов не было слышно...»

На следующий день «Правда» на 3-й странице поместила на удивление краткую заметку, однако под заголовком, набранным крупно и жирным шрифтом: «Налёт советских самолётов на район Берлина». В ней говорилось: «В ночь с 10 на 11 августа имел место (так в оригинале. — Н. С.) ночной налёт советских самолётов на военные объекты в районе Берлина. Сброшены зажигательные и фугасные бомбы большой силы. В Берлине вспыхнули большие пожары и наблюдались серьёзные взрывы (так в оригинале.— Н. С.). Все наши самолёты вернулись на свои базы, за исключением одного самолёта, которыг разыскивается».

Под этим сообщением заголовок, — шрифт вдвое меньший без выделения: «Налёт немецких самолётов на Москву в ночг с 11 на 12 августа» — о том, что «группа вражеских самолётов пыталась совершить налёт на Москву», что «вражеские самолёты были рассеяны далеко на подступах к Москве», и чте «отдельные самолёты, прорвавшиеся к Москве, бросили фугасные бомбы. Несколько жилых зданий разрушено. Пожароь не было. Есть жертвы. Сбит один немецкий самолёт».

Соседство двух вышеупомянутых заметок весьма точне характеризует принципы советской пропаганды. Но факт искажений не являлся особенностью советских газет военного времени: точно по таким же принципам работали газетчики Америки, Англии и III Рейха.

Сталин приказал продолжать бомбардировки силами авиагруппы на о. Саарема, куда — для инструктажа экипажей с целью увеличения бомбовой нагрузки —был отправлен знаменитый Коккинаки. Ничего удивительного в таких «пожеланиях» вождя не было: штатная бомбовая нагрузка небесною тихохода биплана У-2 составляла 400 кг; это означало, что советская авиация бомбила Берлин символически. Коккинаки потребовал брать по две тонны бомб на борт. Лётчики прекрасно понимали, что это было равноценно самоубийству. Экипажи отказались следовать таким «рекомендациям». Коккинаки решил показать, что требования вполне выполнимы: приказал загрузить на Ил-4 две тонны бомб. Он всё-таки смог поднять самолёт с короткой грунтовой взлётной полосы. Самолёт тяжело взлетел, гут же развернулся и, сделав заход на полосу, сел. Коккинаки ни на кого не глядя вылез из кабины. Но воля вождя была законом и для самого Коккинаки. Этот закон отменили только катастрофы. Экипажи Гречишникова (аэродром Кагул) и Бочарова (аэродром Астэ) взяли на борт по одной тонне бомб. Самолёты не смогли взлететь: Ил-4 Гречишникова врезался в деревья за полосой (лётчики отделались ушибами и шоком). Ил-4 Бочарова потерпел точно такую же катастрофу, но этот самолёт взорвался, весь экипаж погиб.

Пять лётчиков, совершавших рейды на Берлин, стали Героями.— Причина очень проста: они должны были умереть,— и тогда о них написал бы Ортенберг в «Красной Звезде», и сильно картавящий Константин Симонов (Симонян) декламировал бы стихи о замечательных, самоотверженных, бесстрашных лётчиках, отомстивших врагу, бомбивших «логово фашистского зверя» — и отдавших свои жизни за «нашу Советскую Родину». Но они... вернулись, а значит, могли рассказать правду о том, как их цинично отправили на верную смерть... Ордена печатлели молчание. Должно сказать, что в налётах советской авиации на Берлин в августе — начале сентября 1941-го метод был один — и советские бомбардировщики не только падали сами, их сбивали в небе Германии. А на пятимоторном, не дизельном, а настоящем ТБ-7, в 1941-м и 1942-м годах товарищ Молотов абсолютно безопасно летал в Америку — через всю оккупированную Европу. Настоящему ТБ-7 не нужно было крадучись прокладывать путь над туманным Балтийским морем, как тогда, в августе сорок первого. Тов. Молотов не должен был умереть: в годы войны он продолжал дело Мировой Революции на дипломатическом фронте.

Впрочем, есть некоторые обстоятельства, ещё более ярко раскрывающие суть этого эпизода Великой войны. Никто из москвичей не подозревал, что почти все четыре года изо дня в день над Москвой висел немецкий «хейнкель». Он кружил над Москвой на огромной высоте, почти не видимый для невооружённого глаза. Только посвящённые в эту тайну специалисты понимали значение белых зигзагообразных полос, медленно расплывавшихся в небе столицы,— это был морозный след, оставляемый таинственным самолётом. Самолёт никогда не бомбил, он только производил аэрофотосъёмку. Немцы таким образом получали полную информацию о работе московского железнодорожного узла, через который проходил основной поток военных грузов с востока на запад. Съёмки велисг и ночью —инфракрасной камерой. Самолёт-призрак висел на,г Москвой постоянно, почти круглые сутки. Когда он улетал смену принимал другой. Советские истребители могли подниматься выше десяти километров, но их моторы задыхалис; в разреженной атмосфере, а «хейнкель» спокойно забирало выше и делал вираж, что означало, что он ещё не достиг своего потолка. — Об этом рассказал майор Г. Климов, выпускниь Военно-дипломагической академии, после войны служившш на должности ведущего инженера управления промышленности Советского сектора Германии'.

Но ничего странного во всём этом нет: СССР и III Рейх совместно готовили эту войну, обоюдная осведомлённость в технических разработках была полной. Люфтваффе имел едини¹-ные «хейнкели» с турбонаддувом двигателей, советская авиация имела единичные экземпляры ТБ-7 с пятым двигателем — воздушным компрессором.

Война на территории России была не менее загадочной и странной, чем в Европе в 1940 году.

В мемуарах известного авиаконструктора Яковлева, есть одна многозначительная фраза: «Нет тайны большей, чем тайна войны»'. Эту фразу, выделенную в отдельный абзац, генерал-лейтенант Александр Яковлев не посмел объяснить. Прикосновение к тайне было — и остаётся — смертельно опасным делом. Яковлев прекрасно это понимал... — и молчал о «тайне войны».

Но может быть, случай с ТБ-7 всё-таки исключительный? Факты убеждают в обратном.

За два с половиной года, с 1 января 1939 г. по 22 июня 1941 г., Красная Армия получила 17 745 самолётов, из них 3719 самолётов новых типов: истребители Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3; штурмовик Ил-2, пикирующий бомбардировщик Пе-2 и многие другие—всего около двадцати типов.

Но почему-то с этой первоклассной техникой всё время происходили странные вещи. Поясним на примере. Знаменитый штурмовик Ил-2, воздушный танк, прозванный немцами «чёрной смертью». Он был готов к производству ещё в 1935 году, однако только спустя пять лет, в 1940-м, Ил-2 начали выпускать. Во время войны эта замечательная боевая машина вдруг оказалась очень уязвимой. Почему-то (опять роковое «почему-то» — «случайное стечение обстоятельств») авиазаводы получили директиву выпускать модификацию самолёта без стрелка, прикрывающего огнём задний сектор обзора. Результат— очень значительные боевые потери: немецкие лётчики легко сбивали такие штурмовики.

Приведём ещё один, пожалуй, даже более разительный пример того же рода. В 1942 году большинство промышленных предприятий было уже эвакуировано за Урал. Экономика страны полностью переведена на «военные рельсы». И вдруг именно в это время были снижены — по указанию «сверху» — нормативы на качество брони для лучшего танка Второй Мировой войны — знаменитого Т-34. Отныне в их производстве применялась и обычная котельная сталь. Более того, толщина, условно говоря, такой «брони»—тоже по указанию «сверху» — снижалась до 25-30 мм. Но это не всё: часто вместо 76-мм танкового орудия Ф-34, прекрасно зарекомендовавшего себя в сражениях, на тридцатьчетвёрки ставили 45-мм пушки⁹³. И всё это, гак сказать, «случилось» в критический период войны, когда происходили величайшие сражения на полях Второй Мировой. Подобными странными конструктивными «усовершенствованиями» объясняются огромные потери наших бронетанковых сил, в частности, в тридцатьчетвёрках на Курской дуге, настолько значительные, что некоторые, причём не только западные, историки утверждают, что под Прохоровкой победу одержали фашисты и что лишь численное превосходство советских войск в операции под Курском заставило военную машину Третьего Рейха отступить.

Все эти обстоятельства заставляют более тщательно исследовать факты, совершенно необъяснимые с точки зрения официальной историографии II Мировой войны. Ещё один пример: парадокс в области советского стрелкового вооружения. В 1942 году в СССР были сняты с производства и пулемёт Дегтярёва и автоматические и самозарядные винтовки Токарева. И в то же самое время восстанавливается производство уже давно устаревших пулемётов «максим», винтовок образца 1891 года и револьверов «наган»⁹⁴. Но вот что достойно осмысления: Россия задолго до 1941 года имела все возможности стать абсолютным лидером в области стрелкового вооружения. Русский конструктор Сергей Симонов разработал принципиально новую систему автоматического оружия, предельно кратко её характеризует гениальное решение: перекос затвора.

Симонов сконструировал пулемёт по принципу перекоса затвора ещё в 1922 году. Между прочим, эта система будет принята всеми ведущими странами: Германией, Америкой, Японией... Эта система определяет характеристики лучших видов стрелкового вооружения вплоть до сегодняшнего времени. Но странное дело: в то время как в СССР разработ ки конструктора Симонова были фактически положены под сукно, армии Европы и Америки начинают самым активным образом претворять в жизнь изобретение гениального русского оружейника. Почему это происходит? И как всё это могло случиться?

Ещё в 1922 году, почти за два десятилетия до войны, Симонов совершил, по сути дела, революционный прорыв в области стрелковых вооружений. Комплект чертежей ручного пулемёта нового образца был представлен в Главное Артиллерийское Управление. Проект был рассмотрен, официальное заключение гласило:

« 1. Пулемёт не имеет аналогов;

2. Система Симонова принципиально лучше существующих систем».

Но... пулемёт не получил рекомендации к изготовлению опытной партии. Вместо этого РВС СССР принимает постановление о принятии на вооружение пулемёта системы «максим», переделанного Токаревым в ручной образец. С ноября 1926 года этот пулемёт принят в серийное производство. Почему? — Потому, что эта модель имела скрытые дефекты конструкции, что, естественно, и проявилось — во время войны. Руководил операцией по блокированию важнейшего изобретения Симонова В. Г. Фёдоров — с 1921 года этот человек возглавлял СПЕЦ КБ по разработке новых образцов автоматического оружия. Впоследствии он станет зав. кафедрой стрелково-пулемётного вооружения Военно-технической Академии. Фёдоров к тому же являлся постоянным членом APT Комиссии ГАУ, не 1931 года—он постоянный бессменный консультант этой влиятельной инстанции наркомата обороны.

Симонов обратился в Комиссию с просьбой вернуть ему чертежи сконструированных образцов оружия, но происходит нечто непонятное. Вся документация: чертежи, расчёты, описания — просто исчезли. Официальное государственное учреждение— Главное Артиллерийское Управление — так и не смогло найти в своих недрах некогда полученную от Симонова техническую документацию пулемёта с механизмом перекоса затвора. Мытарства конструктора стрелкового оружия Сергея Симонова, пытавшегося отыскать следы пропажи, ни к чему не привели. Очередная «случайность»?— Вряд ли. Скорее всего, очередное звено в цепи закономерностей,— прослеживающихся и поныне.

В 1924 году был объявлен конкурс автоматического оружия. Разработчики получили тактико-технические требования. Конкурсные испытания назначили на 1926 год. Симонов сконструировал уникальную автоматическую винтовку, однако решением АРТКОМа образец конструкции Симонова был охарактеризован как имеющий «большие конструктивные недостатки»... Заседание АРТКОМа, прошедшее 7 апреля 1926 года, перечеркнуло всякую возможность внедрения эргономических конструкций в советском стрелковом автоматическом оружии: были запрещены рукоятки, любые конструкции «перелома» корпуса и интегрированные ствольно-затворные корпуса. Иными словами, автоматическую винтовку Симонова надёжно похоронили — как и его пулемёт.

И всё-таки Симонов продолжал работать. На смотр-конкурс в 1931 году конструктор представил автоматическую винтовку и лёгкий ручной пулемёт, который, если так можно выразиться, среди специалистов произвёл фурор. На испытаниях присутствовал Тухачевский, только что вступивший в должности начальника вооружения РККА и заместителя наркома обороны. Он лично поздравил Симонова. В следующем, 1932 году эти образцы успешно прошли испытания на НИ полигоне. Но... во второй половине тридцатых автоматическую винтовку тихо снимут с производст ва и с вооружения — не без помощи того же Тухачевского. Что касается пулемёта,— Комиссия АРТКОМа ГАУ отказалась рекомендовать победивший в конкурсе образец Симонова, сославшись на «ограниченные финансовые и технические возможности»... Начальником ГАУ в гот период был маршал Кулик, активно препятствовавший развитию артиллерии в России. Но деятельность Кулика, Фёдорова, Воронова вовсе не была личной инициативой этих людей. Это даже не было «вредительством», — они только выполняли приказы сверху, реализуя надгосударственную программу подготовки СССР к войне.

История стрелковых вооружений— лишь один эпизод того, что происходило в СССР предвоенного времени. В артиллерийском КБ Грабина были разработаны отличные пушки, которые технически просто монтировались даже на лёгкие танки. К примеру, пушка ЗИС-2 пробивала броню немецких танков любого поколения. Но всё так и осталось в стенах КБ. Сходная ситуация сложилась и с ракетным вооружением Тихомирова, по сравнению с которым даже «катюши», наводившие ужас на немцев, имели скромные характеристики.

22 мая 1938 года приказом наркома обороны К.Е.Ворошилова и наркома оборонной промышленности был объявлен конкурс на разработку самозарядной винтовки. Это был запланированный шаг назад, в XIX век, хотя все прекрасно понимали, что в будущей мобильной войне войска должны быть вооружены автоматическим оружием. Странные вещи происходили в стране, которая — это знали все — готовилась к войне. Правду надёжно прячут и поныне. В. Н. Новиков — в 1938-м он был замом наркома Наркомата вооружения — потом напишет в своей книге «Накануне и в дии испытаний»: «Вопрос о самозарядной винтовке рассматривали на заседании Комитета Обороны. Лишь Б. Л. Ванников отстаивал винтовку Симонова, доказывая её превосходство». Если верить Новикову, то и он сам в личной беседе со Сталиным объяснял вождю, что войска должны быть вооружены винтовкой Симонова. Сталин молча слушал, а когда Новиков замолчал, «всесильный диктатор» произнёс единственную фразу: «Надо принять винтовку Токарева, так хотят все...»

В следующем, 1939 году Кулик как начальник ГАУ добился того, чтобы пушка Ф-34 КБ Грабина не была принята на вооружение Т-34. Фактически, это танковое орудие незаконно, в обход технического задания, изготавливали и ставили на тридцатьчетвёрки благодаря самоотверженной работе нредсе-дателя АРТКОМа ГАУ, зам. начальника ГАУ В. Д. Грендаля. Грендаль мешал; с подачи начальника артиллерии РККА Н. Н. Воронова его отправили на Финскую войну. Созданную в конце декабря 1939 года 13-ю армию возглавил комкор Грендаль. Его армия была поставлена на самом трудном участке Северо-Западного фронта и понесла самые большие потери (61,2% среднемесячной численности войск). Статистический сборник «Гриф секретности снят» объясняет смену командующего 13-й армией так: «По темпам наступления на Карельском перешейке 13-я армия существенно отставала от своего левофлангового соседа — 7-й армии, что послужило причиной смены командующего»⁹⁵. На самом деле всё обстояло несколько иначе: Грендаль не был понижен в должности; вопреки ожиданиям Воронова, не сгинул; его не расстрелял Мехлис, не убил финский снайпер. Относительно же смены командующего 13-й армией В. Д. Грендаля — его «сменили» 2 марта 1940 года, то есть за пять дней до «победного» окончания войны; а 7 марта для ведения переговоров в Москву прибыла финская делегация. Фактически в этот день война и закончилась.

12-томное советское издание «История Второй Мировой войны 1939-1945» почему-то трактует действия 13-й армии совершенно превратным образом. Впрочем, авторы «Истории Второй Мировой войны» брежневской эпохи менее всего стремились к сколько-нибудь реальному изложению событий, имевших место в декабре 1939—марте 1940 на Карельском перешейке. Эта. в кавычках, «История Второй Мировой» отвела советско-финляндской войне восемь страниц из почти пятисот страниц 3-го тома (с 358-й по 365-ю), причём большая часть этого, с позволения сказать, текста представляет собой политические разъяснения, адресованные советскому народу, о том, как «Советский Союз для отпора возможной агрессии стремился к тому, чтобы разрядить обстановку»⁹⁶.—И только три странички формально относятся к ходу военных действий в советско-финляндской войне 1939-1940-х годов.

Грендаль отлично командовал войсками, был награждён и даже получил повышение. Это позволило ему «вытащить» Т-34, — превозмогая сопротивление Ворошилова, Ванникова и Кулика—на финский фронт. Так, задним числом, пушка Грабина оказалась узаконенной на лучшем танке Второй Мировой.

В предвоенном 1940-м распоряжением Кулика в СССР прекратился выпуск противотанковых винтовок и пушек калибров 45-76 мм. В 1941 году Кулик запретил рассмотрение о принятии на вооружение ЗИС-2 — 57-мм противотанковой пушки КБ Грабина, впоследствии ставшей лучшей пушкой той войны. Он же запретил производство пушки ЗИС-З. В том же году АРТКОМ ГАУ принял решение о запрещении ведения автоматического огня из автоматических винтовок и карабинов. Обратимся к этому достойному всяческого внимания документу:

«Непрерывная стрельба из пистолетов-пулемётов вследствие большого дрожания оружия не может обладать хорошей меткостью...

Непрерывная стрельба без упора никоим образом не может быть разрешена, так как слишком ясно, что такая стрельба не даст ничего, кроме напрасной траты патронов... Недостатком автоматического оружия являются:

I. Значительный расход патронов, которого требует этот вид оружия по сравнению с неавтоматическим.

II. Большая сложность конструкции, усложняющая обучение бойца.

III. Необходимость более тщательного ухода за оружием».

Но нет ничего удивительного в том, что столь невероятные доводы возобладали. — Страну готовили к мировой войне...

В 1987 году Политиздат выпустил книгу «Оружие победы». В главе о стрелковом оружии сказано: «Заместитель наркома Новиков, будучи направленным в июле 1941 года на тульский оружейный завод, принял единственно правильное решение (позднее поддержанное правительством): начать массовое производство хорошо зарекомендовавшего себя станкового пулемёта "максим", вместо предложенного освоения нового, недостаточно отработанного пулемёта».

Поясним сказанное компетентными авторами «Оружия победы». По всем показателям «максим» был давно устаревшим оружием, пулемётом Первой Мировой, а «новый недостаточно отработанный пулемёт» — это постоянно побеждавший на конкурсах и вполне отработанный пулемёт Симонова.

Цепочка «единственно правильных решений», истинная логика которых была недоступна непосвящённым, привела к тому, что «в начальный период военных действий Советская Армия испытывала острый недостаток в пистолетах-пулемётах (автоматах). Достаточно сказать, что в то время их распределением, как и распределением противотанковых ружей, занимался лично Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин...»⁹⁷Эти слова Д. Н. Болотина, общепризнанного авторитета в советском ВПК, подтверждает маршал Воронов. В своих мемуарах («На службе военной». М., 1963) он пишет: «Приближался новый, 1942 год. Вечером 31 декабря вдруг позвонили из Ставки. Сказали, что два лыжных батальона должны срочно отправиться на фронт. Их надо вооружить в срочном порядке. Выяснилось, что в нашем распоряжении в этот момент имелось всего 250 автоматов... Так мы встретили 1942 год». Позже, в 1943-м, Сталин, вспоминая трудности той зимы, говорил: «Помню такое время, когда с автоматами у нас было трудно. Враг тогда угрожал прямо столице. Необходимо было найти двести автомагов для рейда в тыл врага...»

Вообще-то искать автоматы было не нужно: их делали и в самой Москве, причём на нескольких предприятиях. В декабре 1941-го на заводе им. Сталина было произведено 4635 штук ППШ, на заводе счётно-аналитических машин — 2470 штук, на заводе № 43 — 100 штук: всего в декабре — 7205 штук,— И как раз 31 декабря — когда на заводах уже была складирована готовая продукция — Ставка «искала» — и нашла! — 250 автоматов...⁹⁸ Иными словами, «великий Сталин», всемогущий диктатор, абсолютный хозяин страны, выполнял в самое критическое время войны заурядные функции заместителя командира полка по вооружению — «искал» двести автоматов.

В своей книге «Москва: Близко к сердцу» Е.З.Воробьёв рассказывает ещё один случай такого же рода: «Автоматов остро не хватало в кадровых пехотных полках, не говоря уже о новорожденных дивизиях народного ополчения. Следовало как можно скорее исправить ошибку, допущенную перед войной, в оснащении нашей армии стрелковым оружием. К началу войны у нас на вооружении недоставало пистолетов-пулемётов Дегтярёва (ППД). И только 21 декабря 1940 года был принят на вооружение нашей армии автомат Шпагина (IIПШ).

"О том, как трудно было тогда с оружием, говорит такой факт,— вспоминает В. П. Пронин. — Однажды мне пришлось присутствовать при телефонном разговоре И. В. Сталина с командиром кавалерийского корпуса генералом Беловым. На вопрос: "Чем ещё помочь?" — Белов ответил: "Пришлите хотя бы сотню автоматов". Сотню автоматов на целый корпус! Вот как остро стоял тогда вопрос. "Всеобщее восхищение на параде в Воронеже 7 ноября 1941 года вызвала колонна автоматчиков,— вспоминал генерал И.Х. Баграмян. — Автоматы были на вес золота"».

Все эти люди, рассказывавшие с глубоким чувством советского патриотизма о героической битве под Москвой, ни словом не обмолвились, почему же автоматы были «на вес золота». Ничего об этом не сказал ни Пронин, ни Баграмян, ни Сталин...

Но вернёмся к столь характерной для советского времени — и по стилю и по образу мыслей — исторической книге Воробьёва. Он пишет: «Трудно сейчас сказать, почему сборка автоматов ППШ была поручена автомобильному заводу. Партком решил использовать для нового производства механосбороч ный цех № 6. С благословения московских партийных руково дителей в цех привезли 200 станков с других предприятий. И; нужно было подобрать, установить, проверить, многие станга требовали ремонта.

В цехе № 6 работала преимущественно молодёжь, девуше1 больше, чем юношей. Одна из линий сборки стала сплош: женской; на завод пришла группа школьниц 16-17 лет. Труд нее всего в подвале цеха № 6, где устроили тир с мишеням! и где непрерывно шла горячая пристрелка оружия боевымг патронами. Днём и ночью пе затихала оглушительная стрельб; в подвале, задымлённом пороховыми газами, со слабой вен тиляцией. К концу смены автоматы становились всё тяжелее женщины уже с трудом поднимали их, приставляя приклад ) плечу. От деревянного молотка, от отвертки, от тугой пружи ны на руках мозоли, водяные волдыри, царапины.

Знал ли фронтовик, когда ему вручали желанный, долго жданный Г1ПШ, что этот автомат тщательно ощупывали на труженные девичьи руки? Что первые выстрелы, короткие i длинные очереди, контрольные пристрелки провели недавни* школьницы?

Где ещё и когда слышали столько оглушительного грохотг и дребезга нежные девичьи уши? Не затихая, грохочет потот децибелов: сила звука, его длительное напряжение не приглу шены защитными наушниками, шлемофонами: в заводской ти| этих предохранительных средств не присылали. Где и когдг так болезненно краснели, слезились от едких газов и сизогс порохового дыма ясные девичьи глаза? Подвал под инструментальным цехом № 6 не успевали проветривать. Помног) часов юные труженицы прижимали автоматы к саднящем) девичьему плечу, девичьей груди в синяках. А ППШ дёргалс* тяжёлым металлическим телом при одиночных выстрелах илг вибрировал при очередях. Трудно девичьим рукам усмирить азартную дрожь автомата; тут уместнее были бы руки кузнеца, лесоруба, бетонщика...

Работавший в цехе №6 шестнадцатилетний ученик оптико-механического техникума А. Тараканов позднее вспоминал: "Особенно доставалось девчатам, когда проводили испытания автоматов на живучесть, когда нужно было проверить, сколько тысяч выстрелов выдержит автомат, прежде чем рассыплется, откажет какой-нибудь узел. Особенно опасно было, когда ломался хвостовой винт, он крепил ложе автомата, затворную коробку и спусковой механизм. И вот когда этот хвостовой винт при стрельбе ломался — автомат разваливался. В руках оставалось только ложе, а затвор отказывал. Автомат продолжал вертеться на полу и стрелять, пока оставались патроны. Пули летали по кабине, рикошетируя о стены. Спасаясь от пуль, девушки поджимали ноги, закрывали голову руками. Первое ранение я получил в такой кабине, другие ранения уже потом, на фронте. Несчастные случаи не обошли и наших девчат"»⁹⁹.

Как пишет Воробьёв, «с благословения партийных руководителей», автоматы собирали «недавние школьницы». Но «предохранительных средств» в цех № 6 не присылали. — На это не было «благословения партийных руководителей». Не было «благословения» и на то, чтобы сделать какие-либо элементарные приспособления и хотя бы как-то обезопасить «вчерашних школьниц» во время испытания автоматов на живучесть. И в цеху № 6 на ЗИЛе «особенно доставалось девчатам». — По сути дела, это был настоящий апокалипсис трудового фронта: в задымлённом пороховыми газами подвале руками «вчерашних школьниц» проверяли, «сколько тысяч выстрелов выдержит автомат, прежде чем рассыплется». — Когда автомат наконец «рассыпался», «изделие» вертелось на полу и продолжало стрелять во все стороны, пока оставались патроны.— И девушки, спасаясь от пуль, поднимали ноги, закрывали головы руками.— «Благословения партийных руководителей» ЗИЛа на то, чтобы изготовить хоть какие-нибудь средства безопасности для сборщиц-«вчерашних школьниц» не было. Но при том, как гордо пишет в своих мемуарах о героической работе в тылу Воробьёв: «Дирекция автозавода сделала всё от неё зависящее, чтобы наладить технологический процесс», конструктор автомата «Георгий Семёнович Шпагиь подолгу не уходил из цехов», и ЗИЛ достойно выполнял задание ГКО,— благодаря «инициативе и повышенному чувств) ответственности директора Ивана Алексеевича Лихачёва»...

А потом эти автоматы долго, очень долго везли на фронт Почему так было? Почему это цинично называют «Велико? Отечественной»? Не потому ли, что властители Страны Советов видели в солдатах, воевавших на фронтах Великой Отечественной, и «вчерашних школьницах», стоявших день и ноч| за станками, только «винтики» огромной государственно? машины Социализма? Баграмян писал, что во время войнь; «автоматы были на вес золота», но не писал о том, что дл* Советского правительства пена человеческих жизней просты? «советских» людей была равна нулю.— Совершенно как t Древнем Китае в эпоху Шан Яна.

История производства в Москве автоматического стрелкового оружия не менее типична, чем предновогодняя повеет! об автоматах. Впрочем, история поисков тов. Сталиным автоматов столь характерна, что ситуация с автоматическим стрелковым вооружением требует пояснений. После катастрофь Финской войны, выразившейся в колоссальных потерях личного состава РККА, в декабре 1939 года Военный Совет всё-таки дал указание начать развёртывание производства автоматов. 6 января 1940 года Комитет Обороны принял постановление о принятии на вооружение РККА автоматов. Д. Н. Болотиг приводит данные о производстве автоматического стрелковогс оружия. В 1941 году оружейными заводами в СССР было изготовлено 98 644 автомата, на 1 января 1942 года в действующей армии числилось 55 147 автоматов. Верховный главнокомандующий т. Сталин едва-едва нашёл 250 автоматов¹ дл5 двух батальонов, отправляемых в новогодний рейд по немецким тылам. Это означает, что 43 247 автоматов «куда-тох исчезли, так что их не мог отыскать даже всемогущий «гова-рищ Сталин». Но может быть, виной тому неразбериха, вызванная реальной угрозой столице? —В 1942 году оружейные заводы дали для фронта J 499 269 автомагов.

В последующие годы производство автомагического стрелкового оружия неизменно увеличивалось. Но в 1944 году в Красной Армии наличествовало 1 427 085 автоматов. Итак, женщины и подростки день и ночь, голодая, не щадя сил, грудились на заводах — чтобы их отцы, мужья и братья получали «всё для фронта, всё для победы», а изготовленные ими автоматы целых два года везли на фронт... — Всё закономерно, если только понимать смысл и цели Второй Мировой... Советская власть определила историческую миссию для населения нашей страны — умирать; и жертвенная кровь миллионов обагрила знамя с пылающей пентаграммой — символом богоборчества, символом Революции.

О чём говорят эти многозначительные факты? — О том, что на Сталина была возложена «ответственная и почётная» обязанность представлять тех, кто действительно обладал полнотой реальной власти в СССР. Любимец Сталина авиаконструктор А. Яковлев, которого вождь на время даже сделал своим референтом, в книге «Цель жизни» много лет спустя после войны напишет: «Сталин сказал: "Знаете ли вы, что не кто иной, как руководители нашего военного ведомства были против введения в армии автоматов и упорно держались за винтовку 1891 года? Вы не верите, улыбаетесь, а мне пришлось лично воевать с маршалом Куликом по этому вопросу"».

Конечно, Сталин победил, но только почему-то уже после войны. В 1947 году маршал Кулик был арестован и в 1950-м расстрелян. После этой победы — якобы лично тов. Сталина лично над маршалом Куликом — можно было спокойно объявлять, что репрессированные лица вредили делу защиты Социалистического Отечества и «суровая кара настигла вредителей».

То, что произошло в СССР с автоматическим оружием, представляет собой частный случай из общей картины подготовки и проведения мировой войны с участием «родины Социализма». В данном случае ещё большую ясность в понимание происходившего вносит судьба «отца "катюши"» — генерал-майора инженерно-технической службы И. П. Граве, доктор! технических наук, действительного члена Академии артилле-рийских наук. В 1938-м Граве был арестован по обвинения в причастности к «военно-фашистскому заговору». Но так кап Граве был не просто нужен, а очень нужен, 23 февраля 1939 года Сталин распорядился освободить, как сказал вождь, «особе ценного специалиста». За время следствия патент Граве на ракеты с бездымным порохом от 1924 г. (на основе заявочного свидетельства 1916 г.) перешёл государству. Второй раз Грав< был арестован в 1952 году — несмотря на то, что его выдающийся труд «Баллистика полузамкнутого пространства» (1940' был удостоен в 1942 году Сталинской премии I степени. Этг книга была настольным учебником для поколений советских артиллеристов и ракетчиков. Сразу после смерти Сталина Граве вышел из заключения. На склоне лет Иван Платоновт Граве писал: «Для житейского успеха не важно, учён ты иле глуп, честен или жуликоват, трезвенник или выпивающий, знаешь ли ты несколько иностранных языков или ни одного, деликатен или груб, всё это не важно. Важно, чтобы про тебя говорили: он свой... И горе тому, о ком говорили: он не наш! Ему ничего не простится и многое припишется...»

Во время войны и десятилетия после её окончания мальчишки, игравшие в войну, называли «нашими» русских. Вс время Второй Мировой, как и до и после неё, в СССР существовала общность людей, занимавшая командные должности в советской номенклатуре, которые в слово «наши» вкладывали совсем иной национально-религиозный смысл. Положение не изменилось после закономерной и плановой смены коммунистических декораций на «демократические», — потому что Отечественная война продолжается...

История про автоматы, которые искали для двух лыжных батальонов, получивших приказ совершить рейд по немецким тылам в новогоднюю ночь 1942 года, заставляет задуматься с том, как были вооружены обычные стрелковые части, сражавшиеся под Москвой. В декабре сорок первого на имя Берии поступила «Докладная записка об обстановке на Западном фронте» за подписью В. С. Абакумова.

«Совершенно секретно Народному Комиссару Внутренних Дел Союза ССР тов. Л. П. Берия

По распоряжению Управления особых отделов НКВД СССР начальник особого отдела НКВД Западного фронта тов. Беля-нов с 7 по 11 декабря с. г. побывал в 108, 114, 329 стрелковых дивизиях и 37 стрелковой бригаде, где беседовал с бойцами и командирами частей Красной Армии, а также с жителями деревень, находившихся несколько дней в руках немцев.

О результатах своей поездки тов. Белянов доносит: 5 декабря с. г. в бою за деревню Падиково красноармейцы ходили в штыковую атаку. Так как большинство винтовок, которыми они были вооружены, не имели штыков, красноармейцы били немцев прикладами, а когда ломались приклады, били их кулаками.

Проверкой состояния винтовок и противогазов красноармейцев 3 роты 612 стр. полка 114 стр. дивизии было установлено, что у многих бойцов затворы винтовок оказались заржавленными. У красноармейца 1 роты 1 батальона этого же полка Карташёва затвор винтовки был до того заржавлен, что он с трудом открывался.

На вопрос к красноармейцам — как ими оберегаются в бою командиры и политработники, они отвечали: "Когда командир приказывает подняться и идти в атаку, то красноармейцы не всегда это исполняют, между тем командир оказывается впереди, и в большинстве случаев его убивают или ранят. Заботу командиров и политработников о нас мы чувствуем, но сами мы о них заботимся мало, что объясняется нашей некоторой неорганизованностью, отсутствием у части бойцов чувства ответственности за командира"»¹⁰⁰.

0 том, как героические красноармейцы, вооружённые ржавыми винтовками, оберегали политработников, красноречиво говорится в «Докладной записке Особого отдела НКВД 43-й армии о политико-моральном состоянии личного состава и о недочётах в работе политаппарата», полученной начальником

Особого отдела НКВД Западного фронта комиссаром госбезопасности 3-го ранга Беляновым в ноябре 1941-го.

Докладная записка начинается, как говорится, «за здравие»: «Политико-моральное состояние личного состава частей и соединений армии здоровое. Доклад тов. Сталина о 24-й годовщине Великой Октябрьской Социалистической революции и его речь на параде 7 ноября в Москве вдохновили бойцов, командиров и политработников, что видно из ряда высказываний. Речи тов. Сталина вызвали подъём боевого духа бойцов, командиров и политработников частей 43-й армии».

Затем её составитель, начальник 00 НКВД 43-й армии капи- , тан госбезопасности Васильков переходит к реальным вещам: ■

«Беседы, читки газет пе проводятся даже в условиях вре- ^: менного затишья, не говоря уже об отсутствии политической * работы во время боя. Отсутствие газет вызывает справедливое недовольство среди личного состава. Красноармеец роты минирования 12 стрелкового полка 53 стрелковой дивизии Ход-житаев говорит: "Вот уже месяц, как в нашей роге не было газет, мы не знаем о положении на фронте и в стране, живём, как впотьмах, и никто об этом не заботится".

Старший сержант Шверников в письме, адресованном в редакцию "Правды", пишет: "В отношении пропаганды комиссары ничего пе делают, не объясняют тактику врага, никакого духа не поднимают у бойца. Может, и поэтому нет победы? Бойцы ничего не могут понять в этой войне. Одни, говорят, сдаются в плен, другие убегают с фронта, ничего хорошего не ожидается. И всё больше командиры. Если командир смылся, то боец что может сделать без команды?"

Политработники мало общаются с бойцами, плохо изучают личный состав, особенно новое пополнение, не знают его нужд и запросов, не предотвращают фактов антисоветской пораженческой агитации. В результате этого пораженческие настроения высказывают некоторые командиры. Так, начальник ОВС 64 гаубичного артполка Филинов 27/Х в присутствии начальника связи полка Овечкина говорил: "Теперь окончательно решён вопрос о войне. Социализм проиграл, победителем вышел фашизм, т.к. у немцев хорошая техника и людской состав с хорошей дисциплиной. У нас же много говорят о бдительности, болтают о дисциплине, а люди наши не хотят воевать и проливать кровь за работников НКВД".

Мероприятия: по этому факту ведётся расследование.

4 ноября в разговоре с красноармейцем 11аумовым Л.С. и другими бойцами красноармеец 12 стрелкового полка Зорин высказал террористическое намерение: "Всех политруков и комиссаров надо перестрелять, т. к. они пас обманывают, говорят, что немецким солдатам выдают по 40 грамм хлеба в день, а фактически они едят белый хлеб, мясо, сало; с пленными обращаются хорошо, кормят их шоколадом. Если бы я шёл с политруком в бой, то обязательно застрелил бы его в затылок".

Мероприятия: произведённым расследованием указанный факт подтвердился. Зорин арестован и предаётся суду военного трибунала».

Все эти обстоятельства, характеризующие положение дел в СССР,— как на фронте, гак и в тылу,— только на первый взгляд кажутся невероятными: мы настолько привыкли к мифу советской героики, что в течение десятилетий воспринимали пропагандные истории о войне как реальность, как нечто само собой разумеющееся. Вышеприведённые документы дают правдивое описание трагедии начального периода войны; они представляют собой живые свидетельства о судьбах людей,— судьбах, слагающихся в судьбу Отечества. Кошмар репрессий предвоенных лет вполне закономерно сменился военной катастрофой лета и осени 1941-го. И народ, естественно, не зная глубин «тайны беззакония», более жизнью, чем словом,— потому что разговоры на эту тему были смертельно опасны,— выражал своё отношение к происходившему в стране и мире.

Было сделано всё, чтобы 11 Мировая война стала вселенской бойней: она должна была изменит ь мир, и эти перемены планировались как необратимые. Неготовая к победоносной мировой войне и на самом деле неспособная в военном от ношении одержать лёгкую победу даже в польской кампании, Германия— Германия, а не те, кто ею властвовал, — оказалась жертвой провокации и обмана, осуществлённого в результате умелой тотальной пропаганды, обрушившейся на немецкий парод.

Соблазнённые и в значительном своём числе соблазнившиеся немцы стали пушечным мясом, столь необходимым для нового этапа Мировой Революции. Что касается России и её народа, ситуация была иная: «лучшая часть пролетариата и крестьянства»— бойцы РККА очень понятным для советских властей образом «воевали» в 1941-м за дело Ленина-Сталина. В несравненно большей степени и гораздо раньше, чем в Германии, трагедия уничтожения народа была осуществлена в России.

Россию, Германию, Европу готовили к Мировой войне. Готовилась к мировой войне и Америка. Теперь, пожалуй, пора

рассказать об этом — с точки зрения Революции и Войны.

* * *

Ликующие толпы в Вашингтоне и Берлине фактически одновременно: 4-го и 5 марта 1933 года ознаменовали начало двух двенадцатилетних периодов правления, закончившихся тоже почти одновременно в 1945 году. В США к власти пришёл Рузвельт, в Германии — Гитлер: любопытное совпадение. Как известно, Рузвельт был переизбран на второй срок в 1936 году. За два года до начала II Мировой войны, 5 октября 1937 года, он открыто заявил населению своей страны, что Америка будет активным участником в грядущей и неизбежной войне. Вот его слова: «Пусть никто не воображает, что Америка избежит угрозы и что западное полушарие не подвергнется нападению! Когда начинает распространяться эпидемия физического заболевания, общество одобряет и общими усилиями организует карантин для больных!..» Это более чем прозрачное обещание войны вызвало такое волнение среди американцев, что всё последующее время, вплоть до фактического вступления Соединённых Штатов в войну, Рузвельт то и дело заверял американцев: «Ваших сыновей никогда не пошлют на чужую войну».

Должно понимать, что Соединённые Штаты Америки вступили во II Мировую войну отнюдь не в день Перл-Харбора. Америка задолго до 7 декабря 1941 года начала всеобъемлющую подготовку и организацию Второй Мировой. Зондируя почву для осуществления американской политики Мировой войны, Рузвельт и в 1937-м и в 1938 году делал заявления о необходимости наказать Германию, причём в качестве главного мотива программных речей президента США тех лет служила патетическая фраза о защите «несчастных евреев Германии». Но со всем этим нужно разобраться.

За сорок лет, с 1881 -го по 1920 год только из России в США переселилось свыше 3 млн. эмигрантов, получивших легальную регистрацию: почти все эти переселенцы были евреи. По данным Статистического бюро США, в 1877 году в стране насчитывалось 230 тысяч евреев, в 1926-м их было уже 4,5 млн. В последовавшие десятилетия контроль за численностью этих иммигрантов в Америке стал невозможен по причине изменений классификации переселенцев. Кстати сказать, эти изменения были внесены в законодательство Соединённых Штатов по личной инициативе президента, Франклина Рузвельта¹⁰¹. К середине XX века Америка представляла собой самую большую еврейскую колонию в мире — результат беспрецедентной не только в XX столет ии миграции евреев на Северо-Американский континент.

Сразу же после прихода Гитлера к власти Американский Еврейский Конгресс организовал всеобщий бойкот германской торговли на основании, как тогда писали, «телеграфных сообщений из Германии о притеснениях евреев» и «якобы готовящемся в Германии всегермапском погроме». Об этом весьма подробно и в ярких тонах повествует в своей книге раввин Стефен Уайз (Wise, Rabbi Stephen. Challenging Years. 1949).— Тот самый Стефен Уайз, очень авторитетный в правительственных кругах Америки раввин, который своими связями обеспечил в 1914 году Рузвельту, будущему президенту США, сенаторское кресло, а в 1928 году и должность губернатора штата Нью-Йорк. Сам Уайз писал, что протесты и мольбы немецких евреев прекратить бойкот не остановили американских иудеев. Более того, Уайз извещал своих сторонников, что он боится только одного: «что наших еврейских братьев в Германии

' Помимо общеполитических причин инициатива Рузвельта имела и весьма прозаические: этого президента дали Америке его предки — еврейское семейство Россокампо. в своё время иммигрировавшие в «страну свободы» из Италии.

могут уговорить заключить какое-нибудь соглашение, которое сможет принести улучшение или смягчение их судьбы».

«Умереть от рук нацистов — жестоко, но выжить по их милости в тысячу раз хуже. Мы переживём нацизм, если только мы не впадём в непростительный грех, торгуясь и договариваясь, чтобы спасти несколько еврейских жертв!» — Эти слова Уайз произнёс перед своими единомышленниками на Всемирной Еврейской Конференции в 1934 году. А через два года он высказался с предельной откровенностью: «Мы отбрасываем с гневом и презрением любое предложение, обеспечивающее безопасность немногим евреям за счёт позора всего еврейства!»

В это же самое время американский верховный судья Бран-дейс столь же решительно приветствовал «еврейское мученичество» в Германии. Вот что он говорил: «Облегчать экономические трудности Гитлера — только чтобы спасти несколько германских евреев, было бы весьма плачевной политикой».— Это было одновременно и правдой и ложью. Всё зависело от того, о каких евреях шла речь. Жертвы были необходимы: они должны были напугать европейское (и косвенно всё мировое) еврейство до такой степени, чтобы жившие очень неплохо евреи Германии, Австрии, Испании, Польши, Чехии решились оставить новый Египет (Европу) и отправиться в землю обетованную (Палестину), которую, кстати, ещё нужно было получить,— то ес ть завоевать.

Но всё обстояло очень непросто, для достижения поставленных целей приходилось преодолевать трудности. Особенно опасным для осуществления планов войны стал 1938 год, когда генерал Сматс, возглавлявший правительство ЮАР, направил своего министра обороны Освальда Пироу в Германию, чтобы решить еврейский вопрос. Кстати, Сматс откровенно говорил близким друзьям, что «в трудах для евреев он видел оправдание всей своей жизни»'. Чемберлен приветствовал этот дипломатический шаг Сматса, заявив, что именно давление со стороны международного еврейства является главным препятствием на пути к англо-германскому взаимопониманию.

Пироу после встречи с Чемберленом отбыл в Германию, сообщив йотом из Берлина, что он сделал конкретные предложения Гитлеру, на которые тот дал положительный ответ.

Но... эта конструктивная попытка решения еврейского вопроса была сорвана самым решительным образом: в Париже никому не известный польский еврей семнадцатилетний Гер-шель Грюншпан застрелил немецкого дипломата, третьего секретаря посольства Германии,— Эрнста фон Ра та. Ес тественно, в ответ запылали синагоги в Германии. Так была организована «хрустальная ночь». — И угроза мирной жизни для европейских евреев благополучно миновала. Расследование убийства фон Рата состоялось. Перед судом Грюншпан показал, что причиной его преступления послужили «объективные» обстоятельства: попытки французской полиции выслать его из страны, материальные затруднения, а главное — разочарование в гомосексуальном партнёре — Эрпсте фон Рате. Суд счёл эти обстоятельства весьма уважительными, и Грюншпан, «несчастный еврейский юноша», отделался покаянными признаниями¹.

Это убийство было тщательно спланированной акцией,— подобно выстрелу в Сараево, оно стало сигналом к действию. Рузвельт отреагировал немедленно, естественно, не на убийство германского дипломата, а на разгром синагог. Вот что патетически произнёс президент США, обращаясь к, так сказать, "нации": «Последние новости из Германии глубоко взволновали общественное мнение Соединённых Штатов. Я сам едва мог представить себе, что подобные вещи могут происходить в культурной стране в XX столетии! Я немедленно отозвал нашего посла в Берлине!..»

Удивительно, но факт: Франклин Рузвельт публично возмущался не причиной — то есть не убийством дипломата, а следствием — народными волнениями в Германии. Рузвельт был свидетелем безмерно большего бедствия, — когда в России коммунистами варварски, по всей стране уничтожались религиозные святыни Православия. Но разница заключалась в том, что это были не синагоги. Именно Рузвельт, знавший о том, как взрывали тысячи храмов в советизированной России, став президентом Соединённой Штатов Америки, поспешил признать Советское правительство. К тому же Рузвельт сделал упомянутое заявление по поводу разгрома синагог в Германии сразу же после того, как подписал телеграмму, в которой приветствовал Мюнхенское соглашение, то есть уничтожение суверенного государства — Чехословакии. И не находил в этом ничего несовместимого с культурными принципами XX столетия.

Кто же составлял административное окружение президента США?—Это Генри Моргентау, Герберт Лейман, Самуил Ро-зерман, Давид Найлс, Бенджамин Коган, Сидней Хилман, Исидор Любин и Лев Пазвольский. Но всё по порядку.

Генри Моргентау, один из главных сионистов Америки. В течение одиннадцати лет из двенадцати правления Рузвельта он был министром финансов США. Его план — знаменитый «план Моргентау» — стал основой для раздела Европы в 1945 году. Сенатор Герберт Лейман — один из руководителей «второго исхода» евреев из Европы в 1945-1946 годах, организатор войны в Палестине. Судья Самуил Розерман — он «помогал» писать Рузвельту все его речи. Розермаи постоянно жил в Белом Доме. Давид Найлс -- из семьи российских евреев, бессменный советник Рузвельта, а затем и Трумэна по еврейским вопросам. Бенджамин Коган — видный сионист, составитель декларации Бальфура 1917 года. Замыкают эту плеяду три иудея — выходцы из России: Сидней Хилман, Исидор Любин и Лев Пазвольский.

В 1939 году политическая подготовка к войне проводилась стремительно. В Лондоне Черчилль, будучи морским министром,— если быть точным, его должность именовалась: «первый лорд Адмирал тейства», — дал обещание Хайму Вейцману всемерно поддерживат ь сионизм. После этого Вейцман отправился за океан, где изложил, то есть продиктовал, планы Рузвельту. Когда Вейцман вернулся из США, Черчилль, присягнувший перед Хаймом Вейцманом на верность иудейству, был уже премьер-министром. Затем повторилась ситуация Первой Мировой. Тогда от английского премьера Ллойд Джорджа потребовали отправить в Палестину английские войска, что и было сделано. Теперь премьер Черчилль организовал передачу оружия евреям в Палестину.

Нужно, хотя бы в кратком изложении, напомнить предысторию проеврейской политики Черчилля.

В 1930 году Чемберлен исполнил роль инициатора созыва в Лондоне Палестинской Конференции, на которой впервые после 1919 года участвовали и арабы. Результатом Конференции в марте 1930 года явилась «Белая Книга», в которой британское правительство обязалось «создать в течение десятилетнего срока независимое палестинское государство и закончить управление Палестиной по мандату». Согласно этому документу, власть палестинского г осударства должна быть поделена между арабами и евреями на равных условиях. Кроме того, па ближайшие пять лет иммиграция евреев определялась конкретным числом: не более 75 ООО переселенцев в год, при этом существенно ограничивалась скупка земель сионистами.

Такой план давал Палестине мир, по не предусматривал создания иудейской государс твенности. Именно поэтому план мирного устроения палестинской проблемы сильные мира сего обрекли па провал. На смену Чемберлсну был выдвинут Уин-стон Черчилль. Удивительно, но именно Черчилль — крайне непопулярный в то время английский политик — стремительно сделал карьеру, и всё благодаря правильно занятой позиции по еврейскому вопросу. Должно помнить, что в 1937 году Черчилль как будто потерпел полное политическое фиаско — он был публично и с позором освистан в Палате общин, и сам считал себя политически «конченым». Но в самом начале 1939 года Черчилль отправляет по частным каналам письмо Бернарду Баруху, в котором доверительно сообщал: «Война начнётся очень скоро... Вы будете командовать!..»

Следует заметить, служение иудейству было, так сказать, родовой традицией Черчиллей. Джон Черчилль, первый герцог Мальборо, предавший английского короля Якова II датским захватчикам, получал за услуги, оказываемые иудеям, 6000 фунтов ежегодно от Соломона Медины (впоследствии превратившегося — тоже за деньги — в сэра Соломона). Уин-стон Спенсер Черчилль, вступивший в масонское братство 24 мая 1901 года в ложе «Студхольм» № 1591 (Лондон)', был усердным продолжателем семейной традиции.

Почему был избран Черчилль? Почему этот человек был вознесён на Олимп мировой политики военных лет? Беспринципность, цинизм и готовность на всё часто отличают честолюбивых и тщеславных людей. Таким, без всякого сомнения, был и Черчилль. Однако в XX веке этих «качеств политика» было мало для того, чтобы карьера сложилась исключительно успешно — как бы ни называлась конечная ступень политико-административной власти: генеральный секретарь (Сталин), президент (Рузвельт) или премьер-министр (Черчилль). В разряде «необходимых условий» — кровь, как это ни покажется банальным или даже в какой-то степени вульгарным. Но факты—упрямая вещь: и Сталин, и Рузвельт, и Черчилль, и Гитлер были евреями. Гщё одно математически «необходимое условие» — членство в сплочённых рядах ордена вольных каменщиков: и Сталин, и Черчилль, и Рузвельт, и Гитлер — были масонами.

Черчилль всегда оставался на плаву благодаря масонским связям и поддержке еврейского капитала. В мае 1936-го эти круги образовали «Центр защиты свободы и мира», ведущую роль в котором играл Ойген Спир, немецкий еврей-эмигрант. Этот «Центр» послужил для Уинстона Черчилля трамплином в большую политику, вступить в которую, казалось, он уже потерял всякие шансы. 11равда, Черчилль делал ошибку за ошибкой,— но всё сходило ему с рук. Черчилль оказался втянутым в скандал с Эдуардом VIII, открыто симпатизировавшим Гитлеру и, что самое главное, решившим оставить престол ради миссис Симпсон, которую все американские газеты открыто именовали «королевской красоткой». Черчилль оправдывал короля, тогда как в глазах всей Англии он уже был обречён. Выступая в Палате общин, Черчилль, коснувшись запретной темы, спровоцировал бурю возмущения, чему немало способствовало то обстоятельство, что оратор был явно в подпитии. Под крики членов Палаты «сядьте!», «прекратите!», «обманщик!» Черчилль, призываемый к порядку спикером, не закончив выступления, продефилировал на своё место. В политической жизни это означало: 7 декабря 1935 года Уипстона Черчилля буквально выставили из Палаты общин. Но Черчилль, присягнувший жрецам Мировой Революции, имел могущественную поддержку. Кстати, звеном, связующим масонство англосаксонского мира с глубоко законспирированными членами «Бнай Брит» в руководстве Советского Союза, стал советский посол в Лондоне Майский (Ляховецкий). Естест венно, Майский был «задушевным другом» Черчилля.

И после того, как Британия вступила в войну, Черчилль продолжал совершать ошибки. В январе 1940-го оп выпуст ил декларацию, в которой сообщал, что «почти уверен» в уничтожении английскими ВМС иоловины подводного флота Германии. На деле потери Дёница составили около 10% численности подлодок Кригсмарине. Разразился грандиозный скандал.

28 марта 1940 года на Высшем совете Черчилль призвал ударить по Норвегии, дабы «лишигь Германию её благ». И 5 апреля соответствующие подразделения отплыли на север для минирования норвежских вод. И что же? Чет ыре дня спустя немцы оккупировали Данию и установили контроль над всеми крупными портами Норвегии —от Осло до Нарвика. И опять Черчилль вышел сухим из воды. Много позже он с неподражаемой серьёзностью признавал свою «значительную роль» в норвежском провале: «Просто чудо, что я это пережил».

7-8 мая 1940 года английская Палата общин собралась на заседание для обсуждения краха норвежской кампании. Самое интересное, что главный виновник авантюры получил дивиденды,— за Черчилля расплатился Чемберлен. Черчилль, образно говоря, повторил Дарданеллы — спровоцировав немцев напасть на Скандинавию, а затем организовав провал британской операции в Нарвике.

Потом Черчилль успешно организовал катастрофу в Сингапуре: за разговорами о «восточных макаронниках» (так английский премьер охарактеризовал японскую армию) не было сделано абсолютно ничего для обеспечения обороны города. Сначала оперативная группа ВМС Великобритании (2 линкора и 4 эсминца) потеряла «Припе оф Уэльс» и «Рипалс» — самые современные линкоры. Кстати, 10 декабря 1941 года всё произошло по. классическому сценарию — в жанре Перл-Харбор. Когда наблюдатели доложили адмиралу Филлипсу — командиру эскадры, вышедшей в открытое море без прикрытия с воздуха, о замеченных японских торпедоносцах, адмирал невозмутимо произнёс: «Не может быть». После атаки торпедоносцев флагман «Риналс» пошёл ко дну, унося в пучину более 800 британских моряков — вместе с адмиралом Филлипсом. А через две иедели 100 тысяч «томми» оказались в плену у «восточных макаронников».— И ничего: Уипстон Черчилль оставался героем Англии. Вся эта история очень напоминает эпопею «десяти сталинских ударов» — и выдающуюся роль «организатора великой победы».

Ричард Остин Батлер так сформулировал суть происходившего: «Добрые чистые традиции английской политики отдаются па откуп величайшему политическому авантюристу современной истории. Будущее страны оказалось в руках полукровки-американца, которого поддерживают в основном такие же бездарные говорливые типы». Батлер охарактеризовал и победителя: «Уипстон и его шушера, — сдаться им на милость это серьёзнейшая беда».

Всё так и было —с одной лишь оговоркой: «шушера», к которой принадлежал не только Черчилль, но и Гитлер, Муссолини, Рузвельт и Сталин, уже давно властвовала в мире, и самым веским доказательством тому была организованная Мировая война. В тот день, когда немцы вошли в Люксембург и Голландию и двинулись на Францию, Уинстоп Черчилль стал английским премьером. Всё шло по тайному плану.

Инициация тридцать второго президента Соединённых Штатов Америки Франклина Делано Рузвельта состоялась 10 октября 1911 года в ложе «Голландия» (№8, Нью-Йорк). Рузвельт достиг 32-й степени шотландского обряда и в масонской иерархии представлял Великую ложу штата Джорджия в Великой ложе Нью-Йорка. Гитлер пришёл в масонство через Бернарда Штемпфле, католического священника, который и потом занимал довольно важное место в секретной жизни фюрера: именно он редактировал «Майн Кампф»'.

В ряду сынов Сиона Черчилль занимает очень заметное место. Уинстон Леонард Спенсер Черчилль появился на свет в результате брачного союза лорда Рэндольфа Черчилля и дочери бог атого американца Дженет Джером, черноглазой кипучей брюнетки,—настолько явной еврейки, что биографам премьера потом пришлось придумать приключенческую историю о том, что мать Дженет — «красавица Клара» — происходила пи больше ни меньше как от индейцев-ирокезов. Джени унаследовала от матери соблазнительную красоту и цинизм: по её собственным словам, жребием этой девушки было «пить жизнь полной чашей». Впрочем, Дженет Джером (фамилия означает буквально «Иеремиева») была под стать мужу во всех смыслах. Как и Дженет, лорд Рэндольф принадлежал к «ирокезам», с единственным отличием — «ирокезам» английским. Его настоящую национальность сразу выдавали глаза — типично еврейские, навыкате. В Оксфорде он сразу получил прозвище — «Крыжовник».

Как и Дженет, лорд Рэндольф Черчилль «пил жизнь полной чашей». Если благосклонностью дочери американских ирокезов не пользовался только ленивый, то лорд любил путешествовать без жены, в обществе мужчин; отчего и пано умер, сражённый сифилисом. Но лорд оставил потомство: рыжего мальчика, унаследовавшего от отца нечёткую дикцию — он шепелявил, как настоящий представитель Ефремова колена. Однако героическими усилиями долгих тренировок Уинстон исправил своё произношение. Лорд Линли ггау, которому было уготовано стать вице-королём Индии, намекая на это обстоятельство, называл высокопарную риторику Черчилля, вошедшего в политику, «лепетанием атавистических шибболегов».

Небрежение родителей о своём отпрыске в значительной мере определило его жизненный путь. Восьмилетний Уинстон

' «Жечевистость». 1985. 2 июня.

был определён в модное и дорогое учебное заведение — школу Сент-Джордж, в Аскоте. Директор школы практиковал порку провинившихся мальчиков, как пишет биограф Черчилля,— этого высокого угловатого мужчину сексуально возбуждали рыжие мальчики. И Уинстон покатился по дорожке, приведшей его в конце концов на вершину политического Олимпа. Важнейшим этапом в жизни Черчилля стало вступление в масонство.

Ещё в школьные годы Уинстон Черчилль обнаруживал странности. Вряд ли можно признать нормальным письмо мальчика к матери, в котором говорится о «6,666,666,666,666, 666,666,666,666 поцелуях». Столь же странен псевдоним, который юный Уинстон избрал себе для участия в школьном журнале: «Джуниус Джуниор, де Профундис и Правда»,— на русском это будет: «Юнейший юноша, из преисподней, и он же Правда». Свою первую публичную речь Уинстон Черчилль произнёс будучи кадетом военной школы в Сэндхерст. Он выступил в защиту лондонских проституток, на священные свободы которых, по убеждению молодого Уинстона, никто не вправе посягать. Во время армейской службы в Индии он прочёл трактат Уинвуда Рида «Мученичество человека» — атеистическое изложение истории с позиций борьбы рас. И для Черчилля началась, как он сам впоследствии говорил, «яростная и воинственная антиклерикальная фаза». С юности Черчилль был рьяным поклонником варьете; этому пристрастию он остался верен до конца своих дней,— так же как казино, картам и спиртному.

В 26 лет Уинстон Черчилль появился в парламенте — «молодой человек с рыжей шевелюрой, худенький, несколько насупленный, с выпуклыми глазами». Он, как пишет биограф, «уже обладал некоторым брюшком, подчёркивавшим фигуру этого паренька е квадратной головой». В июле 1901 года (год вступления в масонство) Черчилль вместе с некоторыми молодыми парламентариями от консерваторов образовал фракцию «Хулиганы». Путь Черчилля в политике, мягко говоря, причудлив. Он с лёгкостью менял взгляды и как настоящий авантюрист жаждал успеха—любой ценой.

Секретарём Черчилля был сделавший карьеру на журналистике и финансовых операциях Брендан Бракен. Чтобы упразднить домыслы об отношениях шефа и секретаря, время от времени возобновлялся слух о том, что неистощимый па анекдоты, сплетни, слухи и «серьёзную политическую информацию» Бракен — это ни больше ни меньше как внебрачный сын Уинстона Черчилля. Владимир Солоухин однажды упомянул

0 том, что он лично видел английского премьера — будущий писатель тогда служил в роте почётного караула Кремля. Солоухин рассказывал, что Черчилль, прибывший с визитом в Москву, буквально пожирал глазами советских гвардейцев.— Солдаты гордо взирали на тучную фигуру самого главного англичанина, очевидно внечатлившегося двухметровыми гвардейцами, олицетворявшими русскую (или тогда советскую?) мощь России. Но дело было совсем в другом, о чём Солоухин и не догадывался. Черчилль, как неисправимый ценитель мужских достоинств, был покорён не мужественностью, а мужской красотой стоявших в строю почётного караула.

О склонностях Рузвельта тоже ходиди не очень желанные для американского президента слухи, особенно усилившиеся в тот период, когда обезножевший политик разместился в имении Уорм Спрингс так, что его спальня непосредственно сообщалась не с покоями жены, а с комнатой секретаря.

Самым опасным временем для Черчилля стал провал операции в Дарданеллах. В то время он занимал пост военно-морского министра (первый лорд Адмиралтейства) и встретил

1 Мировую войну словами: «Участие в этой славной, восхитительной войне я не променял бы на все сокровища мира». Но после жестокого фиаско Англии в Дарданеллах Черчилль стал политическим изгоем. «Со мной всё кончено»,— признавался он. Но чья-то могущественная рука извлекла Черчилля из политического небытия, и уже в 1917-м он становится министром вооружений.

Семейное древо герцогского рода Мальборо в Черчиллях принесло соответствующие плоды. Уинстон Черчилль написал однажды своей жене: «Наши дети—это какие-то живые бомбы. Никогда не знаешь, когда они взорвутся и в каком направлении пойдёт взрыв»¹⁰². Отпрысками четы Черчиллей были дочери Диана, Сара и Мэри и сын Рэндольф. Они пошли дорогой отца: Диана вознамерилась стать актрисой,— беспорядочные замужества, театральная жизнь, депрессии и нервные срывы окончились самоубийством. Сара дебютировала в эстрадном ревю «Иди за солнцем»,—так она стала артисткой. Первый раз Сара вышла замуж за комика Вика Оливера (Самека) — дважды разведённого еврея. Сара сбежала с ним в Нью-Йорк. Второй раз она вышла замуж за лондонского фотографа с неанглийской фамилией Бошамп, но не надолго: Сара и Энтони развелись, и Бошамп покончил с собой. Потом Сару арестовали за пьяный дебош. Сара, как и её отец неравнодушная к спиртному, спилась, правда, успев ещё раз побывать замужем.

Рэндольф тоже пе оправдал ожиданий отца, потому что вполне унаследовал его качества. В юности Рэндольфа чаще всего характеризовали как «наглеца, который ведёт себя невыносимо для окружающих». Взрослый майор Рэндольф стяжал репутацию хама, пьяницы и скандалиста.

Биограф Уинстона Черчилля констатирует: «Забота о сионистах проявлялась более или менее регулярно на разных этапах его карьеры. Мысль о возвращении древнего народа на его историческую родину, о возрождении древнего государства взывала к присущему Черчиллю чувству справедливости (sic!—Н.С.) и его глубинному ощущению истории». В июне 1920 года английское правительство выпустило так называемый Белый доклад за подписью Черчилля. На самом деле его автором был сэр Герберт Сэмюэль. Черчилль-Сэмюэль подтверждали декларацию Бальфура: «Мы, Британия, не можем бросить старания евреев на произвол арабского фанатизма». В июле Черчилль провёл через парламент еврейско-британский план «ГОЭЛРО» —план электрификации Палестины. Это была большая и яркая победа сионистов. Всё это время Черчилль действовал под руководством Ллойд Джорджа — своего политического «крёстного отца».

Прежде чем идти дальше, следует сказать, кем был уже упоминавшийся Бернард Барух, благоволения которого с такой настойчивостью искал Черчилль. Сын еврея-врача из Познани, Барух начал свою карьеру на Уолл-Стрит рассыльным с жалованием три доллара в неделю. «Американская энциклопедия» сообщает, что к тридцати годам он стал миллионером. Во время Первой Мировой Барух уже возглавляет американскую военную промышленность, будучи администратором союзных закупок вооружений в США. Так Барух стал миллиардером. Именно он курировал президента Вильсона в его поездке в Европу. В том же 1919 году Бернард Барух — уже экономический советник Версальской конференции и член союзного Высшего Экономического Совета. Барух был советником Рузвельта, Трумэна и Эйзенхауэра. Замечательно, что Барух на всех этапах своей деятельности являлся одной из ключевых фигур, через которую Америка осуществляла всестороннюю помощь СССР. Трумэн в свою очередь назначил его представителем США при Комиссии Атомной Энергетики в ООН, то есть фактически руководителем ядерной политики Запада, координировавшим секретную помощь ядерной программе СССР.

После того как Уинстон Черчилль присягнул на верность иудеям в лице Вейцмана и Бернарда Баруха, его политическая жизнь резко изменилась к лучшему: он стал английским премьером. Черчилль явился последовательным исполнителем совершенно определённых планов и целей II Мировой войны. Об этих целях простой народ пи в Англии, ни Америке, ни тем более в СССР абсолютно ничего не знал и не знает. Тогда же, в 1939 году, Уинстон Черчилль произнёс весьма знаменательную фразу. Он назвал коммунистическое государство «загадкой внутри секрета, оку танного тайной». — Он знал эту тайну и был причастен мрачной мистерии уничтожения Христианской цивилизации.

Как видим, цели II Мировой войны были, по сути дела, те же самые, что и цели 1 Мировой. В этом отношении весьма характерен следующий факт: в январе далёкого 1914 года лидер польских социалистов Юзеф Пилсудский, делая доклад перед группой международных революционеров, собравшихся в зале Географического Общества в Париже, совершенно точно указал и события, имевшие произойти, и их очередность. Он сказал, что очень скоро начнётся война между Австрией и Россией из-за Балкан. За Австрией последует Германия, за Россией— Франция и Англия. Россию ждёт поражение от немцев, но победу одержит коалиция Америки, Англии и Франции. Юзеф Пилсудский — ещё одно связующее звено между советскими революционерами и революционерами от капитала. Когда в своё время брат Ленина Александр Ульянов в составе террористической группы готовил покушение на царя, намеченное на 1 марта 1887 года, у бомбисгов возникло затруднение: для изготовления взрывчатого вещества заговорщики не могли найти азотную кислоту. Её получили из Вильно,— благодаря Юзефу и Бронеславу Пилсудским.

Юзеф Пилсудский, будучи студентом Харьковского университета, именно тогда, в России, стал социалистом. За активную революционную деятельность и участие в студенческих беспорядках был арестован. Один из первых членов Польской партии социалистов. Во время I Мировой войны организовывал боевые отряды для вооружённой борьбы на стороне Австро-Венгрии против России. Впоследствии Юзеф Пилсудский возглавил правительство Польши, которой в планах осуществления Мировой Революции было суждено сыграть очень важную роль.

Современный польский историк М. Прушиньский упомянул об одном из таких эпизодов в карьере Пилсудского (М. Pru-szynski. «Dramat Pilsudskiego. Woina 1920». Warsawa, 1994): «Пилсудский принял решение допустить поражение Деникина и спасти большевистскую революцию. С конца августа 1919 года он запретил своим войскам продвигаться на восток. Вскоре он отдал приказ командованию Польской военной организации (POW) на Украине,— которая могла бы помочь Деникину,— прекратить действия против большевиков. Используя эту ситуацию, большевики перебросили значительную часть своих войск с застывшей полосы фронта на фланги наступавших войск Деникина и задержали его продвижение. В октябре 1919 года его войска начали отступать. В ноябре в драматическом письме Деникин просил Пилсудского о помощи... Безуспешно. В своих воспоминаниях Деникин писал об ответственности поляков за своё поражение. И правильно». В сказанном польским историком всё верно, кроме одного: Пилсудский ничего не решал; он выполнял масонский приказ. Затем то же самое произошло и в 1920-м: Пилсудский помог большевикам, обеспечив поражение армии Врангеля.

Потом советские историографы будут неизменно клеймить Пилсудского — как непримиримого врага Советской власти, неизменно же умалчивая о более чем дружеских услугах, оказанных «начальником 11ольского государства», «первым маршалом Польши» коммунистам, захватившим Россию. Большая Советская Энциклопедия раз и навсегда определила роль Пилсудского: «В 1919 году, во время наступления Колчака и Деникина, Пилсудский захватывает часть советской Белоруссии. Колчак и Деникин были разгромлены Красной Армией в 1919 году. Государства Атлап гы. несмотря на такой урок, решили ещё раз провести интервенцию против Советской страны, использовав для этой цели Пилсудского (фактически главу польского государства) и Врангеля. Белополяки хотели помочь Врангелю разбить Красную Армию и восстановить в Советской России власть помещиков и капиталистов. Вследствие предательства Троцкого польским войскам 6.V.1920 удалось занять Киев. Однако в результате организованного т. Сталиным мощного контрнаступления польские армии были разгромлены...»¹⁰³ Таким образом, главное энциклопедическое издание СССР, назвав Пилсудского ярым врагом молодой Советской Республики, на все советские времена закрыло проблему о заслугах Пилсудского перед Революцией. — Трудящиеся не должны были знать секрет «спасителя Польши».

Эти тайны мировой политики обусловили ход событий, приближавших мир к великой войне, разразившейся в конце тридцатых годов в Нвропе. Странные закономерности были странными лишь для непосвящённых, для народов европейских стран, приговорённых быть жертвами Мировой войны. Но прежде чем идти далее, обратимся к наследию классиков Мировой Революции. В своё время Ленин писал: «Мировая война приведёт к установлению коммунизма в России. Вторая война распространит его контроль на всю Европу. Третья мировая война будет нужна для победы коммунизма во всём мире».

Вступление Америки в I Мировую войну "совпало" с революцией в России. Советник Хауз немедленно предложил, точнее, приказал президенту Вильсону: «Всеми средствами оказать финансовую, промышленную и моральную поддержку новой русской демократии». Когда Ллойд Джордж получил известие о февральском перевороте в Петрограде, он не мог сдержать радости. «Главная цель войны достигнута!» — воскликнул английский премьер.

Если говорить о Второй Мировой, то исторический анализ с математической точностью обнаруживает, что политические события предвоенной эпохи выстраиваются в логически чёткую, дьявольски продуманную цепь, с неотвратимостью ведшую мир к повой тотальной войне. Во время II Мировой войны Гитлер капал на Россию вскоре после переизбрания Рузвельта, что гарантировало неизменность политической стратегии США.

Англия готовилась к войне весьма странным образом. В то самое время, когда был похоронен проект по созданию английского дальнего бомбардировщика (к этому приложил руку и неукротимый борец против фашизма Уинстон Черчилль — в 1935-м он возглавил подкомитет но противовоздушной обороне при Комитете по обороне империи), ближайший друг и научный гуру Черчилля — Фредерик Линдеман, которого биографы английского премьера почему-то туманно именуют «англичанином американо-эльзасского происхождения», выдвигал удивительные идеи по созданию надёжной обороны Великобритании. Эти идеи «человека Черчилля» усердно проталкивал сам глава подкомитета — Уинстон Черчилль. По Лин-деману-Черчиллю, наиболее эффектными способами обороны должны были стать: «самолёт, разбрасывающий в небе воздушные мины, как рыба мечет икру»; ещё одно надёжное средство—«пояе из воздушных баллонов (4000 шт.) от острова Уайт до Нортумберленда». Главным назначением этого «пояса защиты» было «подсвечивать облака снизу так, чтобы контуры вражеских самолётов, летящих бомбить Англию, были отчётливо видны на фоне подсвеченных облаков». Кроме того, на тросах, удерживающих воздушные баллоны, предполагалось размещать (развешивать) взрывные устройства верная гибель для бомбардировщиков со свастикой.

Три года существования этого подкомитета по противовоздушной обороне, руководимого Черчиллем, были «сущим скандалом». — Именно так охарактеризовал это время наш герой. Линдеман и Черчилль — американо-английский и американо-эльзасский евреи определяли методы создания прочной обороны в небе Британии.

Черчилль стал премьер-министром 10 мая 1940 года, когда Франция была накануне разгрома, а Британские острова остались почти беззащитны. По в конце мая немцы парадоксальным образом позволили англичанам эвакуироваться из Дюнкерка. Войска Британского Экспедиционного Корпуса были дезорганизованы и обезоружены. Сам Черчилль в своих мемуарах пишет, что в это время во всей Англии было едва 500 полевых орудий и сотни две устаревших танков. По, упомянув о происшедшем в Дюнкерке, нужно пояснить то, как Англия, одно из главных действующих сил в этой мировой войне, сражалась с Германией. Сразу скажем, это будет комичное повествование.

Как известно, немецкая армия вторглась в Польшу 1 сентября 1939 года. 3 сентября Чемберлен выступил по радио с обращением к нации. Он объявил о вступлении Англии в войну и произнёс: «Мы будем сражаться против сил зла, против жестокости, вероломства, несправедливости, угнетения и преследования». Не успел произнести Чемберлен своё обращение, как в Лондоне завыли сирены, предупреждавшие население о налёте бомбардировщиков Люфтваффе. Во время воздушной тревоги в Министерство иностранных дел Великобритании поступил звонок из германского посольства: германские дипломаты потребовали обеспечить связь лично с лордом Галифаксом. В тот момент Галифакса не нашли. Немецкое посольство передало настоятельную просьбу — лично лорду Галифаксу — «позаботиться о забытой при отъезде старой чёрной суке», которую не отправили в Германию. Естественно, эту просьбу передали лично лорду Галифаксу, и лорд Галифакс лично распорядился, чтобы за старой немецкой собакой хорошенько присматривали.

В этот же самый день, 3 сентября 1939 года, Черчилль был назначен первым лордом Адмиралтейства. День, в который для Англии началась война, оп провёл так: первым делом отправился к своему зятю — известному артисту-комику Вику Оливеру. Они хорошенько выпили — «за победу», затем Черчилль поспал и только потом поехал в Адмиралтейство.

Англия направила во Францию подразделение Королевских ВВС и стала готовить к отправке Экспедиционный Корпус — пять регулярных дивизий. В первые месяцы 1940 года к ним присоединились ещё пять дивизий территориальных войск. Но английское командование обнаружило, что войска не боеспособны. И вот что оказалось предметом крайнего беспокойства английских генералов. Рассказывает Ральф Арнольд, присутствовавший в Пехотном центре в качестве помощника начальника Имперского Генерального штаба Великобритании: «Полковник был потрясён и обеспокоен тем, что увидел на торжественном ужине. Офицеры испытывали трудности из-за того, что не знали, какими приборами и рюмками пользоваться для соответствующих блюд и вин. Тогда адъютант на личном примере продемонстрировал правила этикета. Официант торжественно подал ему суп, затем рыбу, мясо, пудинг и десерт. Второй официант разливал херес, бургундское, портвейн и бренди».

Так Великобритания вступила в войну.

В апреле 1940 года ещё три английские дивизии были переправлены через Ла-Манш. Однако они были так плохо вооружены и подготовлены, что сразу получили статус «вспомогательных инженерных», го есть, говоря по-русски, «стройбата».

Английский Экспедиционный Корпус ни в военном, ни в моральном отношении не представлял собой реальной силы, что и показали дальнейшие события. Впрочем, это был лишь очередной эпизод той «странной» войны в Европе. По сути дела, англичане и не собирались вести настоящую войну с Германией. Черчилль откровенно писал: «Британский- Экспедиционный Корпус был пе больше чем символической поддержкой»¹⁰⁴. Собственно, уже численность английского экспедиционного корпуса служила самым очевидным свидетельством того, что Англия предоставляет вести войну кому угодно — французам, голландцам, бельгийцам... 150 тысяч английских солдат составляли всего 40% по сравнению с численностью крохотной бельгийской армии; к тому же «томми» были размещены на тех участках бельгийской границы, перед которыми вообще не было немецких войск. Дюнкерк стал логическим продолжением английской «военной» кампании. Западные союзники таким образом создали самые благоприятные условиям немцам для того, чтобы их действия против Полыни прошли с максимальным успехом. Франция попросила Англию не наносить бомбовых ударов по Германии, опасаясь ответных действий. Англичане отнеслись с полным пониманием к проблеме и вместо бомб стали разбрасывать листовки, которые, по выражению Черчилля, должны были «повлиять на моральные устои немцев».

Уже 19 мая 1940 года англичане начали подготовку эвакуации Экспедиционного Корпуса. Вот как это происходило: «Все дороги были забиты техникой и войсками; длинные колонны терялись за горизонтом на восток, все сходились к одной точке — Дюнкерку. Санитарные машины, грузовики, тягачи, артиллерийские орудия — техника тащилась стройными колоннами по унылой равнине — зрелище отступления... Новые радиостанции стояли рядами по двадцать штук, и солдат с топором шёл вдоль них и разбивал их вдребезги. Так же поступали и с машинами. Радиаторы и блоки цилиндров крушили кувалдами, покрышки разрезали и вспарывали. Машины, стоявшие вдоль каналов, сталкивали в воду. Некоторые каналы были полностью забиты затопленной в них техникой»¹⁰⁵. Всего было эвакуировано 338 226 человек, из них 123 095 — французы. Эту, так сказать, «блестящую» операцию английский штаб с неизменно присущим британцам чувством юмора наименовал: «Динамо».

В день эвакуации Черчилль, обращаясь к Палате общин, произнёс вдохновенную «военную» речь. Он сказал: «Мы не поникнем и не сдадимся! Мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей убеждённостью и крепнущими силами!.. Мы будем сражаться на берегу, мы будем сражаться на аэродромах, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться в горах — мы не сдадимся пи в коем случае!»¹

Как же англичане собирались воевать, «сражаясь с растущей убеждённостью»? Как говорят в Одессе, вы будете смеяться, но решительность англичан «сражаться до конца» и везде, где только можно, выражалась в странных оборонных мероприятиях. Так, например, ожидая вторжения немцев, английский Генеральный штаб придумал и провёл в жизнь такую операцию. Все дорожные указатели южной части Англии были намеренно спутаны, указатели населённых пунктов, расстояний, направлений движения — всё приведено в полнейший беспорядок. Стратегия английского военного руководства определяла: только так и возможно предотвратить продвижение немцев в случае их вторжения. Естественно, эти дикие меры по созданию хаоса в собственной стране мешали только самим англичанам. Зато ночи напролёт по дорогам Южной Англии колесили автомобили с британскими офицерами, отрабатывавшими маршруты движения вопреки сумасшествию с дорожными указателями.— Так готовилась к войне на своей территории старая добрая Англия. Естественно, так она и воевала.

Странная война продолжалась...

Утром 18 июня 1940 года Черчилль выступил с речью в Палате общин. Он произнёс: «Очень скоро неприятель неизбежно обратит на нас всю свою ярость, всю свою мощь... Если мы не выдержим, не выдержит весь мир, в том числе и Соединённые Штаты, всё то, что нам знакомо и дорого, погрузится в пучину бесконечного, первобытного мрака, возможно, более зловещего в свете современной науки, поставленной на службу зла...»

Речь была воспринята восторженно. В девять вечера Черчилль повторил её но радио •- перед выпуском новостей Би-Би-Си. Однако сотрудник министерства информации Гарольд Николсон заметил, что «речь, звучавшая восхитительно в стенах парламента, по радио звучала отвратительно». Многим показалось, что Черчилль был просто пьян. Джон Мартин, личный секретарь премьер-министра, сказал, что запинающаяся речь Черчилля поразила всех и что кто-то из присутствующих даже передал в редакцию записку, в которой сообщалось, что, судя по нечленораздельному бормотанию главы правительства Её Величества, у Черчилля, по-видимому, сердечный приступ. Автор записки советовал срочно госпитализировать премьера, дабы Британия не потеряла столь выдающегося политика. Сам Мартин, стремясь избежать скандала, объяснял случившееся тем, что «на самом деле Черчилль говорил с сигарой в зубах».

Упомянем одно обстоятельство, усиливавшее символизм этого эпизода: английский актёр Норманн Шелли по просьбе самого Черчилля нередко записывал в своём исполнении тексты обращений и речей премьера для последующей трансляции на Америку. Стоит^- заметить, что Шелли в радиопостановках Би-Би-Си озвучивал Винни-Пуха и Жабу. Так что иногда мир слушал героические речи английского премьера Уинстона Черчилля в исполнении Винни и даже главного действующего лица из сказки «Жабье гнездо».

Если говорить о реальной роли Англии в войне, эти обстоятельства значительно усиливают впечатление об английской героике Второй Мировой. Потом, в Северной Африке, англичане подтвердили свою репутацию солдат «высокого боевого духа»,— как известно, они гордо именовали себя «крысами пустыни»... Американские и английские историки в своём изложении событий II Мировой войны традиционно именуют происходившее в Северной Африке «битвами» и «сражениями», тем самым создавая в умах читателей определённое представление не только о военных действиях «крыс пустыни», геройски сражавшихся за счастье народов Британской империи очень далеко от берегов туманною Альбиона, но и картину всей Мировой войны, в которой «победили» англичане и американцы. Не будем полемизировать с английским евреем, написавшим в этом ключе довольно много книг на военные темы и с удовлетворением констатировавшим в своём главном труде «Вторая Мировая»¹⁰⁶: «Мировая война ознаменовала собой смерть многих общечеловеческих ценностей, и если христианство и не числится в списке погибших, то уж, несомненно, оно получило серьёзные раны, от которых не может оправиться до сих пор»¹⁰⁷.

Но коль скоро было упомянуто о «битве» за Северную Африку и «крысах пустыни», расскажем, хотя бы и очень кратко, и об этом — словами участников «сражений».

Первоначально в декабре 1940 года 250-тысячной итальянской армии в Северной Африке противостояли 100 английских солдат, защищавших Британию — на земле Египта, тогда ещё неотъемлемой части Британской Империи. Храбрые англичане перешли в наступление 9 декабря 1940 года.

Сэм Брэдшоу воевал в 7-м танковом дивизионе, дислоцировавшемся на военной базе в Нибейва, неподалёку от Сиди Барани. Брэдшоу вспоминает: «В нашу задачу входил захват территории от нашей передней линии до передней линии итальянцев. Это была атака по всему фронту на главные позиции противника. В атаке было задействовано всего несколько танков. У нас не было достаточно танков для боя. Противник полагал, что мы атакуем на танках, которые едут со скоростью 80-90 километров в час. Он нас явно переоценил. Я представляю себе их удивление, когда вместо массированной атаки они увидели три или четыре танка и несколько бронемашин, которые выскочили из пустыни и стали обстреливать их передовые позиции. Они были явно обескуражены нашим поведением. Для нас это было обычным ведением боя; для них - всего лишь лёгкое недоразумение. Такие дела».

Может быть, Сэм Брэдшоу неадекватно описывает событ ия, в которых он принимал участие?— Предоставим слово более информированному английскому военному, который зимой 1940-1941 гг. тоже «сражался» на итало-британском фронте. Майкл Карвер (аналит ическая служба 7-го танкового дивизиона): «Судя по всему, противник не знал, что началась война. Их солдаты на передовой были очень беспечны. Мы легко окружали их и брали в плен. Они были очень удивлены тем, что между нашими странами идёт война. Затем (когда итальянцы поняли, что война всё-таки идёт) они лишь сидели в своих укреплениях и никогда не показывались в пустыне без необходимости».

11 декабря английские войска «после упорных боёв» овладели Сиди Барани. взяв в плен 38 тысяч итальянских солдат. 3 января 1941 года союзниками был захвачен хорошо укреплённый город-крепость порт Бардия. В плен попали ещё 30 тысяч итальянцев. Что представляли собой эти сражения? Рассказывает Кармине Гриеко, он принимал участие в «битве» в составе 115-го батальона и тальянской гвардии: «Это случилось 3 января 1941 года. Пас взяли в плен. Они были на танке,— у нас не было другого выхода, кроме как сдаться. Мы отдали оружие, и нас повели. Мы прошли около полутора километров. Вдруг из-за холма появились два итальянских танка. Англичане сразу побежали. Как только они увидели два танка, бросили оружие и кинулись бежат ь. Мы подобрали их оружие и взяли их в плен. Мы отправились назад, чтобы вернуть наше оружие. Но к этому времени подтянулись дополнительные силы англичан, и мы снова оказались в плену... Так разворачивались события на войне в те дни».

За короткое время семь итальянских дивизий оказались в плену, остальные части оттянулись в Ливию. Каким образом англичане смогли так быстро захватить в плен семь дивизий противника?

Сэм Брэдшоу: «Итальянцы отличались тем, что строили в пустыне свои укрепрайоны — что-то вроде фортов. Но у них не было дозорных патрулей. Мы часто наведывались в их форты и забирали там необходимое "оборудование". Их это не очень-то волновало, или они не хотели с нами ссориться. Мы не раз и не два совершали такие мародёрские вылазки и делали это с лёгкостью».

Что же за «необходимое оборудование» для ведения боевых действий заставляло англичан «рисковать жизнью», совершая набеги на итальянские укрепрайоны?

Сэм Брэдшоу: «У итальянцев было очень хорошее питание. Нас, к примеру, не кормили макаронами. Очень нам нравились джемы и томатная паста. Это было вкусно. О вине я уже не говорю. Мы очень любили всё это. Мы чувствовали себя в некотором смысле ворами, грабителями, ведь мы совершали рейды и забирали чужое "оборудование". Иногда я видел наших парней, которые возвращались на итальянских мотоциклах. Ребята просто забирали их себе, а потом мы все катались на мотоциклах вокруг лагеря».

«Крыс пус тыни» остановить было «невозможно»: за месяц этих «ожесточённых боёв», в которых участвовали Сэм Брэдшоу и Кармине Гриеко, в плен попали более 70 тысяч итальянцев. 20 января 1941 года произошла битва за стратегический порт в Северной Африке — Тобрук. «Ужасное сражение» завершилось всего через день — итальянская армия капитулировала в полном составе.

Сэм Брэдшоу: «Мы вошли в Тобрук ранним утром. Первое, что мы сделали по прибытии, вышли из танков и слегка размялись: поискали вокруг, нет ли чего-либо перекусить. В то время наш рацион был довольно однообразен: говядина и бисквиты. Мы смогли найти несколько банок с джемом, макароны и бутылку вина, так что нам удалось повеселиться на славу... Городок серьёзно пострадал от наших бомб. Конечно, итальянцы сражались, как могли, но на улицах мы видели не много убитых... Но всё равно итальянцы нам понравились. Они всегда безоговорочно подчинялись всем нашим приказам»¹⁰⁸.

В Северной Африке англичан всё-таки заставили воевать — немцы, под командованием Роммеля, у Эль-Аламейна. Американцев тоже учили войне те же самые учителя, немцы, только в Европе. По сути дела, так же, как воевала Англия в Северной Африке, воевала в Европе и Америка. Впрочем, по прежде всего относится к обстоятельствам ведения боевых действий.

После войны в западной историографии Второй Мировой появился особый термин - «битва за Британию», который своей выразительностью должен был отражать чрезвычайную напряжённость воздушных боев в небе над Англией. Командир лётной группы Джордж Вестлейк рассказывает о героических английских лётчиках, остановивших врага: «Мы многому учились у немцев: они начали серьёзно сражаться ещё в Испании, также во многих местах побывали итальянцы, поэтому паши противники знали и умели многое лучше пас. Сбивали они нас с постоянной регулярностью — чаще всего отбившихся от общего строя, заблудившихся и тому подобное. Ну, мы помочь ничем не могли: мы сами следили только за ведущим и за сохранением боевого порядка, а за небом мы не следили... Но позднее мы научились летать лучше». Это означало следующее: «Если нас сбивали, мы выпрыгивали с парашютом и как правило приземлялись на своей территории. Много сражавшихся с нами поляков от лого пострадали: их принимали за немцев. В нашей эскадрильи были и поляки и французы и даже один норвежец. В смешанных эскадрильях, я считаю, боевой дух был выше: мы, конечно, не так ненавидели фашистов, как поляки или чехи... Да, онн их ненавидели, и когда шли в бой, принимались за дело действительно серьёзно. У пас гоже был серьёзный настрой, но не такой, как у них... Ха-ха...»¹⁰⁹

Итак, и в XX веке ашличапе вполне продемонстрировали справедливость поговорки, которой ещё римляне подытожили своё завоевание Британских островов: «британцы ни в войне не сильны, ни в мире не верны».

Однако экономическое и финансовое участие Запада в войне было огромным. Собственно говоря, Америка была и остаётся синонимом тех сил, которые определяли как стратегию, так и цели войны. Касаясь во многом загадочных обстоятельств II Мировой войны, мы с необходимостью должны отобразить роль военных поставок Соединённых Штатов Советскому Союзу.— Почему?—Потому что и здесь всё обстоит совсем не так просто, как это принято считать.

7 марта 1942 года президент США подписал специальное распоряжение, которое стало доступно для историков II Мировой войны только много лет спустя. Согласно этому документу, Соединённые Штаты должны были осуществлять поставки военно-стратегических грузов для Советского Союза в первую очередь, преимущественно перед другими союзниками. Эти условия действовали в отношении даже вооружённых сил США. Ещё до Перл-Харбора Америка оказалась полностью в состоянии войны с Германией, поскольку финансовая, промышленная и моральная помощь «новой демократии», установленной в СССР, была осуществлена по системе ленд-лиза в невиданных до того масштабах.

Многие до сих пор убеждены, что американские военные поставки по ленд-лизу начались с лета 1941 года, то есть после встречи в Москве личного представителя президента США Гарри Хопкинса со Сталиным. В действительности это не так. Закон о ленд-лизе был принят Конгрессом США 11 марта 1941 года, то есть за три месяца до нападения Германии на СССР.— Что это значит? Человеку, умеющему анализировать факты, нетрудно понять истинный смысл событий. Первая партия оружия, доставленная англичанами в СССР, прибыла в Мурманск 12 июня 1941 года. Это означает, что по крайней мере за несколько месяцев до начала войны Германии и Советского Союза Англия готовилась к осуществлению военных поставок для ещё не вступившего в войну СССР, но Страна Советов должна была воевать...

В 1973 году в Америке вышла книга Энтони Саттона под броским названием: «Национальное самоубийство». Помимо многих весьма любопытных для историка 11 Мировой войны документов, Саттон опубликовал секретный договор между СССР и США. Этот документ Государственного департамента США под №800.51 W89USSR/247 представляет собой отчёт посла США в СССР Джозефа Дэвиса от 17 января 1939 года. Согласно этому секретному договору, США в конце тридцатых годов начали активную подготовку к тому, чтобы операция «Барбаросса» была успешно осуществлена.— Всё так и произошло...

Ленд-лиз Америки — это целые армады судов, перевозивших через океан громадное количество стратегических грузов. Но американская помощь Советскому Союзу во время Второй Мировой имеет свою предысторию. Мы будем говорить о чрезвычайно важных исторических обстоятельствах, которые позволят объективно оценить не только взаимоотношения между США и СССР, но и понять смысл мировой политики, определившей весь ход собы тий трагического XX с толетия.

Большинство людей, живущих в России, до сих пор наивно думают, что с 1917 года первой в мире Республике Советов грозила смертельная опасность—в лице злобных капиталистов, ненавидевших самую передовую и справедливую социальную систему, со временем сформировавшуюся в социалистический, как тогда говорили, лагерь. Капиталистический Запад якобы всегда грозил СССР,— Антанта, Гитлер, Карибский кризис... Об этом трубили газеты, и об этом продолжает кричать слаженный хор журналистов, писателей, режиссёров. — Но всё не так просто.

Исследуя факты, приходится констатировать, что есть тщательно скрываемая, настоящая история, которая печатлеет события, совершенно непохожие но своей сути на то, что предлагают людям учебники и фильмы «про войну». Эта настоящая история обнаруживает истину: войны организуются преднамеренно и планомерно, революции тщательно подготавливаются и финансируются, правительства неслучайно меняются, и так же неслучайно мир сотрясают грандиозные общественные катаклизмы, — и всё это имеет свою логику. В обществе бытует мнение, что коммунисты и капиталисты — непримиримые классовые враги. Эта марксистская аксиома — на самом деле фальшивка, которой со времён Маркса успешно дурачат весь мир. Проиллюстрируем это на примере русской революции.

В Америке деятельность по организации революции в России возглавлял банк «Кун, Леб и К°», которым руководил Якоб Шифф. Его компаньоном и одновременно зятем был Феликс Варбург. Именно этот банк финансировал Японию во время русско-японской войны 1905 года и русскую революцию 1905 года. Финансовые операции проводились главным образом через Троцкого-Бронштейна и Израиля Гельфанда, более известного как Александр Парвус. Именно Шифф в 1912 году инициировал расторжение русско-американского торгового договора, действовавшего с 1832 года. Договор был аннулирован на том основании, что русское правительство якобы дискриминировало евреев, эмигрировавших в США и затем возвращавшихся в Россию в качестве революционеров.

Шифф, по его собственным словам, истратил на подготовку русской революции 20 млн. долларов. Упомянутый Парвус-Гельфапд через германского посла в Дании графа Брокдорфа-Ранцау, масона высокого посвящения, получил от германского правительства миллионные субсидии «для поддержки революции в России». Парвуса финансировал банкирский дом Макса Варбурга (брат ныо-йоркского Варбурга) в Гамбурге. Германия на большевист ский переворот дала 40 млн. золотых марок.

В Англии русскую революцию финансировал ведущий член военного комитета правительства Ллойд Джорджа, крупный банкир и влиятельный масон — лорд Мильиер. Эти операции осуществлялись через английского посла в России Джорджа Быокенена. Вклад Мильнера в ниспровержение Православной России составил более 21 млн. золотых рублей. Заметим, что русскую революцию организовывали и финансировали одновременно и враги России (Германия), и так называемые «союзники» (Англия), и якобы нейтральная Америка. Столь согласованное взаимодействие как будто разнородных политических сил свилетельствует о существовании власти, которая определяет решения «независимых» правительств и позиции «суверенных» государств.

В 1919 году Скотланд-Ярд, отслеживая связи революционеров, вдруг обнаружил теснейшую связь коммунистов с могущественными финансовыми кругами капиталистического мира. Однако история не получила продолжения, так как английские сыщики — якобы—гак и не смогли поверить в реальность фактов. В секретном отчёте Скотланд-Ярда (копия хранится в Госдепартаменте США №316-22-656) сказано буквально следующее: «Мартене совершенно точно связан с "Гаранта Траст Компани". Удивительно, что такое солидное и влиятельное объединение имеет дело с большевистским концерном». Англичане имели абсолютно точную информацию о связи «Гаранта Траст» с Советами, но — о, святая простота! — не смогли в это поверить. Расследование было остановлено, — якобы по причине простодушия и наивности английской разведки.

С 1917 года США осуществляли не просто финансовую и экономическую поддержку Советов. Америка, организовав Октябрь 1917-го, теперь фактически строила советскую экономику посредством мощнейших корпораций, в первую очередь через «Гаранта Траст Компани» (той самой, о которой сообщалось в докладе Скотланд-Ярда) и «Браун Бразерс Гарриман» (банковские круги Ныо-Йорка). В этой деятельности одной из ключевых фигур был Аверелл Гарриман (тот самый Гарриман, который совершенно конфиденциально будет встречаться в июне 1983 года с председателем КГБ СССР Андроповым в Москве)'. В своё время через банк «Кун, Леб и К⁰» Гарриман провёл финансовую афёру, украв у «американских оболтусов» — «свободных» граждан «самой свободной страны» 60 млн. долларов. Эти люди не связаны никакими ограничениями: для них не существует никаких сдерживающих принципов. Но об этом человеке — Уильяме Аверелле Гарримане — стоит рассказать подробней.

'После этой секретной встречи появилась креатура, выдвинутая в большую политику Андроновым, — загадочный Горбачёв, через которого началась последняя фаза разрушения некогда единой и мощной страны.

С первых лет существования СССР Гарриман занимает ключевое место в системе секретных отношений двух государств — капиталистической Америки и коммунистической Страны Советов. В 1923 году он возглавил компанию по добыче марганца в Грузии. Дело в том, что марганец был вторым по значимости источником валютных доходов Совдепии. В 1913 году Россия давала 52% мирового экспорта марганца, 3/4 всего российского марганца добывали на месторождении Чиатури на Кавказе. В 1920 году разработка марганцевых залежей в Стране Советов фактически полностью прекратилась— большевики развалили промышленность, разграбив страну. Через Г'арримаиа Советы заключили соглашение о концессии по разработке Чиагурских месторождений. На миллионы американских долларов была восстановлена добыча марганца самыми передовыми на то время средствами и налажена технологически новейшая система доставки. В дореволюционной России марганец добывали вручную, руду перевозили па ослах до станций железнодорожных погрузок. Уже в порту руду перегружали на суда вёдрами. Американцы построили горнообогатительный комбинат, погрузочный элеватор в Поти мощностью 2 млн. тонн; были проложены железные дороги и по-грузочно-1 ранспоргная система канатной дороги.

Американские банкиры организовали и самый главный источник валютных доходов для коммунистического государства. Речь пойдет, естественно, о нефти. Ключевую роль в создании советской нефтяной промышленности сыграли США, осуществившие разработку нефтяных месторождений на Кавказе.—Теперь немного истории: главное месторождение нефти в Баку стало разрабатываться в семидесятых годах XIX века. В 1900 году оно давало больше сырой нефти, чем все Соединённые Штаты. В 1901 году доля этого месторождения составляла более половины всей нефти, добываемой в мире. Нефтяные месторождения Кавказа после революции — это более 20% всего советского экспорта. Нефть наряду с марганцем — благодаря помощи «злобных буржуев» — стала крупнейшим постоянным источником валюты для коммунистов. Но тому предшествовало следующее: большевики захватили Кавказ в 1920-1921 гг., и к 1923 году советское владычество привело эту важнейшую отрасль к полному краху. Председателем треста «Азнефть» был назначен Серебровский'. 21 сентября 1922 года в «Правде» появилась программная статья Серебровского, который открытым текстом сообщал: «Американский капитал поддержит нас! Американская фирма "Интернэшнл Барнсдалл Корпорэйшн" представила план. Американская фирма поставит оборудование, начнёт бурение на нефтепромыслах и организует добычу нефти глубинными насосами!»

Так и произошло. Америка полностью организовала импорт в СССР самого современного оборудования и предоставила советской промышленности специалистов глубокого бурения турбобурами. Первая концессия была подписана в октябре 1921 года, в сентябре 1922 года были подписаны ещё два соглашения. В том же 1922 году Рыков удовлетворённо произнёс: «Ярким местом в России является нефтяная промышленность, и это благодаря тому, что американцы прибыли на нефтепромыслы!» (Госдсп. США. Микрокопия 316.107.1167).

И всё это происходило вопреки законодательству США, которое запрещало всякую поддержку коммунистического государства, провозгласившего своей целью мировой «революционный пожар». Но можег быть, хитрые коммунисты просто обманули глупых капиталистов?—Нет, и те и другие действовали сообща, обманывая «свои» народы. В то время, в 1919 году, когда Троцкий-Бронштейн проклинал на митингах «злобных американских буржуев», ютовых уничтожить строителей «светлого будущего», тот же Троцкий-Бронштейн сердечно благодарил через американского дипломата Дэвида Френсиса правительство США за присланные но просьбе Советов американские инспекционные военные бригады, которые обучали военному делу крестьян и рабочих, ставших красноармейцами.

Более того, американцы помогали большевикам поставками оружия и военного снаряжения.

Как известно, президент США Вудро Вильсон послал войска для оккупации Транссибирской железной дороги. Генералу Уильяму Грейвсу были даны секретные инструкции. Действия оккупационных войск были настолько просоветскими (и в то же время антирусскими), что английская и французская миссии отмечали в докладах своим правительствам именно эту сторону американской военной политики на Дальнем Востоке.

Ленин, Троцкий и К" получили военную помощь Америки, которая сделала всё, чтобы революция в России не погибла. Когда в 1920 году американцы, выполнив свою миссию по спасению Советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке, уходили из Владивостока, большевики устроили им помпезные проводы. 15 февраля того же года цен тральная американская газета «Нью-Йорк Тайме» опубликовала сообщение Ассошиэйтед Пресс. Процитируем наиболее характерные строки этого сообщения: «Налицо ярко выраженные проамериканские настроения. Перед американской штаб-квартирой революционные лидеры в своих речах называли американцев настоящими друзьями, которые в критический момент спасли Советскую власть!»

Но и советские и американские учебники преподносят события тех лет так, будто интервенция США была антисоветской. Это пе что иное, как ловкий обман: военная и мировая политика США была — и остаётся — антирусской, и в то же самое время она всегда была просоветской. Ни для кого из реальных политических фигур ни в СССР, ни в Америке это не былс секретом. 30 июня 1944 года посол США в СССР, уже упоминавшийся Гарримап, после встречи с Иосифом Сталиным сообщил Госдепартаменту: «Сталин воздал должное за помощь оказанную Соединёнными Штатами советской промышленно сти и до и во время войны. Он сказал, что 2/3 всех промыш ленных предприятий в Советском Союзе построены с помощью США». Текст этого доклада находится в Госдепартамент! США, файл №033.1161.

Справедливости ради должно сделать следующее уточнение

Сталин мог бы с полным правом добавить, что остальная треть советской индустрии построена английскими, немецкими, французскими, итальянскими, финскими, японскими империалистами. Не будем голословны, приведём примеры. Знаменитый Днепрогэс, воспетый в комсомольских песнях, — построен на деньги и по технологическому проекту США; автомобильный завод в Горьком, советский Детройт, построен Фордом; Нижнетагильский сталелитейный комбинат, Кузнецкий комбинат и Магнитка — построены тоже американцами. Сталинградский и Харьковский тракторные, шарикоподшипниковый завод в Ленинграде,—все эти крупнейшие объекты промышленности есть вклад Капитализма в бессмертное дело Социализма, который Запад успешно строил в «отдельно захваченной стране».

В то время как правительство США уверяло своих граждан, что Советы — это «сборище подлых убийц»; в то время как департамент юстиции США высылал «красных» из страны; когда политики убеждали публику, что Америка принципиально никоим образом не будет поддерживать «бесчеловечный режим коммунистов»; пока поток этой лжи обрушивался на одураченных людей, за кулисами происходило все с точностью до наоборот. Нелегально предоставлялись огромные кредиты, осуществлялась военная помощь, компания «Гаранти Трест» возглавляла финансовое представительство Страны Советов в Америке.

«Сэр! Государственный банк СССР, несмотря на то, что весь его капитал принадлежит Министерству финансов Советского правительства (Народному Комиссариату финансов), не является частью советского аппарата, а представляет юридическую реальность¹. Этим банком вложены крупные суммы

' Как видим, советская банковская система с самого начала ст роилась на принципах Резервного Банка США, т.е. не государство управляет финансами, а финансы служат важнейшим рычагом управления государством, будучи падгосударственпой силой.

в различные банки США. Ввиду увеличения торговли между компаниями нашей страны и СССР, а также желания СССР расширить эту торговлю, Госбанк СССР хотел бы увеличить свои вклады в банках США... Нам бы хотелось получить ваше мнение, подтвердив традиционное отношение нашего правительства к таким депозитам... Нам кажется, препятствий к увеличению вкладов Госбанка нет, несмотря на непризнание СССР нашим правительством.

С большим уважением "Симпсон, Тэтчер и Барлетт".

Бродвей. Нью-Йорк. 21 июля 1927 года».

Должно сказать, что и в дальнейшем ничего не изменилось. Газеты и телевидение кричали одно, на деле же происходило совершенно иное. Кстати, о Гарримане. Он всё время находился в гуще важнейших событий, обладая колоссальной реальной властью. В 1934 году он становится специальным помощником администратора в ключевой стратегической системе Рузвельта, получившей символическое наименование — «Акт национального возрождения». В 1941-м Гарриман — министр по Великобритании, он во главе операций по ленд-лизу для Англии и России, с того же года — посол США в Советском Союзе. В 1946-1950 годах — специальный помощник Трумэна. 1955 год: Гарриман — губернатор штата Нью-Йорк. В 1963-м он — заместитель госсекретаря по вопросам общей политики... и так далее, и так далее...

Удивительное дело, однако в «свободном» демократическом мире учебники по новейшей истории хранят гробовое молчание о том, что экономическое развитие СССР было осуществляемо благодаря беспрецедентной экономической и финансовой помощи США и капиталистического мира. То же самое происходит и с объяснениями причин революции в России. Вопреки реальной истории, революции почему-го всегда изображаются как результат стихийных действий угнетённых масс против самодержавного государства. И ни в одном учебнике мы не найдём даже упоминания о том, что революции тщательно планировались и согласно этим планам полностью финансировались интернациональным Капиталом — настоящим Интернационалом, о котором говорил Раковский и существование которого тщательно скрывали и Маркс, и Ленин, и Сталин.

Но почему же капиталистический Запад создал, а затем всё время на протяжении семи десятилетий поддерживал коммунистический Восток?—Зачем?

Чтобы понять это, сделаем самый краткий экскурс в область истории развития идей, которые определяют развитие человечества, чуждого идеалам Христовой веры. Речь пойдёт о философии Гегеля, которая в новейшее время сыграла важнейшую роль в исторических судьбах мира. Если проникнуть за словесные покровы, в которые облечены кажущиеся для непосвящённых абстрактными философские построения Гегеля, мы вдруг обнаружим, что средоточием этой философской системы является древняя идея единства добра и зла. Именно эта философия легла в основу идеологического устроения жизни в странах, определяющих ход современной цивилизации и на Западе и на Востоке. Эти страны декларировали и декларируют свою отстранённость от религии, хотя идеи социальной организации жизни, определяемые совершенно различными правительствами, подчинены религиозным постулатам тайной доктрины люциферианетва.

Но всё по порядку. Согласно Гегелю, первопричиной исторического развития всего — и материального мира, и человеческих сообществ — является конфликт. В философии Гегеля это звучит как «конфликт тезиса и антитезиса». Именно этот конфликт, по Гегелю, приводит к «синтезу», то есть некоторой новой, качественно и существенно новой ступени развития бытия человечества. В философии коммунизма эта схема гоже присутствует как основной догмат; меняется лишь название. Так появился «диалектический материализм».

Одна и та же философия стала базисом для Маркса и левых гегельянцев, — а также для Бисмарка, Гитлера и правых гегельянцев. Для человека неискушённого в политике это представляется парадоксом, но это факт. Оказывается, наиболее радикальные революционные движения — не только в Германии,— происходят из одного источника. И у Маркса и у Гитлера философские корни в Гегеле. В области политической гегелевская философия исповедует понимание государства как «движение бога через историю». Эти идеи имеют очень древнее происхождение, но в Новейшее время именно Гегель (а до него Гоббс) сообщил им мощный действенный импульс, придав этим идеям реальность конструктивных принципов политической и экономической жизни сначала Европы, потом Америки и наконец всего мира. Между прочим, Сталин тоже был приверженцем «тайны беззакония». Он знал, о чём говорил, когда произнёс лапидарную фразу: «Да поможет мне бог истории»¹¹⁰. А миллионы олухов — homo soveticus — дико рукоплескали вождю — «гениальному» Сталину, ведшему их к «светлому будущему». Только эти обманутые толпы не подозревали, что путь в «светлое завтра» лежит через революции и войны, через кошмар голода, разрухи и смерти. А само это «светлое будущее» есть не что иное, как царство ан тихриста.

Но вернёмся к Гегелю. Его философия утверждает, что государство и есть бог; что единственная обязанность гражданина — служение этому божеству. Государство предстаёт абсолютным, совершенным разумом, и гражданин должен почитать государство и подчиняться ему. В «Философии права» Гегель пишет: «Движение бога в истории это вопрос существования государств! В их основании — сила разума, проявляющаяся как воля! Любое государство, каким бы оно ни было, участвует в утверждении божественной сущности! Государство не является делом рук человеческих! Только разум мог создать его!»

Для Гегеля личность — ничто. Мораль такой философии состоит в безусловном следовании велениям государства — как абсолютной власти. В Конституции Соединённых Штатов Америки есть очень интересная фраза: «Мы, народ, даём государству некоторую власть, а всю другую власть оставляем народу...»— Загадочная фраза..., но только не для тех, кто посвя-щён в тайну. Томас Джефферсон, один из основателей Америки, однажды произнёс: «Мне жалко смотреть на толпу моих сограждан, которые, читая газеты, живут с верой, будто им стало что-то известно о том, что происходит на их глазах!»

В чём же тогда смысл существования парламента или конгресса?— Эти учреждения должны существовать только для того, чтобы личности смогли почувствовать, что их мнение имеет какую-то ценность, а правительство могло бы воспользоваться случайными проявлениями мудрости какого-нибудь крестьянина. Как писал Гегель: «Благодаря этому участию, личной свободе и тщеславию, личности со своим общественным мнением могут показаться эффективными и могут чувствовать удовлетворение в том, что они что-то значат». Гегелевский секрет политического манипулирования был и секретом коммунистов. Это — метод богоборческого властительства. В своих мемуарах С. Дмитриевский («Сталин». Берлин, 1931) рассказывает, как Ленин учил Сталина принципам «демократического централизма» па конференции РСДРП в Таммерфорсе (1905 г.). Слушая инструкции вождя по внутрипартийной демократии, «Сталин угрюмо молчал... —К чему это?—сказал он, когда Ленин в перерыве спросил о его мнении. Ленин усмехнулся... — Правят не те, кто голосует, а те, кто правят. И уже от умения тех, кто правит, зависит, чтобы они всегда были выбраны...»

По Гегелю, война — это и есть организованный конфликт, осуществляемый отнюдь не вследствие неразрешимых противоречий между общественными силами или системами. Война, согласно Гегелю, имеет совершенно иную причину и природу: война существенно, абсолютно необходима для прогресса истории, для достижения «синтеза» — то есть настоящих целей; война вовсс не следствие противоречий, как, например, нам говорили и говорят о капитализме и социализме.

Строго говоря, повсеместно и поголовно усвоенный миф о «прогрессе» очень хорошо иллюстрирует современные общепринятые положения о мироустройстве. Само слово «прогресс» означает буквально: движение вперёд. Но антихристианская цивилизация, овладевающая человечеством, сообщила этому термину вполне определённое значение: эволюционное движение, движение к более совершенному, переход на более высокую ступень развития. С позиций философии «прогресс» определяется как состояние развития общества, отвечающее двум критериям: увеличению защищённости людей от стихийных сил природы и увеличению защищённости человека от стихийных сил общества. В настоящее время научной и общественной мыслью принята теория Элвина Тофлера о трёх волнах цивилизации, за которую он получил Нобелевскую премию. Согласно этой теории, вся история человечества делится на три волны (периода): аграрную, индустриальную и постиндустриальную (или информационное общество).

Что произошло в истории? Обозревая эти периоды бытия человечества, мы видим очень мощное развитие технических средств, которые дали возможность эффективно воздействовать на окружающую среду. Эти технические средства обусловили относительную возможность защиты от стихийных сил природы. Но парадоксальным образом эти средства свели к нулю защищённость человека ог «стихийных» сил общества— как следствие концентрации этих технических средств в руках отдельных личностей или определённых групп людей. Неоспоримый факт: в течение трёх волн цивилизации никакого «прогресса» в обществе не произошло; есть лишь научно-техническое развитие, которое имеет целью возможности личности в обществе свести к нулю, то есть сделать каждого человека и всех людей полностью управляемыми.

Джои Дьюи, убеждённый последователь тех идей, которые в современном мире называются гегелевскими, откровенно писал в своей книге "Немецкая философия и политика": «Война — это самый действенный проповедник всех конечных интересов, она кончает с эгоизмом личности, толкающим личность и её семью на всё ради отстаивания права на жизнь и собственность»¹.

В школьных учебниках войны и революции новейшего времени изображаются как следствие совершенно объективного диалектического процесса: как результат неизбежных столкновений конфликтующих сил. Переход от политических переговоров к военным действиям происходит, согласно этим учеб-

' Дыои цитирует Энтони Саттон в своей работе «Как Орден организует войны и революции» (М„ 1995. С. 22). Нетрудно заметить, что в своё время именно эти идеи проповедовали сатапист Прудон и его страстный почитатель — Лев Толстой. I [одробнее об этом говорится в главе «Зеркало Революции» настоящей книги.

никам, после бравых попыток избежать войны. «Это полная ерунда, — пишет известный американский экономист-социолог Энтони Сатгон в своей работе "Как Орден организует войны и революции". — Войны всегда создаются умышленно». Создаются конкретными людьми для совершенно конкретных целей. И войны XX столетия под тверждают это.

Первая Мировая война. Главные цели: революция в России, получение Англией международного мандата на проведение сионистской политики в Палестине. Обе цели достигнут ы.

Вторая Мировая война. Главные цели: продолжение Мировой революции через раскол Европы, создание государства Израиль. Обе цели достигнуты.

Между прочим, США всегда действовали по отработанному сценарию, начиная войны по законам провокации: как в 1898-м, и в 1917-м, и в 1941-м, и 11 сентября 2001 года. Цели: Новый Мировой порядок, устранение из Палестины арабов и построение Соломонова храма.— Почему? Одна из главных причин: иудеи верят, что Соломонов храм абсолютно необходим в качестве непременного свидетельства «божественной» власти человека, который придёт , чтобы стат ь царём Израиля а затем — всего мира. — Это антихрист, о котором предсказано в Евангелии.

>!'

Итак, Америка, как свидетельствуют факты, всегда проводила последовательную политику всемерной поддержки коммунистической власти, поработившей Россию. В 1917-м именно Запад обеспечил победу Советской власти в «отдельно взятой

'Иудеи принуждают себя «верни, в храм Соломонов», в то, что он обязательно должен быть возведён, -и будет построен. Дело в том. что у иудеев нет законного (по закону Моисееву) священства преемство утеряно, священство ветхозаветное упразднено навсегда, поэтому остаётся верить, что тот храм, который иудеи возведут во времена апокалиптической апостасии, даст освящение лицам, предназначенным быть жрецами нового Соломонова храма. Иными словами: то здание, ко трое будет выстроено в Иерусалиме и названо «Соломоновым» храмом, во-первых, магическим образом сможет превратить раввина в священника и, во-вторых, иудейского лжемессию в «бога». Но это самообман — и ничего больше.

стране». В 1941-м положение было совершенно иным. Коммунизм на 1/6 части суши уже давно стал реальностью. Поддержка коммунистической власти в СССР осуществлялась Америкой Эта помощь должна была с необходимостью привести к дальнейшему распространению коммунизма, вернее, если говорить с должной точностью, к распространению Революции. Самым главным орудием реализации революционных идей в новейшее время стала война.

Америка за годы войны передала СССР по ленд-лизу: 15 тысяч военных самолётов, 7 тысяч танков, 581 судно — целый огромный флот; нефтеочистительный завод и кузнечное оборудование —на сумму 53 млн. 856 тыс. долларов; токарные и сверлильные станки; оборудование для консервных заводов и молочных ферм; лесопильное, текстильное и силовое оборудование— на 69 млн. 813 тыс. долларов; литейный завод, полную электростанцию, телефонное оборудование на 32 млн. долларов; электрогенераторы на 222 млн. долларов; кинооборудование, радиоаппараты и коммуникационные системы на 52 млн. долларов; 9594 товарных вагона, 1168 паровозов; торговые суда (на 123 млн. 803 тыс. долларов); грузовики (на 508 млн. 367 тыс. долларов) и так далее, и так далее. Списки товаров, переданных по ленд-лизу, включают очки на 169 тыс. 806 долларов, рыболовную леску на 57 тыс. 444 доллара, проекционные лампы на 161 тыс. 46 долларов, музыкальные инструменты на 60 тыс. долларов и даже... курительную трубку для «любимого вождя народов», «доброго дядюшки Джо». В списке, опубликованном в своё время майором Джорданом, означена цена этой трубки для Сталина— 10 долларов. Общая стоимость переданных по ленд-лизу товаров, оборудования и оружия составила 1 I миллиардов 260 миллионов 343 тысячи 603 доллара. При этом нужно совершенно отчётливо понимать, что из Америки в СССР перевозились не бумажные деньги, а реальные грузы: стратегическое сырьё, вооружение, товары и оборудование.

Мы упомянули о майоре Джордане. С его именем связана одна из важнейших тайн XX века. И об этом человеке стоит рассказать.

В мае 1942 года капитан Джордж Джордан был призван из запаса в вооружённые силы офицером связи. Место прохождения службы — аэродром Ныо-Арк в штате Нью-Джерси. Капитан Джордан получил предписание явиться в «Депо Объединённых Наций № 8». Всё шло своим чередом, пока однажды Джордан не стал очевидцем следующего случая, заставившего этого офицера США задуматься над происходившим. В мае 1942 года пассажирский самолёт американских воздушных линий при выруливании на взлёт задел бомбардировщик, предназначенный по ленд-лизу для СССР. Советский офицер, принимавший поставки, потребовал, чтобы суда американских воздушных линий не допускались на аэродром вообще. Офицер грозил позвонить лично некоему Хопкинсу. К неописуемому удивлению Джордана через несколько дней из Ведомства гражданской авиации США действительно поступил приказ, запрещавший всем гражданским самолётам пользоваться аэродромом Нью-Арк.

Когда-то, в 1917 году, Джордан, солдат армии США, услышал от своего сержанта: «Держи глаза и уши открытыми, пасть закрытой и записывай всё, что видишь». После происшествия в мае 1942 года на аэродроме Нью-Арк капитан Джордан стал записывать всё то, что, по его мнению, имело важное значение. Впоследствии Джордан опубликовал записи. Его свидетельства достоверно иллюстрируют события, о которых абсолютное большинство людей как в США, так и в России просто не подозревают. Впрочем, в то время и сам Джордан, фиксируя увиденное, не мог и предполагать, какое значение могут иметь эти сведения, — поскольку ни о проекте «Манхэпен», ни об атомной бомбе Джордан не слышал, да и не мог слышать. Проект «Манхэттен» — производство первой атомной бомбы — был настолько засекречен, что, по словам генерала Лесли Гровса', курировавшего проект, без его личной подписи не могло быть выдано ни одного документа даже президенту страны.

В 1943 году, когда океанские конвои стали нести большие потери вследствие нападения «волчих стай» немецких подводных лодок, значительную часть отправок ленд-лиза начали посылать воздушным путём, для чего у «Больших Водопадов» в штате Монтана был оборудован особый аэродром; на этом объекте капитан Джордан был назначен офицером отправки ленд-лиза. Вступив в должность, он получил президентскую инструкцию, текст которой гласил: «В первую очередь обеспечивать обслуживание, оборудование и переброску самолётов в СССР, давая им предпочтение перед самолётами военно-воздушных сил США». Здесь капитану Джордану пришлось ещё раз убедиться в могуществе тех сил, которые действовали абсолютно необъяснимым—для разумения этого американского офицера — образом. Советские представители по приёмке ленд-лиза посчитали, что звание капитана (завершающее разряд младших офицеров) не соответствует их статусу — и капитан Джордан немедленно превратился в майора. Так добросовестный американский служака совершенно неожиданно для себя оказался в чине старшего офицера. Более того, майорские звёзды на погоны Джордана прикрепил советский полковник Котиков'. — Удивительный случай в военной истории США.

Надо сказать, даже американским офицерам, ответственным за отправку по ленд-лизу, о содержании некоторых грузов не было известно абсолютно ничего. Майор Джордан обратил внимание на регулярные отправки грузов необычайной категории—это были чемоданы, тщательно перевязанные и опечатанные. Джордан на свой страх и риск использовал единственную возможность, чтобы попытаться узнать что-либо о содержании чемоданов. На последнем перегоне в Фербенте на Аляске он самовольно задерживал пилотируемые американцами самолёты ленд-лиза. В конце концов ему удалось попасть в один из самолётов и проверить содержимое восемнадцати из пятидесяти находившихся на борту чемоданов. Джордан обнаружил множество папок с документацией, планами и чертежами. Среди документации находились папки с копиями секретных донесений американских дипломатов и агентуры в Москве, отправленных дипломатической почтой в Вашингтон. В одной из папок майор Джордан нашёл письмо, адресованное советскому наркому внешней торговли Микояну. Письмо сопровождали планы и чертежи атомной установки в Окридже, штат Теннеси. В папке находилась и машинописная копия донесения, изобиловавшая терминами, совершенно незнакомыми для Джордана: «циклотрон», «протон», «дейтрон». На этом документе стоял штамп «Гарри Хопкинс».

Хопкинс был особым советником президента и «вторым по значению лицом в Соединённых Штатах». Гарри Хопкинс являлся администратором ведомства, которое называлось «Управление ленд-лизом», — структуры, по сути дела, неподвластной правительству США. Хопкинс был одновременно и председателем «Советского протокольного Комитета». Гарри Хопкинс, таким образом, являлся человеком, обладавшим уникальным правом: определять квоты снабжения для отправки в СССР. Биограф Хопкинса Роберт Шервуд в своей книге «Roosevelt and Hopkins» (1948) откровенно недоумевал: «Как этот субъект столь тёмного происхождения и так мало подготовленный к большой ответственности мог стать особым советником президента США?» Известно, что в молодости Гарри Хопкинс увлёкся идеями Фрапнузской революции. Его учителями, определившими удивительную карьеру этой незначительной личности, были два профессора: один — ярый сопиа-лист-фабйанец¹¹¹; второй — некий еврей русско-австрийского происхождения, ученик и фанатичный последователь Льва Толстого. Усвоив масонские идеи в Оксфорде, молодой политический попрошайка и холуй сильных мира сего превратился в человека, посвященного в тайну осуществления Всемирной Революции.

Но вернёмся к атомной истории II Мировой войны. В 1944 году майор Джордан попытался встретиться с главным офицером связи по ленд-лизу при Госдепартаменте США, но встреча не состоялась. Он только услышал от чиновника этого ведомства многозначительную фразу: «Слишком старательные офицеры могут оказаться где-нибудь на острове в Тихом океане». Очень скоро после этой попытки информировать правительство о происходящем Джордан был отозван с должности и убыл из аэродрома у Больших Водопадов.

Всё происшедшее с майором Джорданом очень хорошо подтверждает слова Хайма Вейцмана: «Ведущие политики никогда не доставляли нам никаких трудностей. Подавляющее

систему. В обществе состояли Б. Шоу и Г. Уэллс, который был членом исполкома Фабианского общества. Эта организация, представлявшая собой ответвление английских масонских лож, являлась своего рода школой, поставлявшей полигиков, публицистов и чиновников для самых разных английских партий - от лейбористов до кабинета министров. Фабианское общество с большим вниманием относилось к «успехам социалистическою строительства в СССР», активно участвуя в культурных связях Англии с Советским Союзом. Герберт Уэллс, автор многочисленных романов, пропагандирующих масонские идеи изменения мира, был весьма влиятельной фигурой в Ф. обществе. Его романы носят программные названия, которые были малопонятны для его современников («Человекневидимка», «Борьба миров», «Освобождённый мир», «Машина времени». «Первые люди на Луне», «Когда спящий проснётся», «Бог—невидимый король», «Душа епископа», «Неугасимый огонь»).

В 1918 году Уэллс встречался с Лениным в Кремле и беседовал с «вождём мирового пролетариата» как с единомышленником—о социалистическом будущем мира. В СССР настоящий смысл идей, пропагандируемых Уэллсом, не афишировался. В советской историографии почти пет упоминаний о втором приезде Уэллса в СССР (1934 г.) и встрече со Сталиным, в беседе с которым Уэллс излагал план «построения Социализма по методу Рузвельта», когда главными исполнителями предстанут «организаторы экономики и квалифицированная техническая интеллигенция».— Как видим, планы исполняются...

большинство из них всегда понимали наши стремления. Их заявления о поддержке создания еврейскою национального очага могут заполнить целые тома. Однако на более низких уровнях власти мы встречали упрямую оппозицию против нас». — Всё это даёт богатую пищу для размышлений, причем не только о минувшем.

СССР получал из Америки не только вооружение, стратегическое сырьё и технологии. В том же 1944 году министр финансов США Моргенгау и его заместитель Гарри Декстср Уайт¹, кстати, из семьи эмигрировавших русских евреев, осуществили передачу советскому правительству дубликаты печатных досок Министерства финансов США для печатания оккупационных банкнот в Германии после войны. Была поставлена даже специальная бумага для производства этих денег. Неизвестно, сколько банкнот было напечатано вообще, но военная администрация американской зоны в Германии только официально оплатила на 250 млн. долларов больше той суммы, на которую эти банкноты были выпущены в США. А кроме этого, следует помнит ь, что колоссальные суммы в виде оккупационных банкнот никак не регистрировались, переходя, так сказать, из рук в руки. По свидетельст ву П. Судоплатова, Советским правительством оккупационные марки печатались практически в неограниченном количестве. Эта свободно конвертируемая валюта изготовлялась с клише, доставленному американцами, в типографии НКВД-МГБ на Лубянке. Судоплатов сообщил, что Советская сторона реализовала 70 млрд. оккупационных марок,— в то время как сами американцы напечатали 10 млрд., из которых израсходованы были только 6 млрд., остальные 4 млрд. были возвращены в Казначейство США².

Как всё это понимать? Что побуждало Америку так помогать СССР? Нацисты —как общий враг? — Но именно Америка

' Помощник министра финансов США, негласный член аппарата компартии США, агентурное имя «Кассир». Судоплатов сообщает: «Уайт, или Вайс, своими корнями происходил из бедного еврейского местечка в Литве» (П. Судоплатов. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941. М.,2003. С. 150).

финансово создала III Рейх. — Экономическая выгода военных операций?— Но такая помощь очевидным образом осуществлялась в ущерб экономике страны.

Однако ответы на все эти вопросы всё-таки существуют. Впрочем, прежде чем продолжить исследование, нужно поставить точку в истории пересылки секретной документации американской ядерной программы правительству СССР. Это будет история «советской» атомной бомбы. Тему можно назвать иначе, то есть более точно: исторические обстоятельства создания сионистского государства в середине XX столетия.

Ядерная бомба стала неизбежной реальностью после того, как немецкие физики О. Ган и Ф. Штрассман в декабре 1938 года успешно осуществили расщепление ядра урана-235. 15 января 1939 года О.-Р. Фриш в Дании, а 24 января Дж. Даннинг в США экспериментально установили, что при делении ядер урана-235 выделяется огромное количество энергии. 24 февраля Энрико Ферми, выступая в Колумбийском университете, впервые произнёс слова «цепная реакция» применительно к процессу деления урановых ядер. 3 марта Л. Сциллард и У. Зинн опытным путём установили, что цепная реакция возможна. «В ту ночь у меня почти не оставалось сомнений, что мир ждё г беда», — писал впоследствии Сциллард.

Необходимо сказать, что до этого времени аналогичные исследования проводились и в СССР. В тридцать втором году Абрам Иоффе создал лабораторию по атомному ядру при Ленинградском физико-техническом институте. В тридцать девятом советский учёный А. Лейпунский предсказал, подобно Ферми, возможность цепной реакции. Г. Флёров совместно с Л. Русиновым пришли к тем же результатам, что и американцы Сциллард и Зинп. В 1940 году В. Маслов и В. Шпинель подали в Отдел изобретений 11аркомата обороны СССР заявку на атомный боезапас. В том же году Ю. Харитон и Я. Зельдович теоретически обосновали принцип действия ядерного оружия, рассчитав критическую массу ядерного заряда. В Америке ядерная программа обрела статус государственной политики 11 октября 1939 года, когда Рузвельт принял решение поддержать ядерные исследования, и 1 ноября в США был учреждён Консультативный совет по урану. Исследования успешно продвигались, 18 июня 1942 года был образован Манхэттенский инженерный округ. 17 сентября проект возглавил генерал Гровс.

В СССР ситуация имела принципиально отличный характер. Физикам—специалистам в области ядерных исследований почему-то было поручено осуществление совершенно иных задач. Курчатов, например, стал усердно заниматься размагничиванием кораблей. Правда, Г.Н.Флёров, ленинградский физик, до войны занимавшийся проблемой ядерного распада, и в 1941 году не прекращал попыток убедить Советское правительство в крайней важности ядерных исследований, доказывая, что к работам по созданию ядерного оружия уже приступили иностранные державы. Советская разведка подтверждала сообщения Флёрова. В 1941 году Шандор Радо, венгерский еврей, который во время войны возглавлял самую важную агентурную сеть советской разведки, ориентированную на Германию,— сообщил из Женевы о начале немецких работ по урану. 5 ноября была получена шифрограмма из Лондона с подробным отчётом о ядерных разработках в Англии.

22 февраля 1942 года старшина Репин во время диверсионной операции под Таганрогом на трупе убитого немецкого офицера инженерных войск обнаружил толстую тетрадь, содержащую непонятные графики и формулы. Командир Репина И. Г. Старинов передал тетрадь представителю ГКО по науке С. А. Балезину, который предоставил этот документ С.В.Каф-танову — Уполномоченному ГКО по науке. При анализе записей были сделаны выводы: убитый на Кривой Косе немецкий офицер прибыл в южные районы России для поисков залежей урана. Именно в это время Кафтанов получает от лейтенанта Г.Н.Флёрова, находившегося в армии, письмо на имя Сталина. В нём говорилось: «Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду. когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты настолько огромны, что будет не до того, кто виноват в том, что у нас в СССР забросили эту работу...»

Хронология событий очень выразительна: в конце февраля к Кафтанову попадает письмо Г. Н. Флёрова (после начала войны получившего погоны лейтенанта советских ВВС), адресованное вождю, и, впечатлившись содержанием послания, Кафтанов сразу передал письмо адресату — самому гов. Сталину. Всемогущий тов. Сталин сразу понял всю важность вопроса и приказал действовать. Добытую в мгновение ока научную информацию об англо-американских ядерных исследованиях вождь распорядился показать советским физикам уже в апреле того же 1942 года. Именно тогда М.Г.Первухин (зам. председателя Совета Народных Комиссаров и нарком химической промышленности) предоставил советским атомщикам толстое досье с материалами НКВД и ГРУ о работе над атомной бомбой за рубежом. И в конце 1942 года ГКО принял указ об учреждении при АН СССР лаборатории, целью которой было создание ядерного оружия. А до этого, в мае 1942-го Сталин получил ещё одно предупреждение от того же Флёрова: «очень важно не потерять времени и создавать урановую бомбу».

Друзья КГБ Кристофер Эндрю и Олег Гордиевский в своей книге «КГБ. История внешнеполитических отношений от Ленина до Горбачёва» поведали такую версию: «Просматривая американские и английские научные журналы, Флёров обратил внимание, что из них исчезли статьи по ядерному распаду, а имена ведущих в этой области учёных больше не встречаются. Он пришёл к правильному выводу, что ядерные исследования засекречены и Соединённые Штаты создают атомную бомбу. Сталин был вне себя от ярости, что ядерную угрозу Советскому Союзу обнаружила не Академия наук, а "какой-то" лейтенант па фрон те».

Эта басня товарищей из МИ-5 о ведущей роли писем Г.Флёрова «почему-то» идеально согласуется с концепцией истории советской ядерной бомбы, распространённой в СССР и распространяемой ныпе в демократической России. Оказывается, всё началось с писем Г. Флёрова. Как будто не было до этого (в 1940 году) информации из Англии от Джона Кэрнкросса о подробном обсуждении задач по разработке англо-амери-канской ядерной бомбы, имевшем место в октябре 1940 года в Британском Комитете по науке, который возглавлял лорд Хэнки. Кэрнкросс был его личным секретарём, а кроме того— членом «великолепной пятёрки» английских гомосексуалистов, работавших на советскую разведку (помимо Кэрнкросса, завербованного ещё студентом Кембриджского Тринити-кол-леджа, в это «объединение по интересам» входили Филби, Берджес, Маклин и Блант).

Знали в СССР и о секретном докладе комитета «Мауд» (лето 1941 года) о возможности создания к концу 1943 года «очень мощного оружия с использованием урана-235». Были известны обстоятельства создания проекта «Тыоб эллойз» совместными усилиями Англии и США. (Кстати, советский проект получил «почему-то» тождественное название: «Трубка» — точная калька английского «Tube».)

Но, согласно версии, одинаково удобной и для Запада и для СССР, письма Г. Флёрова послужили толчком к самостоятельной разработке советскими учёными ядерного оружия. Тогда — согласно официальной версии событий — работа закипела. В 1942 году Курчатов, как главный ядерщик страны, был возвращён в Физико-технический институт, эвакуированный в Казань, и утверждён научным руководителем работ по ядерному оружию. В сорок третьем в Москве создаётся Лаборатория № 2 при АН СССР, куда Курчатов вызвал Харитона, Флёрова, Зельдовича, Кикоина. После взрыва американских ядерных бомб в Хиросиме и Нагасаки, 20 августа 1945 года при ГКО были учреждены Комитет во главе с Берией и Первое главное Управление во главе с Ванниковым, затем преобразованное в Министерство среднего машиностроения. В 1946 году Харитон подготовил тактико-техническое задание на атомную бомбу. Создаётся КБ-11 во главе с П. М. Зерновым — центр по созданию отечественного ядерного оружия. В начале сорок восьмого Совет Министров СССР установил срок проведения испытаний нового оружия — не позднее 1 декабря 1949 года. И 29 августа, раньше намеченного срока, был осуществлён взрыв первой «советской» атомной бомбы.

Такова официальная версия, которую многократно повторяли и повторяют и сами учёные и те, кому было поручено писать на тему: «создание советского ядерного оружия героями советской науки». Согласно такому изложению событий, гениальные и самоотверженно трудившиеся советские физики самостоятельно и успешно решили все проблемы и преодолели все трудности, создав ядерное оружие для СССР. Так в течение десятилетий велась мощная кампания дезинформации. Почему?—Только лишь по мотивам сохранения государственного престижа?—Нет... Но чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к реальной истории.

С осени 1941 года Клаус Фукс, высокоинформированный учёный-ядерщик, на протяжении многих лет снабжал советскую разведку ценнейшими данными об английских и американских ядерных исследованиях. В конце концов Фукс был выдан агентом «Раймондом» и водворён за решётку — на четырнадцать лет. Полковник Феклисов¹¹², работавший с Фуксом, ходатайствовал перед Советским правительством: «После успешного испытания первой советской атомной бомбы нашим ведущим учёным были присвоены звания Героев Социалистического Труда, лауреатов Сталинской премии и вручены высокие советские ордена. Орденами были отмечены и некоторые сотрудники разведки. К сожалению, Клаус Фукс получил четырнадцать лет тюремного заключения, едва спасся от смертной казни — и ничего более».

На предложение Феклисова наградить Фукса орденом или избрать его иностранным членом Академии Наук СССР последовал отказ. Президенту АН СССР было поручено на запрос Феклисова дать ответ, который содержал такую фразу: «Это делать нецелесообразно, так как бросит тень на заслуги советских учёных в создании ядерного оружия». Здесь можно бы и закончить о Фуксе, если бы не одно обстоятельство, проливающее свет на истинные мотивы деятельности Клауса Фукса.

Он, конечно, не был советским шпионом. Фукс действовал по планам других сил, одинаково скрытных и влиятельных как в СССР, так и в США. Между прочим, Фукс, как и Оппен-геймер и Ферми, был иудеем, а его семья, оставшаяся в Германии, занималась тем, что осуществляла переброску еврейских эмигрантов за границу с дальнейшей их отправкой в Палестину. Сестра Фукса погибла во время одной из таких операций. Фукс, Оппенгеймер, Барух — опорные звенья цепи создания и управления ядерными силами Америки. Они были не только единомышленниками, но и единоверцами — иудеями. С другой стороны Атлантики атомным оружием занимались Абрам Алиханов, Исаак Кикоин, Юлий Харигон, Флёров, Курчатов и Берия. — Тоже единомышленники, тоже единоплеменники и тоже единоверцы. — Удивительный параллелизм: точное повторение стратегической схемы обладания могущественным военным и политическим оружием.

История Фукса очень хорошо иллюстрирует тайный смысл «атомного проекта». Фукс происходил из семьи, которую соседи называли «красные лисы из Киля» — совсем не только потому что «фукс» по-немецки означает: «лиса». (Родовой признак еврейской семьи Фуксов — рыжие волосы.) Другая причина того, что членам этой семьи дали столь необычное прозвище: «красные лисы из Киля» — характер отца Клауса Фукса, скрытный и лукавый. Родитель «советского» разведчика был одним из лидеров немецких квакеров, на котором и закончилась чреда протестантских пасторов Фуксов.

Клаус Фукс пошёл по стонам отца, но сообразуя свой жизненный путь с духом XX века — эпохой Коммунизма. В возрасте двадцати одного года, будучи студентом Кильского университета, Клаус в 1932 году вступил в Компартию Германии и, естественно, стал руководителем студенческой коммунистической группы. В сентябре 1933 года он оказался в Англии, где продолжил деятельность — в подставной организации «Общество культурных связей с Советским Союзом». Любопытно, что в «Обществе» проходили театрализованные чтения материалов показательных процессов в СССР. В это время Фукс был уже устроен; с 1934 года он готовил докторскую диссертацию по физике в Бристольском университете, которую успешно защитил в декабре 1936 года. Научным руководителем новоиспечённого физика был коммунист сэр Невилл Мотт, тоже член «Общества культурных связей с СССР» (впоследствии нобелевский лауреат). В театрализованных представлениях в «Обществе» Клаус Фукс играл Вышинского, — как потом писал сам Мотт,— «обвиняя подсудимых с такой холодной злобой, которой никак нельзя было предположить в столь тихом и скромном молодом человеке».

В мае 1941 года немецкий учёный-эмигрант Рудольф Пай-ерлс (в своё время он получит английское рыцарство) обеспечил Фуксу переход в Бирмингемский университет и работу над военными проектами. Как и Фукс, Пайерлс был евреем. Фукс стал одним из тех, кто занимался совершенно секретным проектом «Тьюб эллойз» (разработка и создание атомной бомбы). В конце 1941 года Фукс встретился с Юргеном Кучински — руководителем германской компартии в Англии. В следующем, 1942 году Фукс работал с сестрой Юргена Кучински —Соней'. По легенде, Соня Кучински (оператор ГРУ) была миссис Брю-ер, еврейской беженкой из нацистской Германии, поселившейся в Бенбери. Юрген Кучински организовал контакт Фукса с неким «Александром» (настоящее имя — Симеон Давидович Кремер, офицер ГРУ, работавший в Англии под прикрытием советской службы атташе).

В декабре 1943 года Фукс в составе группы сотрудников проекта «Тьюб эллойз» отправился в Америку — к коллегам американского проекта «Манхэттен». Перед поездкой Фукс получил инструкции от «миссис Брюер-Сони Кучински» относительно связи с его будущим оператором в США — агентом Раймондом (американское имя — Гарри Голд, настоящее — Генрих Гольдоницкий, родился в еврейской семье в России). С 1944 года начались регулярные встречи Фукса с Раймондом. В августе 1944 года Фукс оказался в совершенно секретной лаборатории в Лос-Аламосе, где к тому времени в числе сотрудников, работавших над атомным проектом, уже находились одиннадцать физиков — нобелевских лауреатов. В тог период в Лос-Аламосе уже работал Давид Грингласс. двадцатидвухлетний молодой человек, механик, обслуживавший оборудование для атомных исследований. Грингласс был убеждённым коммунистом. Своей жене Руфи он писал, что руководители СССР со Сталиным во главе — «настоящие гении», которые применяют силу «с болью в сердце».

Для Давида Грингласса непререкаемым авторитетом был с тарший брат его жены — Джулиус Розенберг (потом его вместе с женой Этель по приговору американского суда казнили 19 июня 1953 года на электрическим стуле в нью-йоркской тюрьме Синг Синг). Супруги Розенберги стали единственными «советскими» агентами, которым пришлось поплатиться жизнью. Впрочем, это было санкционировано теми, на кого они работали. Смысл жертвоприношения заключался в одном: правду об атомной бомбе не должен был знать никто. И в июне 1950 года Давид Грингласс выдал своих родственников, потому что они должны были выполнить роль козлов отпущения,— и они стали таковыми. Розенберги унесли тайну в могилу, наставляемые другим идеологическим куратором мероприятия — так сказать, операции прикрытия,—раввином, который посещал их в тюрьме. Розенберги умерли мучительной смертью. Монтгомери Хайд описывает приведение приговора в исполнение: «После каждого включения тока сорок репортёров, тюремных служащих и других свидетелей тошнило от вони горящего мяса, мочи и кала. Даже после разряда в 2000 волы Этель ещё подавала признаки жизни, и потребовалось ещё два разряда» («The Atom Bomb Spies». London. Hamish Hamilton. 1980). Розенберги выполнили свою миссию — и Запад успешно усвоил легенду, что Этель и Джулиус являлись отважными «советскими» агентами КГБ...

Столь же специфичной была сеть «советских» агентов Канадского исследовательского центра но ядерному проекту. В неё входили Израиль Гальперин, Сэм Карр (настоящее имя Самуил Коган, выходец из еврейской семьи, эмигрировавшей с Украины), секретарь по организационным вопросам компартии Канады; Фред Розе (урождённый Розенберг, родился в еврейской семье, выехавшей из России в Польшу), активист КПК и член парламента Канады; Бруно Понтекорво, одарённый физик, итальянский эмигрант (родился в 1913 году в еврейской семье) — и так далее.

Архивы КГБ СССР хранят собственноручные записи Курчатова, которые тот составлял при чтении американских отчётов, добытых, как говорили потом, советской разведкой. Эти записи совершенно недвусмысленным образом свидетельствуют, что наш «советский ядерщик № 1» не всегда мог понять, что излагалось в документации американских учёных, и требовал предоставить пояснительные материалы. Если говорить точнее, Курчатов обращался в разведывательный отдел КГБ, как в научный архив собственного учреждения. Не будем голословны. В «Заключении по "Обзорной работе"» от 6 марта 1945 года он поставил перед разведкой задачу: «Исключительно важно иметь более подробную информацию по системе с обычной водой и металлическим ураном для получения плутония».

Речь идёт о получении сверхсекретных сведений иностранных государств. Удивительно, но вся информация, затребованная Курчатовым, неизменно и оперативно доставлялась в Москву. И когда Курчатов отправлялся в Челябинск, с ним в специальном бронированном вагоне с бронированным же сейфом под усиленной охраной НКГБ-МГБ следовали сотни американских чертежей и отчётов атомного проекта «Манхэттен». Ближайшими сотрудниками Курчатова, имевшими доступ к этой документации, являлись Абрам Алиханов, Исаак Кикоин и Юлий Xаритон (последний, кстати сказать, тоже был евреем).— Вот в чём разгадка «гениальности» упомянутых учёных: именно эта группа советских атомщиков пользовалась репутацией чрезвычайно одарённых исследователей, способных решить любую научную проблему.

Так целые десятилетия существовала официальная версия о героическом подвиге плеяды «великих советских учёных-ядерщиков», поддерживаемая периодическими публикациями на данную тему в нужном ракурсе. Впоследствии версия получила развитие — механизм дезинформации совершенствовался. После запланированного развала СССР «информированные», ищущие правду историки и журналисты стали писать, что, положа руку на сердце, надо признаться: не существовало «русской» атомной бомбы. Была только «американская», умело похищенная «самоотверженными советскими разведчиками». На место троицы Героев Социалистического Труда —Курчатова, Зельдовича, Кикоина решено было поставить неведомых миру героев невидимого фронта: Квасникова, Яцкова, супругов Розенбер-гов. Для чего? — Чтобы правда осталась надёжно сокрытой.

Но факты свидетельствуют: главными дейст вующими лицами были не советские физики — получатели сверхсекретной информации в СССР —и не советские разведчики-пересыльщи-ки, а поставщики — поставщики, настолько сведущие в делах американской ядерной программы, что могли по требованию Курчатова высылать отчёт ы и документацию но любому принципиальному или затруднительному для советских физиков вопросу, что и происходило. Но кто же были поставщики?

Директором центра по созданию американской ядерной бомбы в Лос-Аламосе являлся Оппенгеймер, назначение которого на этот пост связано с необъяснимыми с позиций обычной логики обстоятельствами. Руководитель проекта «Манхэттен» Гровс знал о том, что Оппенгеймер, как и Эйнштейн, убеждённый сионист. Однако, вопреки запрету службы безопасности, Оппенгеймер всё-таки назначается на должность руководителя в Лос-Аламос. «Из американских физиков-ядерщиков,— как много позже о том писал сам Гровс, —никто не выражал особого восторга в связи с кандидатурой Оппенгеймера». И тем не менее, Гровс делает необъяснимую, странную оговорку: «Потенциальная польза назначения Оппенгеймера оправдывает любой риск нарушения секретности». 20 июля 1943 года он направляет в вышестоящие инстанции поразительно нелогичный рапорт: «Считаю целесообразным немедленно оформить допуск Джулиуса Роберта Оппенгеймера к секретной работе независимо от тех сведений, которыми вы располагаете о нём»'.

Итак, в середине 1943 года Оппенгеймер становится во главе американского центра по производству ядерной бомбы.

' Л. Гровс. Теперь об этом можно рассказать. М„ 1964. С. 73.

И, удивительное совпадение! — именно с середины сорок третьего года, по свидетельству П. М. Фитина, начальника внешней разведки НКГБ СССР, материалы по атомной бомбе, поступающие из нью-йоркской резидептуры «Антона» (Квасни-кова) становятся «значительно интереснее». В середине августа 1944 года Фукс при помощи Оппенгеймера оказался в Лос-Аламосе. Но сколь бы успешно ни работал Клаус Фукс, объём поступавшей в СССР секретной информации по атомному проекту исключал возможность передачи этой информации одним человеком и даже группой агентов.

Поясним суть происходившего. С 1943 года вся разведывательная деятельность перешла в ведение КГБ СССР. И в Нью-Йорк отправляется глубоко законспирированный резидент. Им был Квасников. Одновременно с ним в Канаду прибыл новый атташе — полковник Заботин. В июне 1943-го в его распоряжение поступил шифровальщик Игорь Гузенко, хотя в личном деле Гузенко отмечалась столь нежелательная и опасная для нелегальной работы черта как корыстолюбие. В сентябре сорок четвёртого Центр предложил Заботину отозвать шифровальщика в Москву, однако Заботин добился отмены приказа. В августе сорок пятого пришёл, наконец, категорический приказ вернуть Гузенко. Но так как сообщение проходило через руки самого шифровальщика, тот поспешил скрыться, разумеется, вместе с секретной информацией. Удивительны, и для профессионала даже непостижимы, поступки военного атташе: грубо нарушая инструкции, полковник Заботин разрешил шифровальщику жить вне территории посольства, на частной квартире. Более того, он предоставил Гузенко доступ к своему служебному сейфу и даже к собственному шифру. Всё это, естественно, привело к провалу агентуры, завербованной при Заботине. Однако всё не гак просто. Заботин не был идиотом — он только ответственно исполнил свою миссию.

Результат?— Настоящая агентура осталась неизвестна, потому что операция прикрытия вполне удалась. Было создано впечатление, что все атомные секреты получены в результате деятельности советской военной разведки. Никто никогда и нигде — ни на свободном Западе, ни за железным занавесом в СССР,— ни словом не обмолвился о настоящей агентуре Наркомата Госбезопасности и о спецопераниях, которые она выполняла. Такова, вкратце, история «американо-советской атомной дружбы», которая совсем не окончилась в период холодной войны.

В свете тайных аспектов истории атомных секретов становятся понятны и вполне объяснимы многие события. Так, например, в ноябре 1942 года Президиум АН СССР неожиданно для многих советских учёных принял постановление, в котором говорилось: «В теории Эйнштейна мы получили диалектическое учение о пространстве и времени, материи и движении. Научно-философское содержание теории относительности представляет собой шаг вперёд в деле раскрытия закономерностей природы»¹¹³.

Чтобы понять цену этих слов в то время, следует помнить: до этого теория Эйнштейна подвергалась разгромной критике с позиций советской материалистической науки. И вдруг Академия Наук СССР провозгласила, что теория относительности есть единственно правильная система диалектического материализма, позволяющая, наконец-то, понять устроение мира. Это означало буквально следующее: критика Эйнштейна официально запрещалась, а сторонникам Эйнштейна Советское государство и Коммунистическая Партия предоставляли монопольное право на обладание научной истиной в конечной инстанции.

Но причина кардинального изменения оценки теории относительности корифеями советской науки лежит всё-таки гораздо глубже. Заслугу Эйнштейна советские физики, наконец, признали — потому что и не могли не признать.

Академик Я. Б. Зельдович, трижды Герой Социалистического Труда, вспоминал об одном многозначит ельном эпизоде того времени. Однажды в его присутствии Курчатову позвонили из Москвы и спросили, можно ли опубликовать в «Правде» статью, опровергающую теорию относительности? «Ни на минуту не задумываясь,— с восторгом вспоминал Зельдович,—

Курчатов ответил: "Тогда можете закрывать всё наше дело!"»¹ Статью не напечатали.

Это, по своей сути, полное признание абсолютной зависимости советских физиков от американских атомщиков; откровение о единстве идеологических, мировоззренческих и в конце концов политических основ науки СССР и США. Стоило Курчатову согласиться с критикой научных спекуляций известнейшего сиониста Альберта Эйнштейна—и под вопросом оказалось бы предоставление секретных материалов по созданию американо-советской ядерной бомбы.

Кто же, кроме Курчатова, определял ситуацию в советской физике той эпохи? Чтобы понять это, обратимся к научной карьере главного физика-теоретика в СССР. Это прославленный Ландау. За восемь послевоенных лет, с 1946 по 1954 год, он стал академиком, трижды лауреатом Сталинской премии, Героем Социалистического Труда. Однако в 1938-1939 годах он находился иод следствием по весьма тяжкой обвинительной статье. Но предоставим слово самому Ландау. Дело Л. Д. Ландау содержит такие признания «гениального» учёного: «Участники нашей группы душили инициативу тех сотрудников института, которые пытались ставить на практические рельсы технические и оборонные работы. Талантливых научных работников, разрабатывающих актуальные для народного хозяйства и обороны темы, мы травили — как якобы бездарных и неработоспособных, создавая им таким образом невозможную обстановку для работы».

На вопрос следователя, какие именно научно-технические работы подавлялись Ландау, Вайсбергом, Розенкевичем и Ко-рецом, были получены признания, что их усилиями были оторваны от возможностей практического применения разработок в области атомного ядра, низких температур, ионных преобразований и фотоэффекта. Назвал тогда Ландау и имена изгнанных из института, затравленных учёных: Рябинина, Стрельникова, Желеховского, Помазанова... Чем же окончилось следствие?— 28 апреля 1939 года по личному приказу Берии Ландау был выпущен на поруки академика Капицы¹. А через восемь лет Ландау был удостоен самых высоких правительственных наград за исследования физики атомного ядра и низких температур, развитию которых он так успешно противодействовал в Харькове с 1932 года.

В СССР символом ядерной науки, промышленности и вооружений стал значок — схема атома: вокруг ядра — эллипсы орбит электронов. Орбиты «почему-то» образуют правильный шестиугольник — «моген довид», «звезду Давида». Символику подчёркивает весьма выразительная деталь: эллиптические орбиты движения электронов вокруг ядра изображены так, что эллипсы с обозначениями электронов образуют треугольник вершиной вверх, орбиты без электронов — треугольник вершиной вниз: это — символ каббалы.

Но вернёмся в Америку, к истории американского ядерного проекта. Расследование антиамериканской деятельности Оппенгеймера, всё-таки начатое в 1942 году, растянулось на долгие десять лет и закончилось практически ничем: всего лишь административным разбирательством перед Комитетом по делам кадров в апреле 1954 года. Рузе в своей книге «Оппенгеймер и атомная бомба» резюмирует: «От смешных измышлений, будто Оппенгеймер был советским агентом, не осталось в конце концов ничего»². Действительно, это святая правда. Никогда Оппенгеймер, как и прочие ключевые поставщики ядерных секретов, не был советским шпионом. Он выполнял приказы тех тайных сил, о которых в тридцать седьмом говорил Раковский, спасая свою жизнь. И эти тайные силы могущественно действовали не только в США, но и в СССР— не исключая и НКГБ, созданного в своё время иудеями-интернационалистами в виде ЧК.

Что это были за силы?

В 1955 году в США были изданы материалы Конференции на Мальте и в Ялте 1945 года. В этих материалах передан чрезвычайно интересный разговор, который имел место при встрече Рузвельта и Сталина с глазу па глаз. Американский президент сказал, что он сионист, и спросил, не является ли таковым и маршал Сталин. Сталин, помолчав, ответил: «В принципе— да», добавив, что от него не укрывается трудность вопроса.

Это может показаться невероятным, но вот что пишет в своих воспоминаниях А.Н.Рубакин. В 1943 году он возвращался в СССР из Франции через Африку и Ближний Восток: «Популярность СССР в Палестине в то время была так велика, что с нами обращались особенно предупредительно. До войны здесь к СССР относились враждебно». Наивный Рубакин объяснял это так: «Всё дело в том, что во время войны население Палестины убедилось, что единственной в мире страной, защищавшей евреев, был Советский Союз»¹¹⁴.

13 мая 1948 года Хайм Вейцман посетил Трумэна. Он сказал президенту Америки, что 15 мая истекает срок британского мандата на Палестину, после чего власть на территории Святой Земли захватит правительство сионистов, и США должны незамедлительно признать это правительство. Именно так всё и произошло. Незамедлительно — через одиннадцать минут после самопровозглашения еврейского государства Израиль — США признали его законным. Второй страной, признавшей Израиль, был, конечно, «антипод» Соединённых Штатов — Советский Союз. Кстати, третьей в чреде создателей-союзников Израиля стала Южно-Африканская Республика.

* * *

В 1941 году нападение японской военной авиации на Перл-Харбор позволило Рузвельту объявить всей стране, что агрессия Японии вынудила Америку вступить в войну. Рузвельт был избран на новый президентский срок в 1940 году — после неоднократных заверений гражданам страны: «Ваши сыновья пе будут воевать ни в какой чужой войне». Однако в своей предвыборной речи Рузвельт сделал одну, как тогда казалось многим, незначительную поправку: «Мы не пошлём наши армию, флот или воздушные силы воевать в чужие страны за пределами Америки, кроме как если на нас нападут». Последние шесть слов: «кроме как если на нас нападут», - были добавлены в предвыборную речь Рузвельта по настоянию сенатора Джеймса Бернса, который теснейшим образом был связан с Ба-рухом. Значение этой оговорки стало ясным 7 декабря 1941 года. В этот день японцы нанесли удар по военно-морской базе в Перл-Харбор. Так на Америку «напали»... Не будем ещё раз повторять то, о чём тысячи раз писали историки, писатели, журналисты и политики. Обратимся к истине, которую тщательно скрывают до сего дня.

За двенадцать дней до Перл-Харбора военный министр США Генри Стимсон после правительственного совещания 25 ноября 1941 года записал в своём личном дневнике: «Речь шла о том, как нам маневрировать, чтобы заставить японцев сделать первый выстрел, в то же время не подвергая себя слишком большой опасности. Это будет трудной задачей». Впрочем, американцы всегда действовали именно таким образом. В 1898 году, как пишется во всех учебниках по истории Соединённых Штатов, «американский линейный корабль "Мен" был затоплен испанской миной в гаванском порту». О диверсии «коварных испанцев» правительство США заявило народу своей страны, затем была объявлена война Испании, и США в нужный для себя момент вступили в войну. Всё логично... за исключением одного обстоятельства — когда много лет спустя «Мен» был поднят со дна, следственная комиссия установила: броня линкора была вывернута взрывом наружу, так как взрыв произошёл внутри корабля...

Но вернёмся к событиям, связанным с Перл-Харбор.

27 января 1941 года посол Соединённых Штатов в Токио известил своё правительство, что японцы намерены неожиданно напасть на Перл-Харбор. В октябре сорок первого Рихард Зорге сообщил из Токио в Кремль: «Японцы намерены атаковать Перл-Харбор в течение ближайших шестидесяти дней». Это была абсолютно достоверная информация. Зорге уведомили, что его сведения переданы непосредственно Рузвельту. И это действительно было сделано. Кстати, через шесть лет после войны, 17 мая 1951 года текст шифровки Зорге опубликовала американская газета «Нью-Йорк Дейли Ньюс».

Начиная с сентября 1941 года и до момента нападения на Перл-Харбор все японские сообщения, перехваченные и расшифрованные американской разведкой, неизменно указывали на предстоящую атаку. В соответствии с этими данными, 26 ноября 1941 года правительство США направило Японии фактический ультиматум. Однако высшее военное командование США почему-то не предоставило эту информацию командующим тихоокеанским боевым соединениям. 1 декабря 1941 года начальник Дальневосточного Отдела военно-морской разведки США составил донесение командующему Тихоокеанским флотом: «Начало войны между Японией и США предстоит в самое ближайшее время». Но и это донесение опять по необъяснимой причине было задержано высшим командованием.

Через четыре дня, 5-го декабря полковник военной службы связи США Садтлер на основе полученной им информации составил телеграмму, адресованную командующим соединений, дислоцировавшихся в районе Тихого океана. Вот её содержание: «Война с Японией состоится немедленно; исключите все возможности второго Порт-Артура». Но эти телеграммы также были задержаны. Ответ Японии на ультиматум Рузвельта, равнозначный объявлению войны, был получен в Вашингтоне 6 декабря. Но об этом командованию в Перл-Харбор не было передано ни слова. 7 декабря, в полдень, в Перл-Харбор было, наконец, отправлено сообщение, гласившее: «Японцы послали нам сегодня ноту, равнозначную ультиматуму. Объявите состояние боевой тревоги». Эту радиограмму командование базы в Перл-Харбор получило... через восемь часов после японског о нападения.

Ещё она деталь: удар японцев по аэродрому Хикхэм совпал по времени с подлётом американских бомбардировщиков В-17, некоторые из ггих были сбиты своими же ПВО при заходе на посадку. Остальные, повернув на аэродром Беллоуз, наткнулись на японские истребители. Американцы оказались полностью беззащитны — предварительно все пулемёты с их самолётов были почему-то сняты. Даже машины, стоявшие на земле, представляли собой просто мишени. Незадолго до атаки на Перл-Харбор их опять же «почему-то» поставили вплотную рядами — крыло к крылу. В приказе формулировалась и странная причина такого распоряжения: «для предотвращения саботажа».

Справедливости ради должно сказать, что радары американцев засекли подлетающую вражескую армаду. В 7 часов 2 минуты операторы отметили появление цели на экране — огромное светящееся пятно. Сначала американцы просто не поверили показаниям приборов и прогнали серию тестов радиолокационного оборудования. Цель не исчезла, тогда связались с командованием. Штабной дежурный лейтенант Кермит Тай-лер ответил: «Всё в порядке. Из Штатов должны прилететь В-17, правда, они здорово сбились с курса». На повторный запрос Тайлер подтвердил: «Всё в порядке». — Это зафиксировали показания оператора Джозефа Локкарда.

7 декабря 1941 года в 8 часов утра на мирно стоявших у причалов линкорах подымали звёздно-полосатые флаги. На «Неваде», когда на неё пикировали японские самолёты, палубный оркестр исполнял американский гимн. В сознании американских моряков жило глубоко укоренённое чувство безопасной — для Америки — II Мировой войны, умирать должны были кто угодно — конечно, русские; конечно, немцы; французы, бельгийцы, итальянцы, поляки,— кто угодно, только не янки. Даже видя атакующие самолёты, они были уверены, что это просто учения, — может быть, не совсем хорошо спланированные, но всего лишь учения.

Английский военный историк Лен Дейтон рассказывает со слов очевидцев: «Один матрос, находившийся на верхней палубе "Вирджинии", спокойно смотрел, как пикирующие бомбардировщики заходят на цель—на "Вирджинию". Он был настолько уверен в том, что это учения, что перешёл к другому борту, чтобы посмотреть, как идут сброшенные "учебные" торпеды.

— Мы увидели, как три самолёта, летевшие совсем низко над поверхностью воды, сбросили торпеды. Мой приятель, похлопав меня но плечу, сказал: "Когда они попадут, мы услышим лишь негромкий стук". И вдруг раздался адский грохот. Стена воды, словно волна в 12-балльный шторм, смыла нас к противоположному борту. В наш корабль попало ещё шесть торпед...»

Рулевой «Аризоны» вспоминал много позже: «Начали падать бомбы, послышались оглушительные взрывы. Одна из бомб попала в нос нашего линкора. Я сказал кому-то, кто стоял рядом: "Ну, кто-то схлопочет по первое число. Они ведь попали в корабль!" Я всё ещё думал, что это учения, но уж чересчур приближенные к боевой обстановке, так как линкор получил повреждения»¹.

«Аризону» уничтожил взрыв огромной силы, унёсший жизни 1177 военных моряков. Но с «Аризоной» всё обстоит далеко не так просто, как может показаться на первый взгляд. Линкор «Аризона» превратился для Америки в символ потерь и мужества американцев, отдавших свои жизни «за демократию». Гибель «Аризоны» была центральным событием запланированной трагедии в Г1ерл-Харбор. Судьба этого линкора до сих пор — загадка. Почему «Аризону» не подняли, ведь линкор затонул на мелководье, так что лишь несколько метров воды отделяют его верхнюю палубу от поверхности? Почему останки более девятисот моряков до сих пор остаются в каютах этого гигантского склепа из стали и брони?

Среди тех немногих из членов команды «Аризоны», кто уцелел в тот день, был Дональд Стрэттон: «Я находился в удобном месте, чтобы видеть приближающиеся торпеды. Я видел их в воде, видел, как они попали в "Оклахому" и она перевернулась. Я видел, как две или три торпеды поразили "Западную Вирджинию". И я до сих пор утверждаю, что минимум две, возможно три, попали в "Аризону". Мы там просто горели, буквально. Мы инстинктивно пытались спрятаться, забраться подо что-то, чтобы укрыться от жара. Но спрятаться было негде. Мы просто поджарились. Мы там просто срывали с себя куски сгоревшей кожи и бросали их, чтоб не мешались... Корабль просто медленно опускался на дно, а нос задрался вверх и продолжал гореть. Краска, палуба, —всё, что могло гореть, продолжало гореть... Это ужасное чувство, когда теряешь корабль,— как будто теряешь часть себя n понимаешь, что лишился части своей семьи. Словно разрушился твой дом, словно враг разрушил твой дом... Вот такое чувство. Жуткие ощущения».

На борту «Аризоны» находился командир отряда линкоров Айзек Кит. Он погиб мгновенно — при взрыве огромной мощности, уничтожившем «Аризону». От адмирала осталось только кольцо его года выпуска Морской академии CILIA: оно впла-вилось в борт корабля. Пожар на полузатонувшей «Аризоне» бушевал ещё три дня. Разбор обломков продолжался почти два года—до осени 1943-го. Было обнаружено 233 тела.

Теперь над корпусом «Аризоны» — мемориал. Более миллиона человек каждый год проходят мимо громадных досок белого мрамора с начертанными в бронзе именами погибших моряков: под ними гигантская братская могила. В 90 метрах, на берегу — ещё один мемориал. Надпись на бронзовой доске гласит: «Аризона была уничтожена одной торпедой и приблизительно семью бомбами. Одна бомба пробила палубу, попав в пороховой погреб. Другая попала в трубу, окончательно разрушив корабль».

Но как боевой корабль, имевший в длину почти двести метров, был уничтожен за несколько секунд? В архиве ВМС США сохранилась плёнка — любительская киносъёмка, запечатлевшая гибель «Аризоны». Военный врач Эрик Хаакинсен, находившийся на судне «Solace», снял гибель линкора. Однако этот документ только умножает вопросы.

Под давлением общественнос ти 25 ноября 2000 года в ш тате Аризона началось расследование гибели линкора «Аризона». Свои услуги для установления истины предложила фирма Boeing Automatic, занимающаяся разработкой методов обработки и анализа данных фото- и киноизображений. Музей-мемориал «Аризона» и Boeing Automatic таким образом задались целью устранить домыслы. Параллельно проходило другое расследование — группа из Центра изучения подводных объектов при Службе национальных парков обследовала корпус затонувшего корабля. В составе группы находился Питер Хсу, эксперт по анализу последствий взрывов, изучавший многие суда, пострадавшие от взрывов, с целью определить непосредственную причину катастрофы. В ходе обследования корпуса, при анализе характера повреждений была опровергнута версия о попадании торпед в корпус корабля и авиабомбы в трубу линкора.

Поминутно восстановим хронологию трагедии. 7 декабря в 7⁵³ первая волна японских самолётов обрушилась на Перл-Харбор. В их числе были 40 торпедоносцев — главная надежда адмирала Ямамото. В 7⁵³ прогремел первый взрыв от попадания торпеды. На высоте 3000 метров 49 бомбардировщиков дублировали атаку: каждый из них нёс тяжёлую 850-килограммовую бронебойную бомбу. Официальная история катастрофы в Перл-Харбор гласит: примерно в 8⁰⁴ в «Аризону» попало пять бомб. Около 8¹⁵ первая атака завершилась. На 13-й минуте нападения «Аризона» была уничтожена.

Вторая волна японских ВВС вышла на цели к 9⁰⁰. Эта атака продолжалась 20 минут. Всего в тот день в налётах на Перл-Харбор участвовало 350 самолётов. 7 декабря 1941 года, как и на учениях в 1932 году, японцы, — теперь это были настоящие японцы, — подлетели с севера.

На киноплёнке, пролежавшей в архивах ВМС США более пятидесяти лет, запёчатлён взрыв, потрясший «Аризону». Пламя взметнулось на высоту 240 метров. Что уничтожило линкор? Торпеда? Бомба? Водолаз Дэниэл Ленихан обследовал «Аризону»— никаких внешних следов повреждений. На бортах и корпусе — никаких следов от попаданий торпед, в трубе линкора тоже никаких признаков «попадания» авиабомбы, но обнаружены явные свидетельства взрыва изнутри корпуса. Для сравнения: торпеда, поразившая «Неваду», произвела гигантскую пробоину — приблизительно 12x12 м. На корпусе «Аризоны» нет никаких следов, которые хоть каким-то образом можно было бы считать следствием попадания торпеды: ничего.

11 сентября 2001 года группа аналитиков Boeing Automatic представила свои выводы внушительной группе историков II Мировой войны. Эксперты, дешифровав покадрово плёнку

Хаакинсена, обнаружили, что съёмка не непрерывна. Разрыв определяется довольно легко: граница между фрагментами — исчезающий (в правом углу) борт судна «Solace», следующий кадр — в левом углу — «рука мужчины, показывающая в небо». Кисть человека появляется уже на фоне взорвавшегося корабля: огненный шар объял кормовую часть линкора. Киносъёмка позволяет фиксировать два промаха бомбовой атаки по кораблю: от упавших в воду бомб рядом с левым бортом видны фонтаны. Японцы тоже фотографировали —с воздуха. На японском снимке (вид сверху) отчётливо заметны два всплеска (промахи) и одно попадание бомбы в «Аризону»: рядом с передней орудийной башней. По версии аналитиков, бомба попала в бронированную башню, не пробив её, отскочила на палубу, где и взорвалась. — Ясно, что от такого попадания пороховые погреба линкора не могли пострадать.

Эксперты, объясняя появление в кадре руки, говорят: «В ходе исследования плёнки Хаакинсена произошло совершенно неожиданное открытие, возможно, объясняющее, на что показывала его рука. Возможно, это был самолёт, только что сбросивший смертоносную бомбу. В какой-то момент доктор посмотрел вверх и снял две группы высотных бомбардировщиков, которых пытались сбить оборонявшиеся... Возможно, причина минутного перерыва в съёмке в том, что оператор услышал сверху самолёты; перестал снимать, развернулся для съёмки самолётов, а затем снял попадание решающей бомбы. Если эта версия верна, один из тех самолётов нёс бомбу, потопившую "Аризону"».

Лари Дамбра, эксперт из Boeing Automatic, обратил внимание на кадры с 147-го по 153-й, запечатлевшие распространение взрыва. После того, как огненный смерч объял всю кормовую половину линкора, из середины корабля вырвался столб дыма, скорость его движения составляла 90 м/сек. — Это ключ к определению силы и направленности взрыва.

Резюме конференции огласил Питер Хсу, читая по бумажке: «Бомбардировщики летели группами — по пять в форме галочки. Совместив все данные, мы считаем, что бомба упала возле носовой орудийной башни и попала в передний пороховой погреб. От взрыва он сдетонировал, вызвав разрушения, которые можно наблюдать сегодня».

Итак, японцы 7 декабря 1941 года сбросили на Перл-Харбор 49 бомб, и лишь одна из них, угодив в почти двухсотметровый линейный корабль, потопила его.

Теперь ещё раз — внимательно — прочтём заявления экспертов.

«Несколько бомб» бронзовой мемориальной доски превращаются в единственную — упавшую на носовую орудийную башню: отскочив, она взорвалась на палубе. Бомба не могла пробить броню верхней палубы, так как потеряла кинетическую энергию, ударившись о мощную броню орудийной башни. Но никаких прямых или косвенных свидетельств первого удара о башню нет. Это — предположение, необходимое лишь для того, чтобы объяснить, почему бомба не пробила палубы и взорвалась на ней. Далее: «вторая» бомба, о которой говорят аналитики, но не говорят выжившие моряки корабля, —якобы принёсшая смерть «Аризоне»,— тоже лишь предположение. Без этой «бомбы» вообще ничего не понятно. Однако и она ровным счётом ничего не объясняет. Иначе говоря: если даже вторая бомба действительно попала в «Аризону», то как взрыв носового порохового погреба, не будучи зафиксирован на киноплёнке, пронизывает весь корабль по горизонтали, оставляя неповреждёнными паровые котлы — и взрывает кормовой пороховой погреб? При всём желании экспертов «вторая» — виртуальная— бомба не могла упасть на кормовую часть корабля, так как самолёты летели «галочкой». Поэтому эксперты вынуждены «уронить» бомбу почти рядом с первой — что, впрочем, тоже не более чем предположение: такое попадание «второй» бомбы абсолютно невероятно, — так как бомбардировщики сохраняли в полёте необходимую для своей же безопасности дистанцию.

Почему съёмка судового врача прерывается? Эксперты выстраивают причудливую версию, в каждой фразе вставляя слова "возможно" и "если": «Возможно, это был самолёт, который только что сбросил смертоносную бомбу».— Но как тогда судовой врач, не имеющий профессиональных навыков (на деле, вообще никаких) в определении траектории бомбометания, вдруг понял, что именно в этот момент над гаванью пролетает именно это звено, в котором именно этот самолёт, сбросивший именно эту «смертоносную» бомбу? Причём не следует забывать, что одномоторные бомбардировщики шли на весьма приличной высоте — 3000 метров.

Эксперты Boeing Automatic продолжают сказку о «главном герое» в Перл-Харбор, запечатлевшем уничтожение «Аризоны»: «Возможно, причина минутного перерыва в съёмке в том, что оператор услышал сверху самолёты, перестал снимать, развернулся для съёмки самолётов, а затем снял попадание решающей бомбы».— Но как в этом хаосе, вое пикирующих бомбардировщиков, рёве торпедоносцев, среди взрывов торпед и непрерывном громе зенитных установок проницательный судовой врач, обладающий непостижимо острым слухом, смог услышать звук одномоторных самолётов, летевших на высоте три тысячи метров? Как человек в состоянии шока, не профессиональный оператор, бросил снимать эффектные фонтаны от взрывов торпед; вражеские самолёты, атакующие американские корабли на низкой высоте; взрывы от бомб — и стал снимать едва различимые в небесах «галочки» самолётов?

Если принять версию событий, которую предлагают специалисты по анализу фото- и киноизображений из Boeing Automatic, то рука, появившаяся в кадре, не могла быть рукой судового врача — она расположена слишком далеко от объектива, съёмка же проводится на общем плане. Итак, либо мы видим руку не Эрика Хаакинсена, — тогда её появление в кадре, мягко говоря, не совсем понятно. Если кто-то другой указывал на что-то рукой в небе, то первое естественное действие оператора-любителя — посмотреть, конечно, через объектив, в направлении жеста. Но Хаакинсен как снимал «Аризону», так и снимает. Это и понятно: главное событие — происходящий на глазах очевидцев грандиозный взрыв «Аризоны». Непонятно вот что: как человек в мгновения происходящего на его глазах огненного армагеддона на линкоре может в это время смотреть и указывать куда-либо, кроме «Аризоны»? Но «эксперты» уверяют, что как раз это и происходит.

Если же рука в кадре — рука Эрика Хаакинсена, можно сделать только один вывод: судовой врач заранее установил камеру, взяв в объектив общий план с «Аризоной» в центре, то есть ожидал события именно на «Аризоне», и как только «действие» началось, тотчас включил камеру, отошёл и сделал жест куда-то в небо. Итак, камера работала, «Аризона» в нужный момент взорвалась, а Хаакинсен смотрел и указывал в небо?—Невероятно. Однако магия кино, усиленная совершенно нелогичными объяснениями «экспертов», сделала своё дело: люди смотрят эти кадры, слушают голос за кадром — и верят бессмыслице.

Впрочем, во всей этой истории есть ещё одна очень интересная деталь: это собственно жест в кадре. Рука появляется, когда на корме «Аризоны» происходит взрыв. Нам говорят: это указательный жест. Но ни один человек, особенно в состоянии аффекта, вызванного неожиданным, тем более страшным явлением, такой жест не сделает — по той причине, что кисть руки, неожиданно появившаяся в кадре на фоне взрывающейся «Аризоны», уже сложена отнюдь не в указующий жест,— большой и указательный пальцы руки, появившейся в кадре, образуют кольцо, это знак успеха, удачи, «всё в порядке». Жест, который мы видим в кадре, однозначен: так и только так складываются пальцы при жесте «о'key». Тогда как в указательном жесте указательный палец направлен к объекту внимания, остальные пальцы — сжаты в кулак, большой палец плотно ложится на средний. Иногда указательный жест выражает вся рука, пальцы ладони простёрты к объекту внимания.

В кадре мы видим всё отчётливо... Это «о'кеу». Перерыв в съёмке вполне понятен: в это время Хаакинсен устанавливал камеру на объект и ждал... Когда ожидаемое началось, судовой врач включил камеру (именно поэтому отсутствуют кадры начальной фазы взрыва, — включение камеры заняло доли секунды), потом Хаакинсен отошёл и сделал жест в кадре, зафиксировав выполнение задания. Потом плёнка на пятьдесят с лишним лет исчезла в надёжных хранилищах архива ВМС США.

К 8²⁵ шесть американских линкоров в Перл-Харбор были потоплены или получили самые серьёзные повреждения. Финальный аккорд плановой трагедии пришёлся на вечер того незабываемого для Америки дня. Уже темнело, когда над проливом показались четыре низко летящих самолёта, которые при подлёте к береговой линии были встречены ураганным огнём зенитных орудий и пулемётов. Но... ото были американские самолёты с авианосца «Энтерпрайз»: их просто расстреляли свои же. Три самолёта были уничтожены зенитным огнём; четвёртую изрешечённую машину тяжело раненый лётчик каким-то чудом удержал в воздухе и смог посадить...

Америку постиг чувствительный удар, по крайней мере, так думали очень многие не только в США, чьё население испытало настоящий шок. Так думал весь мир. Однако это была прекрасно организованная ложь — и грандиозная провокация.

Исследуя события, приведшие к запланированной Соединёнными Штатами трагедии в Перл-Харбор, следует сказать, что правительство и верховное командование США заранее прекрасно знали, как всё будет выглядеть. Дело в том, что в Средиземном море в начале ноября 1940 года в бухте Таранто имел место, так сказать, «маленький англо-итальянский Перл-Харбор». Англичане потопили три линкора, действуя очень малыми силами палубной авиации, с помощью нескольких допотопных бипланов «sward-fish». Успешно выполненная операция, как о том свидетельствуют военные документы, была тщательно изучена американцами. А потом произошёл настоящий, большой Перл-Харбор — совершенно по образу и подобию английского нападения в Таранто.

Однако настоящий Перл-Харбор имеет довольно долгую предысторию. 7 февраля 1932 года на рассвете американские корабли, стоявшие в бухте 11ерл-Харбор, подверглись массированному авианалёту противника. Неожиданность была полной, атака — весьма успешной. Тогда это были... учения. Американские ВВС (условный противник) атаковал военно-морскую базу США. Итог учений — база уничтожена.— Что и произошло 7 декабря 1941 года — по сценарию, проверенному ещё в 1932 году...

Итак, на «Аризоне» произошло то же самое, что и па крейсере «Мен» в 1898 году. В любом случае «японцы» должны были нанести незаживающую рану Америке. «Аризона» должна была погибнуть от «японской бомбы», чтобы унести с собой жизни половины погибших в Перл-Харбор. Требовалось, чтобы на Америку напали и США в нужное время вступили в Мировую войну, нужна была кровь, много крови, чтобы разбудить нейтральных американцев и заставить их воевать...

«Аризона», пропуская над собой в скорбной тишине, под развевающимся звёздно-полосатым флагом миллионы людей, и ныне, во время III Мировой, выполняет уготованную ей миссию... После нью-йоркского «Перл-Харбора», ознаменовавшего начало III тысячелетия н. э., на свет Божий появилась плёнка судового врача Хаакенсена; ответственные специалисты из Boeing Automatic уже дали нужные свидетельства «экспертов»,— и не только Америка, но и весь мир по общеобразовательным каналам смотрел «упразднившее досужие домыслы» кино про войну —«Гибель "Аризоны"» (Termit Art Productions. MMI. Writer& Director Erik Nelson. Producer Kim Chachere).

Анализ военных документов тех лет показывает, что лишь одна-единственная американская база —Перл-Харбор была совершенно непостижимым образом оставлена без всяких сведений о точно известном американской разведке времени нападения. Ценой удобного для США момента вступления в войну стали пять линкоров, два эскадренных миноносца, один минный заградитель: эти корабли были потоплены. Кроме того, серьёзные повреждения получили ещё четыре линкора, три крейсера, два эсминца и одно вспомогательное судно. Японцы уничтожили 177 самолётов; потери в личном составе — 4575 американцев (уби тые и раненые).

По поводу события, происшедшего 7 декабря 1941 года в Перл-Харбор, было предпринято восемь расследований: семь военных во время войны и один в Конгрессе США после окончания военных действий. Эти расследования проходили в обстановке секретности, причём все они шли в нужном для правительства русле. Однако существуют очень ценные свидетельства тех лиц, которые по долгу службы оказались в цен-тре разбирательств. Это трое военно-морских командующих, имевших непосредственное отношение к происшедшему в Перл-Харбор: контр-адмирал Киммель, адмирал флота Хэлси и контр-адмирал Теобальд. Контр-адмирал Киммель, в дни катастрофы командовавший Тихоокеанским флотом США, прямо утверждал: «В планы президента Рузвельта входило, чтобы никакого предупреждения на Гавайские острова послано не было. Руководители в Вашингтоне преднамеренно не уведомили наши силы в Перл-Харбор об угрозе нападения».

Адмирал флота Хэлси, бывший под командованием Кимме-ля, писал: «Всё, о чём нам сообщали, указывало на другие возможные объекты атаки японцев. Если бы мы знали, что японцы непрерывно собирают детальные сведения о точном расположении и передвижении наших судов в Перл-Харбор,— а это явствовало из перехваченных донесений,— мы подготовились бы к отражению нападения».

Контр-адмирал Теобальд, командир эскадры миноносцев в Перл-Харбор, в 1945 году свидетельствовал: «Непреложным фактом в истинной истории Перл-Харбор является неоднократ ное сокрытие от адмирала Киммеля и генерала Шорта важнейшей военной информации. В истории ещё не было случая, чтобы командующему не сообщили, что его страна вступит в войну и что, по всем данным, именно его подразделения станут первым объектом нападения».

Но что же произошло в бухте Перл-Харбор? На самом деле японское нападение окончилось полным провалом. Не представлявшие никакой особой ценности древние линкоры, подставленные американцами, затонули на небольших глубинах в гавани. Авианосцы же, которым предстояло сыграть решающую роль в морских сражениях на акваториях Тихоокеанского театра военных действий, были заранее выведены из района нападения и находились в полной безопасности. И эти авианосцы, в отличие от линкоров, являлись первоклассными кораблями. Следует уточнить: потопленные и повреждённые в Перл-Харбор линкоры, за исключением трёх, ещё до окончания войны были полностью восстановлены и введены в строй.

Японцы почему-то не уничтожили 4,5 млн. тонн горючего, хранившегося на нефтехранилищах военно-морской базы в Перл-Харбор, хотя огромные нефтеналивные цистерны представляли собой прекрасную цель. Кадры, отснятые японскими лётчиками во время атаки на корабли США, запечатлели две линии гигантских цилиндрических ёмкостей с горючим — и ни один самолёт, атакующий на фоне этой цепи айсбергов, наполненных горючим, без которого американские корабли и самолёты были небоеспособны, — ни один лётчик даже не попытался атаковать эту беззащитную стратегическую цель. Совершенно не пострадали также сухие доки, огромные склады запасных частей и вооружений и ремонтные мастерские. Почему?— Потому что этих объектов просто не было в японском перечне целей атаки. Точно таким же образом осталась вне опасности база подводных лодок в Куэрри-Пойнт.

Японцы совершили две атаки на Перл-Харбор. Третью атаку почему-то решено было не проводить. Адмирал Нагумо отдал приказ, и авианосное соединение японцев повернуло назад,— уцелевшие американские корабли и цели, отмеченные атаковавшими лётчиками, но не внесённые в боевой приказ, остались, таким образом, вне опасности.

Итак, Перл-Харбор означал следующее: запланированное вступление США в войну, запланированные потери и послушное выполнение Японией ответственной миссии «коварного агрессора». Правда, жертвами стали 4,5 тыс. «американских оболтусов». Именно к этой категории, по очень меткому определению Самуэля Клеменса (американского оккультиста, члена масонской ложи «Полярная Звезда» № 79 в Сент-Луисе с 22 мая 1861 г., гораздо более известного в качестве детского писателя под псевдонимом «Марк Твен»), принадлежало и принадлежит абсолютное большинство «свободных граждан США». Но кровопускание в Перл-Харбор было запланировано,— чтобы заставить американцев демократически одобрить решение, озвученное президентом США, о вступлении Америки в войну. И самая главная цель была достигнута — Мировая война развивалась по сценарию. Немаловажная деталь: за день до катастрофы в Перл-Харбор, 6 декабря 1941 года, Белый дом принял решение о начале разработок ядерного оружия.

На этом можно было бы и закончить рассказ о «славной» военно-морской операции, позволившей Америке в нужное время вступить в военные действия II Мировой войны. Но исторические обстоятельства, сопутствовавшие блестяще проведённой провокации в Перл-Харбор, настолько важны, что о них нужно рассказать несколько подробнее.

В Америке первое сообщение о том, что страна фактически вступила в войну, было сделано в 14 час. 25 мин. в воскресенье 7 декабря. Телетайпы агентств выдали ленту всего с несколькими словами: «Белый Дом утверждает, что япошки напали на Перл-Харбор». Однако примерно в 15 часов дня все радиостанции Америки прервали свои выпуски для срочных новостей. Но раскачать американцев было не так просто. Например, редакция радиостанции «WOR», транслировавшей футбольный матч, получила огромное число жалоб на то, что была прервана спортивная передача. В Денвере в офис радиостанции «KFEL», прервавшей религиозную программу для экстренного выпуска новостей, позвонила радиослушательница, возмущённо спрашивавшая, неужели руководство радиостанции считает, что военные известия важнее Евангелия.

Перл-Харбор был так далеко, в Тихом океане, за тысячи миль от Америки. Для того, чтобы американцы с воодушевлением восприняли войну, даже бойни в Перл-Харбор было мало. Поэтому то же самое произошло и на Филиппинах. Военный историк С. Э. Морисон совершенно справедливо замечает: «Если внезапность катастрофы в Перл-Харбор понять трудно, то внезапность нападения на Манилу просто уму непостижима. Через девять часов после того, как генерал Макар-тур был извещён о налёте на Перл-Харбор, его самолёты продолжали стоять на земле. Американская авиация на Филиппинах понесла такие же огромные потери, как и на Гавайских островах».

И тем не менее, несмотря на то, что Макартур в первые часы войны лишился своей авиации, большинство историков цинично описывают оборону Филиппин под его руководством как «одну из величайших оборонительных операций в мировой истории». Из штаба Макартура шли бодрые донесения в Вашингтон, например, о том, что японский десант, высадившийся в заливе Лингаен, сброшен в море, транспортные суда врага потоплены, а берег усеян трупами японских солдат. Карл

Майденс, военный журналист американского журнала «Лайф», отправился на место «событий», чтобы сделать фотоснимки побед американских парней для публикации на страницах журнала. Каково же было удивление репортёра, когда он обнаружил, что никакого десанта японцев не было и в помине...

Гитлер узнал о вступлении Америки в войну около полуночи, когда офицер прессы принёс сводку в гостиную «Вольф-шанце», где находился фюрер. Реакция Гитлера была очень бурной. Хлопнув себя по бедру, он воскликнул: «Поворотная точка!» — и выбежал из бункера. Гитлер буквально ворвался в кабинет Йодля, чтобы сообщить новость ему и Кейтелю. 7 декабря действительно было поворотной точкой той войны,— с этого дня война стала Мировой. Гитлер, в отличие от Йодля и Кейтеля, это прекрасно понимал...

В своей речи, произнесённой в рейхстаге через четыре дня, 11 декабря, Гитлер упомянул о статье от 4 декабря в «Чикаго трибьюн». Поясним эти обстоятельства. В четверг, 4 декабря 1941 года газеты «Чикаго трибьюн» и «Вашингтон таймс-геральд» опубликовали сенсационный материал: секретный план под кодовым названием «Радуга пять». Опубликованные документы представляли собой план стратегии военных действий всех вооружённых сил и флотов США в том случае, если Америка будет воевать — против Японии и Германии. План был похищен из Отдела планирования сухопутных сил Соединённых Штатов. Оказалось, что момент публикации выбран очень удачно, гак как Конгресс США именно в это время обсуждал закон о выделении дополнительно 8 млрд. долларов для финансирования вооружённых сил. Это означало только одно: Вашингтон давно спланировал участие Америки в войне, на полях сражений которой должны были умирать и американцы.— Об этом и написали газеты. Но через три дня произошёл Перл-Харбор. И сенсационный материал просто потонул в потоке военных сообщений, а, кроме того, обсуждать было уже нечего — «коварные японцы» нанесли американцам чувствительный удар. И всякое продолжение темы запланированной войны было бы крайне непатриотичным делом.

Маховик пропаганды набирал обороты.

11 декабря Риббентроп вызвал американского поверенного Леланда Морриса и патетически воскликнул: «Ваш президент хотел этой войны — и вот он её получает!» Труд1Ю сказать, понимал ли Риббентроп, что это было правдой. Скорее всего, министр иностранных дел III Рейха, как всегда, лишь слишком усердно отрабатывал поручение фюрера. Вероятно, он и сам был бы изрядно удивлён, если бы вдруг понял, что его слова отражают действительность, ч то так оно и было на самом деле. Война разворачивалась по грандиозному тайному плану Мировой Революции.

Через десять дней после объявления Германией о начале боевых действий против США, Дёниц отдал приказ на исполнение операции «Барабанная дробь». Пять подводных лодок типа IX, выйдя из базы «Лореан» на французском побережье, взяли курс к берегам Америки. Конечно, эти подлодки' не могли нанести США сколько-нибудь серьёзный стратегический урон. Но они могли сделать нечто гораздо более важное, а именно: заставить американцев воевать. Ради этого их и отправили к берегам Америки, хотя, скорее всего, ни Дёниц, ни тем более капитаны подлодок не имели ни малейшего представления об истинных задачах операции «Барабанная дробь». Немецкие моряки отправились выполнять приказ, полагая, что они должны потопить как можно больше американских судов. Но чтобы урон Америке был не слишком велик, от побережья Франции ушли, взяв курс на Запад, всего пять подлодок. Их целью стали гражданские транспортные суда и танкеры, район действия — Карибский бассейн и Мексиканский залив. Надо сказать, немецкие подводники справились с задачей, настоящей задачей, о которой они не имели ни малейшего представления, очень хорошо, — тем более, им в этом помогала Америка— в лице адмирала Кинга. Но всё по порядку.

В январе 1942 года у восточных берегов Соединённых Штатов развернулась хладнокровная бойня, а ВМС США ничего не предпринимали, фактически предоставив немецким подлодкам полную свободу действий. Такого в американских прибрежных водах никогда не было. В ходе операции «Барабанная дробь» немцы потопили 25 судов. Через три недели все лодки вернулись в порт приписки. На перископе подлодки, которой командовал капитан Хардеген, трепетали шесть вымпелов — число потопленных американских судов. Подводников встречали как героев, к немалому смущению немецких моряков, ясно отдававших себе отчёт, что топить беззащитные гражданские суда без всякого риска для себя отнюдь не было геройством, скорее, наоборот. Но они вынуждены были участвовать в этой пропагандной шумихе. Дёниц поднялся на борт и вручил капитану U-123 Рейнхардту Хардегену рыцарский и железный кресты. Почётный караул, толпы немецких девушек, восторженно приветствовавших подводников...

Немецкие подлодки, выполнявшие эту операцию, действовали каждая самостоятельно. Удивительно, однако никакого, абсолютно никакого противодействия в отношении подлодок Кригсмарине американцы не предприняли, хотя обезопасить свои суда они могли очень легко: достаточно было применить тактику конвоев. Но странное дело — американцы почему-то упорно отказывались сделать то, что они с успехом применяли в Атлантике гораздо раньше и в гораздо более сложных условиях.

К этому времени штат Техас являлся крупнейшим производителем американской нефти и нефтепродуктов. Техас давал почти половину американской нефти. За два года боевых действий в Мексиканском заливе немцы беспрепятственно потопили 56 судов, ещё 14 получили серьёзные повреждения. Одна из самых смелых атак немецких подводников произошла у берегов Флориды, неподалёку от Джекеонвилла. Расскажем обо всём словами очевидцев—Фила Мэя и Вернона Таунсента¹¹⁵:

«Мы с Филом Мэйем встречались с двумя одноклассницами. Мы приехали на пляж и поднялись на причал, где стояли аттракционы, карусели и всё тому подобное. Мы катались на каруселях. Помню, я повернулся лицом к океану,— всё равно ничего другого не увидишь. И тут внезапно прямо перед нами возник огромный огненный шар. Через полминуты кто-то сказал: "Подводная лодка!" Сквозь пламя я увидел контуры палубного орудия подводной лодки и боевую рубку¹¹⁶. Это было грандиозное зрелище».

Мэй: «Было страшно сознавать, что они могут повернуть пушки против нас, но этого не произошло. Мы читали о войне в Европе, но увидели войну впервые. Мы были шокированы тем, что кто-то способен сделать это так близко к США».

Таунсент: «Мне не верилось, что война у нас на пороге. Мне было шестнадцать. И я подумал: Боже, мы действительно воюем...»

Гибель танкера «Галф Америка» вынудила адмирала Кинга прекратить движение танкеров у восточного побережья США на один месяц. Но никаких действенных мер защиты так и не было предпринято. Население этих прибрежных районов Соединённых Штатов охватила настоящая истерия по поводу появившихся немецких подлодок. Мгновенно распространился слух, что прибрежные города наводнены немецкими шпионами и диверсантами, направляющими атаки подлодок. Никто не мог понять, как и почему они действуют столь безнаказанно. Добропорядочные патриотичные янки искали резиновые лодки, на которых диверсанты высаживались на берег. Шпиономания захлестнула общество. Обыватели рассказывали, что переодетые диверсанты заходят иногда перекусить в рестораны на набережных и посмотреть фильм в кафе на пляжах.

Так «американских оболтусов» приучали к войне.

Трезво оценивая действия американских ВМС и береговой охраны, приходится констатировать: главная заслуга в этом превращении американских обывателей в людей, готовых воевать, принадлежит властям и командованию США, а вовсе не германским подводникам. Для отражения нападений немецких подводных лодок Америка предприняла поистине беспрецедентные меры.

«Для защиты береговая охрана сформировала специальные патрули, —рассказывает Джордж Гамильтон, в те годы военнослужащий береговой охраны.— В Техасе патрульные ездили верхом. Мы патрулировали пляжи ночью. Сначала нам раздали дробовики, патронов не было. Поначалу мы ездили на собственных лошадях, а потом — на необъезженных скакунах. Это было шоу — пока мы их не выдрессировали. За ночь мы проезжали 25-30 км взад-вперед по берегу. Нам велели искать шпионов, высадившихся с подводных лодок для диверсий на нефтеперегонных заводах, на маяках и тому подобных объектах...»¹¹⁷

Пока американская береговая охрана, превратившись в настоящих ковбоев, занималась ночными дрессировками необъезженных лошадей, ни одна подлодка, участвовавшая в операции «Барабанная дробь», не была потоплена или повреждена.

Немецкие подводники называли происходившее у берегов Флориды «сезоном американской охоты». Капитан Эрих Кре-мер (U-333) записал в журнале боевых действий 4 мая 1942 года, когда его подводная лодка всплыла в прибрежных водах Майами: «На фоне рампы ослепительного блеска беспечного Нового Света проходили силуэты кораблей, узнаваемые в таких отчётливо видных подробностях, словно это было на рисунках торговых каталогов. Здесь они предстали перед нами как на блюдце: пожалуйста, угощайтесь! Всё, что требовалось от нас — это нажать кнопку»¹¹⁸. Береговая линия была залита светом, маяки и буи горели ярким светом, огни большого города подсвечивали облака ночного неба. В течение трёх последующих дней U-333 потопила три танкера. Ещё девять судов за это же время были отправлены на морское дно двумя другими немецкими подлодками. Вдоль берегов свободной Америки дрейфовали обломки, нефтяные пятна и тела американских моряков погибших танкеров. Дело дошло до того, что команды шести торговых судов в нью-йоркском порту отказались выходить в море без надёжной защиты, потому что американские моряки прекрасно понимали: им грозит смерть от немецких подлодок.

Впрочем, США героически сопротивлялись силам, представлявшим опасность для демократии. Несколько судов были оснащены корабельными пушками малого калибра —и 18 марта 1942 года торговое судно приняло эсминец ВМС США за подводную лодку Кригсмарине. Снаряд, выпущенный мирными моряками из пушки, установленной на палубе, каким-то образом угодил в капитанский мостик и убил командира боевого корабля. Однако самая масштабная операция американских ВМС по борьбе с немецкими подлодками была проведена ранее: 28 февраля с американской стороны в «бою» участвовали военный самолёт, катер береговой охраны и эсминец. После сражения выяснилось: операция представляла собой преследование кита и завершилась успешно — глубинным бомбометанием по этой цели.

Эрих Тони, командовавший одной из подлодок Кригсмарине (U-552), задействованных в плане «Барабанная дробь», много ле г спустя так описывал происходившее в 1942 году у берегов Америки: «Для немецких подводников всё было слишком просто. Американцы не внедрили систему конвоев, так что это была детская игра, все командиры добились крупных успехов».

И всё-таки: почему ВМС США так медлили с введением системы конвоев, которая прекрасно работала ещё со времён I Мировой войны? Невероятно, однако транспортные суда и танкеры продолжали в одиночку бороздить Мексиканский залив,— и тонули один за другим. Английский военный историк Корелли Барнетт так комментирует происходившее: «С точки зрения англичан это было особенно возмутительно, потому что мы успешно проводили суда через Атлантику лишь для того, чтобы увидеть, как они тонут, проходя возле самого американского побережья якобы под защитой ВМФ США...»

А между тем противодействие немецким субмаринам было очень легко осуществить. Адмирал Кинг¹¹⁹, в руках которого были все средства защиты от подлодок, получал ежедневные разведданные из английского Адмиралтейства, — англичане обладали всей информацией о немецких подлодках, расшифровывая радиограммы с помощью кода «Энигмы». Кроме того, англичане передали Кингу тактическую систему противодействия подводным атакам. Но адмирал Кинг даже не распорядился о светомаскировке на транспортах, так что условия для бойни обеспечивали сами американцы. В конце концов меры всё-таки были приняты. Правда, эти меры носили анекдотичный характер: сотни частных шхун, катеров, краболовов, даже частных яхт были реквизированы для патрулирования прибрежных вод. Для комплектования этих судёнышек сформировали вспомогательные части береговой охраны.

Одним из таких новобранцев был Чарльз Стеми. Вот его рассказ:

«Физическая подготовка, опыт, квалификация были необязательны. Если ты дышишь, значит, годен. Мы не имели навигационного оборудования: ничего вообще. На борту не было человека, который мог бы определить, где мы находимся. Заметив, что что-нибудь не так, мы могли связаться с военно-морской базой в Галвистоне: "Знаете, здесь происходит то-то и то-то". Они в ответ: "Хорошо. Ваши координаты?" Всё что мы могли сказать: "А дьявол его знает..."

Поначалу у нас было три вспомогательных судна. Их оснащали пулемётом 50-го калибра на палубе в носовой части и четырьмя "пепельницами" — глубинными бомбами на направляющих. И всё. Сбросив глубинную бомбу, мы не ушли бы от взрыва и нас бы вышвырнуло из воды. Бросить вызов немецкой подводной лодке было бы самоубийством. Это всё равно что сражаться с боевым кораблём на весельной лодке. Они потопили бы нас на месте, это был бы конец»¹²⁰.

Но конец был другой. Когда американцев, достаточно напугав, приучили к мысли о необходимости воевать, тогда адмирал Кинг вдруг стал горячим сторонником тактики конвоев и торжественно заявил, что конвой —это единственное средство противодействия немецким субмаринам, предоставив кому угодно обвинять его в тупости. Но адмирал Кинг не был тупицей — он чётко выполнял инструкции высших инстанций... В победном 1945-м адмирал Кинг, член нью-йоркского братства вольных каменщиков, был награждён медалью Великой ложи Нью-Йорка. В главном печатном органе нью-йоркской ложи — журнале «Эмпайр стейт мэйсон» (1986 г. V.34. № 1. Р. 16), отмечалась «важная роль наших масонских братьев во Второй Мировой войне»: «Что бы мы смогли сделать без генерала армии Макартура, генералов Маршалла, Брэдли, Уэйн-райта, адмирала Кинга?»¹²¹

Издатели мемуаров Дёница совершенно справедливо сопроводили главу «Первая фаза битвы за Атлантику» следующим комментарием: «Антинаучный термин "битва за Атлантику", употребляемый английскими и американскими историками Второй мировой войны, а за ними и Дёницем, имеет целью преувеличить значение действий германских подводных лодок и борьбы с ними во время Второй мировой войны»¹²². К этому комментарию следует добавить, что и «битва за Англию» имеет в конечном итоге точно такой же статус исторической фальсификации, как и «битва за Атлантику».

Адмиралов Киммеля и Шорта в конце концов сделали козлами отпущения — для сокрытия, тайны Перл-Харбора. Адмирал флота Хэлси в своей книге воспоминаний, вышедшей в 1953 году, назвал их «военными мучениками». Киммелю и Шорту пришлось испытать опалу и увольнение за то, что они стремились честно выполнить свой долг военных моряков... Этим офицерам,— утверждал Хэлеи,— «приходилось осуществлять военные операции по какому-то высшему плану, который им был неизвестен, но который явственным образом имел мало общего с победой в интересах страны, служить которой они считали своим долгом». Между прочим, это вполне справедливо не только в отношении американских вооружённых сил. Так было и в Германии и в России.

К 1945 году военная кампания «справедливой мести» коварным японцам достигла кульминации. Финальный акт — апофеоз атомной мощи оплота демократии — США приближался. Но этому предшествовала замедленная (по сравнению с Хиросимой и Нагасаки) казнь населения Японии посредством ковровых бомбардировок. Американская кинохроника запечатлела эффектные моменты ведения воздушной войны в небе над Японией. Перед вылетом ряды ревущих бомбардировщиков, подымавшихся с аэродромов на Марианских островах, благословляли армейские капелланы,— это тоже фиксировала киноплёнка. Потом вся Америка с гордостью смотрела в выпусках военных новостей, как доблестные янки устанавливают Новый Мировой Порядок.

Один из таких информационных выпусков с фронта содержал характерный сюжет. Прибывший на военно-воздушную базу США генерал обратился к офицерам-лётчикам:

—-У меня здесь сообщение. Я хочу, чтобы вы его взяли. Отошлите его, когда осуществите первый рейс на Токио. Как насчёт этого?

— Пойдёт.

И американский генерал написал мелом на бомбе перед загрузкой в бомбардировщик:

«Японским лордам войны. Мы ещё не забыли о вас. Наши В-29 будут напоминать вам о нас снова, СНОВА и СНОВА!!!»

— Удачного полёта, и да хранит вас Бог!

— Большое спасибо!

К началу 1945 года американские военные базы располагались достаточно близко от Японских островов, чтобы осущесг-влять бомбардировки японских городов'. 25 февраля 1945 года над Токио появились 172 бомбардировщика США. В дымящиеся руины превратилось 28 тысяч зданий. Наиболее «успешный» налёт — до Хиросимы — произошёл в ночь па 10 марта 1945 года. Самое точное описание событий принадлежит не американцам, а тем, кого они бомбили.

Кацумото Саотоми был двенадцатилетним подростком. Спустя более полувека он помнит всё в мельчайших подробностях. Мальчик проснулся среди ночи — от гула самолётов:

«В-29 летел очень, очень низко надо мной. Он был просто огромный. Это было что-то нечеловеческое. Что-то не от мира сего, дьявольское, как будто сам сатана объявился на земле».

В эту ночь 279 бомбардировщиков В-29 сбросили полмиллиона зажигательных бомб на Токио. Пожары полностью уничтожили дома на территории города—40 кв. км (одна четверть общей площади города) — сгорело более 267 тысяч жилых домов. Потери среди гражданского населения составили 187 тысяч человек. Почти миллион токийцев осталось без крова и средств к существованию.

Спасаясь от смерти, Сумико Морикава привязала своих детей-близнецов к спине,— в руках она несла четырёхлетнего сына:

«Когда я открыла дверь — там была сплошная красная завеса, стена огня. Было так много дыма, что нельзя было разглядеть даже соседние дома напротив. Я прыгнула в наполовину заполненный водой бассейн. Мы сидели в воде рядом с горящей школой, под дождём из искр и угольков — пока школа не догорела. Я чувствовала, как груз за моей спиной становился всё тяжелее. Когда огонь схлынул, я выбралась из бассейна. Повсюду вокруг валялись груды тел. Невозможно даже было сказать, были ли это мужчины или женщины. Мёртвые дети лежали повсюду, как куклы. Чтобы пройти, нужно было отшвыривать тела. Выбравшись, я опустила на землю сына и сняла близнецов со спины. Они оба были, как куклы, с белыми

' Первый аэродром на Марианских островах (о.Сайпан) был построен в конце октября 1944 г. Тогда же он стал базой для 1-го авиационного крыла (112 самолётов В-29) 21-го бомбардировочного командования.

лицами, мёртвые. Я влила немного воды в рог сына, чтобы он пришёл в себя. Но это был последний глоток в жизни. Очень тихим голосом он произнёс: "мама" — и потом умер...

Я смотрела на небо и думала: "Для чего же была вея эта война? Во имя чего погибли мои дети?"»'

В последующие девять дней подобным же образом были сожжены города Осака, Кобе и Нагойя.

Через пять месяцев для нанесения ещё больших разрушений понадобился всего один самолёт, сбросивший одну бомбу на Хиросиму.

В начале 1945 года командующим соединением бомбардировщиков, действовавших против Японии, стал генерал Кёртис Jle Мэй, до этого командовавший дивизией ВВС США в Европе. Вокруг крупных объектов промышленности располагались районы застройки. Площадь бомбометания была значительно увеличена, самое широкое применение получили зажигательные бомбы. Фактически американцы приняли решение, продублировавшее принцип тотальной войны полного уничтожения — вне разграничения понятий: «люди в военной форме» и «мирные граждане»,— продекларированный Геббельсом и осуществлённый авиацией союзников и Сталиным в «освобождаемой» Германии.

Для того, чтобы повысить «эффективность» бомбардировок, американцы изменили тактику — стали бомбить ночью, с высоты 2-3 тысячи метров. Основным средством бомбовых атак служили напалмовые бомбы.

Всё это было эффектным и устрашающим началом тотальной войны против Японии. В апреле варварским бомбардировкам американцы подвергли крупнейшие города «страны восходящего солнца». 13 апреля Токио бомбили 330 В-29, через два дня налёт повторился — силами 109 стратегических бомбардировщиков.

В мае воздушные армады численностью по 400-500 В-29 наносили удары по Осаке, Нагойя, Иокагаме, Кобе. В ночь

'People's Century. BBC/WGBH Co-Production. MCMXCV. Producer John Brident.

на 24 мая Токио бомбили 520 В-29. Спустя два дня налёг осуществили 500 бомбардировщиков. К июню крупнейшие города Японии выглядели ужасающе. С середины июня командование ВВС США приступило к исполнению плана по уничтожению ещё 58 населённых пунктов. В течение двух месяцев с лица земли были стёрты 187 кв. км застроенных площадей этих городов. Из японских городов, спасаясь от смерти, приходящей с неба, бежало 8,5 млн. человек. К 16 июля г. Нагано был разрушен на 89,5%, г.Фукуи (к 19 июля) — на 84,8%, г. Тояма (к 1 августа) — на 99,5%.

6 и 10 августа стали днями, когда правительство США торжественно поставило на колени всех японцев, продемонстрировав свою военную мощь. Американские физики-ядерщики, отправляя свою бомбу для уничтожения Хиросимы, провели «богослужение». Пастор «освятил» «Толстяка», и радостные пионеры науки испещрили бомбу надписями-приветствиями «стране восходящего солнца»; в отправке «подарка для Японии» участвовали даже их жёны. Ядерные удары по Хиросиме и Нагасаки мгновенно уничтожили 120 тысяч человек. Раненых было в два раза больше.

В Европе происходило фактически то же самое — на немецкой земле.

Бомбим, громим. Крушим Англию! Слышите гул моторов? Уничтожим врага! Бомбим, громим, Крушим Англию!

Когда Германия в сентябре 1940 года начала воздушную войну против Британии, песня с таким припевом часто звучала из репродукторов обитателей «Фатерланда». Самые ожесточённые бомбардировки обрушились на Плимут.

В 1941 году Бетти Лоренс работала медсестрой в городской больнице: «Мы были так напуганы гулом самолётов и воем сирен... Всё вокруг рушилось. Они были прямо над нами, и в следующую минуту на детскую палату упала бомба...»

Английское правительство было обеспокоено тем, что население Южной Англии пало духом, — и в английских кинотеатрах появился специальный выпуск новостей. Кадры кинохроники запечатлели прибытие в Плимут тучной фигуры и бульдожье лицо с неизменной сигарой в уголке жабьего рта. Премьер приехал в разрушенный портовый город вместе с женой: повышать моральный дух населения, большая часть которого к тому времени уже бежала, спасаясь от смертоносных бомб. Черчилль с пафосом произнёс, что он «вместе с женой решил остаться с неукротимыми жителями Девона». Свою краткую речь Уинстон Черчилль завершил так: «Мы примем те же меры по отношению к Германии и даже больше!» Потом сел в лимузин и с гордым видом победителя уехал — в Лондон.

И тысячи англичан Лондона, Плимута и других городов Южной Англии, подвергшихся бомбардировкам, воодушевлённые храбрым Черчиллем, думали так же, как Бетти Лоренс: «Я думала: если они способны сделать с нами такое, с нашими детьми, мы должны сделать то же самое с ними. Я знаю, что это плохо: нельзя желать плохого другим. Но в тот момент я чувствовала именно так: бомбите их!»

В июле 1943 года британские ВВС осуществили исторический налёт на Гамбург — второй по величине город Германии. За несколько часов па город обрушилось больше бомб, чем на Лондон за всё время войны. Гамбург объяла огненная буря. Англичане использовали метод, разработанный американцами: зажигательные бомбы сбрасывали в центре и по периметру городской застройки. Пожары вызывали эффект гигантской тепловой аэродинамической воронки-трубы: воздушные массы, устремлявшиеся к центру города, превращали кварталы и целые улицы в объятый пламенем хаос полного разрушения. Бомбардировка Гамбурга вызвала огненный смерч, скорость раскалённого ветра, нёсшего клубы дыма и снопы искр, превышала 190 км/час. Температура достигала 1000° по Цельсию. Город превратился в грандиозную бушующую огнём печь общей площадью 13 квадратных километров.

Маргарет Цеттель спасла из огня шестерых детей: «Это был сущий ад, сплошной хаос. Ураган был невероятный. А потом появился этот отвратительный запах... До сих пор чувствую его... Кровь, крики... Чудовищная смесь... Последнего ребёнка я спасла только чудом: сразу же за мной рухнула горящая лестница. Выжившие в Гамбурге собирались — бездомные и потрясённые—под открытым небом. Они были в отчаянии и оплакивали свои семьи. Сплошной хаос чувств, сплошная боль, боль физическая и душевная. Конечно, мы были сломлены...»¹²³

Хорст Вессель, названный так в честь известного героя III Рейха: «Десять километров мы шли сквозь обломки, развалины и море огня, целый ноток беженцев. Позади осталась мгла, небо было абсолютно чёрным, солнце не могло пробиться... Даже через двадцать пять километров сажа по-прежнему оседала на землю...»¹²⁴ — За три дня бомбардировок в Гамбурге погибло 46 тысяч человек — больше, чем во всей Англии за весь период бомбардировок — и неизмеримо меньше, чем мирного населения в России...

С августа 1942 года в боевые действия на территории Западной Европы включились бомбардировочные части ВВС США. В 1944-1945 годах бомбардировки гражданских объектов Германии приняли апокалиптический характер. Несмотря на то, что пожары, вызванные бомбардировками, опустошили города, в которых гореть уже было нечему, на груды развалин армады бомбардировщиков снова и снова обрушивали свой смертоносный груз,— это были ковровые бомбёжки усовершенствованными фугасными бомбами сильного взрывного действия. В результате таких бомбардировок более миллиона мирных жителей Гамбурга лишились крова. Бомбёжкам на полное уничтожение подвергались и небольшие города. В Касселе погибли от бомб и пожаров 9 тысяч жителей; в Гейльбронне — 7,5 тысяч, в Дармштадте — 5 тысяч. Большинство сгорели заживо в огне грандиозных пожаров: удары ВВС союзников превратили немецкие города в пепелища.

Кстати сказать, население Англии, в отличие от американцев, не очень одобрительно относилось к массированным бомбардировкам тотального уничтожения: люди, испытавшие подобные ужасы, проклинали войну. В книгу Почёта погибших при обороне Британии, хранящуюся в Вестминстерском аббатстве, не внесено ни одного имени лётчиков бомбардировочной авиации британских ВВС. Для сравнения: за четыре месяца ожесточённых бомбардировок английских городов во второй половине 1940 года под бомбами погибло 23 тысячи англичан, за всё время войны от бомб погибло около 46 тысяч. В ночь на 15 ноября 1940 года волны бомбардировщиков Люфтваффе бомбили Ковентри в течение десяти часов. В налёте приняло участие 450 немецких бомбардировщиков. Зарево возникших пожаров можно было видеть за двести километров. В результате погибло 550 человек, ранены были 800.

Тотальная война на уничтожение была осознанной частью стратегии Второй Мировой. Эту программу озвучил Геббельс, декларировал Сталин; этой же программы придерживались и союзники, о чём выразительно свидетельствуют названия операций ковровых бомбёжек — ударов по Германии: «Гоморра» и «Армагеддон». Бедствия обрушились главным образом на мирное население: целые города были стёрты с лица земли. Такая же участь постигла и Любек — основной порт, через который Международный Красный Крест осуществлял помощь военнопленным на территории Германии. В 1945 году был уничтожен Дрезден — город, в котором вообще не было военной промышленности. По оценкам различных источников, в Дрездене погибло от 30 до 100 тысяч человек.

Потом уничтожение Дрездена почему-то стёрлось из памяти Черчилля. Биограф английского премьера упоминает о том, как после войны Черчилль реагировал на расспросы о бомбардировке этого города: «Ничего не могу припомнить. По-моему, это вообще сделали американцы. Вам следует обратиться к главному маршалу авиации Харрису».

«Гоморра» и «Армагеддон» ещё раз продемонстрировали, что целью Второй Мировой было уничтожение христианской цивилизации в Европе. В этом смысле в одном строю находились Черчилль, Рузвельт, Сталин и Гитлер. —Им противостояли народы Европы и средоточие Христианства—русский народ.

* * *

Описывая последние дни нацистской Германии, автор книги «Возвышение и падение Третьего Рейха» Уильям Ширер отмечает: «Это была атмосфера сумасшедшего дома. Члены кабинета возлагали надежды... на предсказания звёзд». Ширер не совсем прав: созидатели III Рейха и до 1945 года руководствовались «предсказаниями звёзд». Оккультизм и астрология всегда были мощнейшими стимулами, нередко определявшими решения, влиявшие на судьбы мира. Это факт, многократно подтверждённый исторически. Вот один из примеров — 22 июня 1941 года, начало войны между Германией и СССР. Гитлер шёл по стопам Наполеона, начавшего крестовый поход на Россию в период летнего солнцестояния,— что почему-то очень редко обращает на себя внимание историков. Однако 22 июня знаменательно не только в силу упомянутых обстоятельств: астрономия определяет исключительное внимание астрологов к этой дате.

«Дракон» — большое бесформенное созвездие, вьющееся около Северного полюса мира. Его наиболее приметная часть-голова дракона, компактная группа звёзд в форме ромба (фигура, образуемая двумя треугольниками, имеющими противоположно направленные вершины и общее основание). В эту группу входят звёзды Растабан («голова змеи») и Эльтанин («голова дракона»). Голова созвездия «Дракон» кульминирует в полночь 22 июня. Известно, насколько важное значение оккультисты — руководители III Рейха придавали Северу (астрономические расчёты показывают: 2800 лет до н. э. альфа созвездия «Дракон», Тубан, находилась в точке Северного полюса небосвода).

«Атмосфера сумасшедшего дома» в смысле следования «предсказаниям звёзд» — это выражение применимо отнюдь не только к финальному акту III Рейха. Немецкие оккультисты были не более сумасшедшими, чем, например, Уинстон Черчилль, активно практиковавший магию, в том числе и жестов,—для противодействия коллеге на материке, или же члены Кремлёвского ареопага, дававшие стратегическим операциям Второй Мировой оккультно-астрологические наименования (например, «Сатурн», «Малый Сатурн», «Уран», «Маре»), или же Арч Кроуфорд —современный астролог, консультирующий Нью-йоркскую фондовую биржу. В «сумасшедшем доме», где ориентируются на предсказания звёзд, жили финансовый чародей Филипп Морган, американские президенты, правители СССР, президенты демократической России. Астролог Джоан Квигли руководила президентской четой — супругами Рейган. Она определяла время для пресс-конференций, выступлений, принятия и обнародования решений, по которым жила страна и большая часть мира. Квигли довольно подробно рассказала о процессе оккулыно-астрологического управления президентами CUIA в своей книге «"What does Joan say?" My seven years as White House Astrologer to Nancy and Ronald Reagan. Joan Cuigley».

Американский актёр из Голливуда, ставший американским президентом, Рональд Рейган окончил свои дни в настоящем сумасшедшем доме; Горбачёв и Ельцин продолжают жить в сумасшедшем доме без границ—в том сумасшедшем доме, где сверяют свою жизнь по звёздам. «Миллионеры не верят в астрологию, а вот миллиардеры... Миллиардеры — верят»,— В этих словах современного астролога «доктора» Луиса Тури немалая толика правды о том, кто и как стремится управлять миром. Начиная с древнейших языческих цивилизаций и заканчивая революциями астрология сыграла значительную роль в истории— истории богоборчества¹.

Но вернёмся в Германию последнего года Мировой войны. Альберт Шпеер, главный архитектор фашистской Германии, имперский министр вооружений и боеприпасов, говорил: «Гитлер сознательно пытался добиться, чтобы вместе с ним погибло всё». Геббельс в последних статьях приветствовал вражеские бомбардировки, заявляя: «Под обломками наших городов будут погребены достижения дурацкого XX века». «Гитлер и Геббельс,— пишет английский историк Тревор-Ропер,— призвали немецкий народ разрушить свои города и заводы, взо-

¹ Сведения приведены по материалам документального фильма «Astrology». Из цикла «Journal of Unknown». Produced by «Termit Art Productions» for TLC. MMI. Lion's Gate entertainment.

рвать плотины и мосты, железные дороги,— и всё это во имя легенды под названием "сумерки богов"». Великий маг Гитлер не скупился на человеческие жертвоприношения: бессмысленно бросал в бой, на верную гибель, подростков и стариков. По враги побеждали. Умирая, остаётся только призвать великий потоп. В затопленном по приказу Гитлера берлинском метро нашли свою смерть 200 тысяч человек. Прежде чем убить в бункере жену, детей и самого себя, Геббельс публикует прощальную статью. Она называется «И всё-гаки эго будет». В ней говорится: «Наш конец будет концом вселенной!»--Трагедия разыгрывается не на земном, а на космическом уровне.

Гитлер, как принято считать, совершил самоубийство 30 апреля 1945 года. И это далеко не случайность. Так, по крайней мере, считает американский оккультист Д. Бреннан. Он пишет («Ocult Reich», 1974): «Посвященный в мистерии Зла остался до конца верным своей мрачной вере, даже его самоубийство явилось жертвенным приношением силам Тьмы. В ночь с 30 апреля на 1 мая в древности отмечался "праздник" дьявола— день переходил в Вальпургиеву ночь, в одну из наиболее благоприятных дат для жертвоприношений в германском языческом календаре. Эта самая важная дата во всём календаре сатанизма. Вероятно, Гитлер сделал это специально, чтобы обеспечить себе наилучшую реинкарнацию...»

Вошедшие в Берлин части Красной Армии были немало поражены, когда увидели большое число трупов тибетцев в форме СС. Уроженцев далёкой горной страны пригласил в своё время в немецкую столицу Карл Хаусхофер. Они должны были снискать благоволение высших сил. перетянуть их на сторону «арийцев». Своим самоубийством тибетцы подтверждали неудачу собственной миссии. Германия лежала в руинах: оккультный Рейх продержался только двенадцать лет.

В наши дни, очевидно, настало время откровенно сказать, что нацизм был одним из тех трагичных моментов истории христианской цивилизации, когда дверь в «светлое будущее», в мир антихриста, в «Новый Мировой Порядок» распахнулась при громе пушек и вое падающих бомб.

Да, маги III Рейха потерпели страшное, сокрушительное поражение. Но можно ли полагать, что они навсегда ушли в небытие и не попытаются взять реванш в будущем? Даже тогда, когда красный флаг уже развевался над Бранденбургскими воротами, посвященные поспешно прятали свои реликвии и ценности с той целью, чтобы будущие поколения могли обрести их и использовать для основания IV Рейха. 2 мая 1945 года колонна грузовиков под охраной эсэсовцев направилась со специальной секретной миссией в Зиллерталь — труднодоступный горный район Австрии. Там, во льдах горы Гохфейлер на высоте 3000 метров над уровнем моря, они погребли свинцовый ящик, хранящий «святыни» Чёрного Ордена. Среди них был и таинственный святой Грааль, находившийся до этого в штаб-квартире СС — замке Вевельсбург. Любой ценой нацисты стремились избежать того, чтобы их святыни попали в руки «еврейских комиссаров или ожидовленных янки». Если исходить из того, в каком месте ледника был захоронен эсэсовцами таинственный ящик, то «ковчег завета» III Рейха должен был появиться на поверхности где-то между 1991 и 1995 годами.— Германия объединилась в 1993 году...

В начале мая 1945 года представитель советских войск в Берлине заявил, что обнаружены обгоревшие трупы Гитлера и Евы Браун. Англичане и американцы незамедлительно попросили своих союзников продемонстрировать эту находку. Советская сторона проигнорировала просьбу.

26 мая 1945 года Сталин, встретившись с Гарри Хопкинсом, особо доверенным лицом президента США, сказал ему: «Я думаю, Гитлер жив и где-то скрывается». Он добавил: «Возможно, что Гитлер и компания отправились в Японию». Маршал Жуков, командовавший русскими войсками в Берлине, неоднократно говорил западным коллегам, что нисколько не сомневается в том, что действительно найден труп Гитлера. Однако 9 июня, к удивлению всего мира, он заявил: «Твёрдой уверенности в смерти Гитлера нет». Несколько дней спустя он сказал то же самое в разговоре с генералом Дуайтом Эйзенхауэром, и тот в свою очередь сделал аналогичное заявление на пресс-конференции в Париже... Лишь в 1968 году, через двадцать три года после крушения Третьего Рейха, был опубликован давно ожидавшийся «официальный» советский отчёт о смерти Гитлера. Надо сказать, что после этого отчёта сомнения относительно происшедшего в бункере только усилились. В документе, в частности, ничего не говорилось про пулевое ранение и утверждалось, что смерть наступила вследствие отравления цианистым калием. Но ведь большинство свидетелей заявляли о выстреле... Эсэсовец Менгерхаузен, вышедший из советского плена в пятидесятые годы и, по его словам, участвовавший в захоронении обугленного трупа Гитлера, показывал, что видел пулевое отверстие в правом виске. Кемпка же сказал на допросе, что Гитлер выстрелил себе в рот...

По мнению авторитетных западных историков, советский отчёт 1968 года никак не доказывает, что жизнь Гитлера оборвалась 30 апреля 1945 года. Более того, некоторые из них уже в семидесятые годы утверждали, что Гитлер спасся. Один из американских историков, Инфельд, приводит свои доказательства такого рода в книге «Секретная жизнь Гитлера». Мы позволим себе процитировать наиболее интересные фрагменты из этого исследования.

«В марте 1970 года,— пишет Инфельд,— я остановился в Палас-отеле итальянского города Бари, расследуя обстоятельства самой загадочной операции Люфтваффе во время II Мировой войны. Я встретился с бывшим немецким лётчиком Гансом Абертом. Вот что я услышал: "Операция 30 апреля 1945 года, когда я летел в Берлин, была опасной. Я сел на реке Хавель. Я должен был забрать более ценный груз, чем завещание Гитлера". Аберг сказал: "Это был не Борман", и отказался отвечать на мои последующие вопросы.

В 1973 году, —продолжает Инфельд, —я беседовал с другим бывшим немецким лётчиком, Куртом Бартом. Он также сказал мне, что летал в район Берлина 30 апреля, точнее, и 29-го и 30 апреля. "29-го мы не подобрали никого, а вот 30-го..." Но Барт ничего не сказал о полёте 30 апреля 1945 года».

Инфельд особое значение придавал той информации, которую он узнал из бесед со Скорцени: «20 февраля 1973 года я встретился с Отто Скорцени в его квартире на улице Монтера в Мадриде.

Скорцени спросил: "Вы думаете^ что Гитлер мёртв?"

"Конечно", — солгал я.

Он, казалось, вздохнул с облегчением: "Да... Я мог вывезти его из Берлина".

Скорцени объяснил, что Гитлер мог 30 апреля выйти из бункера через подземный ход под Рейхсканцелярией на Герман Геринг-штрассе и затем добраться до реки Хавель, где мог быть подобран специальным самолётом. Я был потрясён. Шеф нацистских коммандос сказал мне то же самое, что Аберт в Бари и Барт в Мюнхене.

"Звучит правдоподобно, но не совсем реально,— заметил я, — русские войска были повсюду".

Он ответил: "Другие вырвались из бункера даже после 30-го. Я знаю, это было вполне осуществимо".

Я решил повести разговор в ином направлении.

"Всем известно, что Гитлер принял яд, а затем застрелился. Гюнше, Кемпка, Линге и другие видели труп, сожгли его и похоронили".

"Не исключено, что это был его двойник",— сказал Скорцени.

Я слышал много раз, — комментирует Инфельд, — что у Гитлера были двойники. Паулина Колер, горничная в Бергхофе, говорила, что у Гитлера было три двойника: один — всегда в Берхтесгадене, другой — в Мюнхене, третий — в Берлине; только Гестапо знало их имена. Актриса Кристина Рейман хорошо знала эсэсовца Фегелейна, женившегося на сестре Евы Браун. Она утверждала, что Фегелейн был казнён по приказу Гитлера 27 апреля 1945 года, потому что каким-то образом он узнал эту тайну Гитлера.

"Вы полагаете, что 30 апреля в саду был похоронен двойник Гитлера?" — спросил я Скорцени.

Скорцени рассмеялся: "Русские утверждают, что фюрер мёртв. Они, должно быть, знают, что говорят"».

Мы не имеем возможности более подробно остановиться на обстоятельствах этой тайны, сообщаемых Инфельдом и другими историками. Скажем только, что полное уничтожение «останков Гитлера», проведённое в строжайшей секретности под личным руководством Андропова-Файнштейпа, по сути дела, совершенно закрыло возможность проверить истинность официального сообщения советских властей о смерти Гитлера. Останки были эксгумированы, сожжены, а затем пепел был развеян.

В марте 1970 года Председатель КГБ Андропов сообщал ЦК СССР: «В феврале 1946 года в городе Магдебурге (ГДР) на территории военного городка, занимаемого ныне Особым отделом КГБ по 3-й армии ГСВГ, были захоронены трупы Гитлера, Евы Браун, Геббельса, его жены и детей. В настоящее время указанный военный городок, исходя из служебной целесообразности, отвечающей интересам наших войск, командованием армии передаётся немецким властям.

Учитывая возможность строительных или других земельных работ на этой территории, которые могут повлечь обнаружение захоронения, полагал бы целесообразным произвести изъятие останков и их уничтожение путём сожжения...»

20 марта 1970 года па имя Андропова был подан план проведения мероприятия «Архив». Начальник 3-го Управления КГБ (военная контрразведка) генерал-лейтенант Федорчук, которому было поручено составить план, сообщал:

«...Цель мероприятия: изъять и физически уничтожить останки захороненных в Магдебурге 21 февраля 1946 года в военном городке по улице Вестендш грассе возле дома № 36 (ныне улица Клаузенерштрассе) военных преступников. К участию в проведении указанного мероприятия привлечь: начальника 0[собого] 0[тдела] КГБ в/ч пп 92626 полковника Коваленко Н. Г., оперативных сотрудников того же отдела майора Широкова В. А., майора БеловаТ. В., капитана СучковаВ.Б., старшего лейтенанта Гуменюка...»

Пункт 4-й плана определял:

«Раскопки произвести ночью, обнаруженные останки вложить в специально подготовленные ящики, которые на автомашине вывезти в район учебных полей сапёрного и танкового полков ГСВГ в районе Гнилого озера (Магдебургский округ ГДР), где сжечь, а потом выбросить в озеро».

26 марта план был утверждён председателем КГБ.

5 апреля Андропов ознакомился с актом (о вскрытии захоронений останков военных преступников):

«Согласно плану проведения мероприятия "Архив", утверждённому Председателем КГБ при СМ СССР 26 марта 1970 года, оперативная группа в составе... произвела вскрытие захоронения...

После изъятия останков место их захоронения приведено в первоначальный вид. Мероприятие по изъятию проведено в течение ночи и утра 4 апреля... 5 апреля уничтожение останков произведено путём их сожжения на костре на пустыре в районе города Шенебек в одиннадцати километрах от Магдебурга.

Останки перегорели, вместе с углём истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидериц, о чём и составлен настоящий акт.

Начальник 0[co6oroJ 0[тдела] КГБ в/ч пп 92626

полковник Коваленко Сотрудники 0[собого] 0[тдела] КГБ в/ч пп 92626 майор Широков, ст. лейтенант Гуменюк.

5 апреля 1970 г.»¹²⁵.

Впрочем, вопрос о смерти Гитлера всё же не принципиальный. Гораздо важнее осознание того, что мировые силы зла, успешно осуществив в середине XX столетия антихристианские, поистине сатанинские цели через Гитлера, III Рейх и Мировую войну, продолжали действовать и после 1945 года. Маги III Рейха потерпели поражение, и свастика нацистов навсегда стала позорным символом фашизма, повергнутого в прах союзниками— СССР и западными демократиями?

Как известно, символом Северо-Атлантического Союза, или НАТО, является... видоизменённая свастика. Достаточно внимательно посмотреть, какую фигуру образуют тёмные очертания в лучах осей координат эмблемы НАТО,— и мы увидим всё тот же зловещий символ «чёрного солнца», заимствованный нацистами от адептов тайных знаний — творцов зла. Эмблема НАТО представляет собой искусный символ, вместивший две свастики — светлую, правостороннюю, и чёрную, образуемую гранями осей с движением лучей влево. Этот знак символизирует единство добра и зла — «злое добро» и «зло, приносящее благо». Всё та же символика на самолётах, бомбивших православных сербов в последнем году второго тысячелетия бытия христианского мира. Между прочим, так называемые «кресты» на броне фашистских танков отнюдь не кресты, как их именовали профаны, послушно повторяя это слово за политруками, а символ «чёрного солнца», простирающего свои «лучи» мрака на тварный мир, составленный из четырёх стихий.

Вермахт III Рейха, таким образом, продолжал традицию Ордена тамплиеров и тевтонцев. Храмовники на своих знамёнах изображали отнюдь не крест, а символ «чёрного солнца». Средневековые тамплиеры были разгромлены французским королём Филиппом IV, но адепты тайных знаний зла не исчезли. В лоне Католичества — это доселе сохраняющий свои тайны Мальтийский Орден: его символ — «мальтийский крест» — на самом деле, для посвящённых, знак «чёрного солнца».

Почему знамя, развевавшееся над Рейхстагом, так и не было пронесено по Красной площади на Параде Победы? Указывают на более чем странную причину—будто бы Егоров и Кантария не смогли должным образом подготовиться к строевому прохождению...

Из поверженного Берлина, тайно, в Москву перевозили Пергамский алтарь—престол сатаны...—Для чего?

Истину не находят не потому, что её невозможно найти, а потому, что найти её не хотят...

Знамя Победы не было пронесено по Красной площади — потому, что над кремлёвскими башнями сияли звёзды Люцифера. Пергамский алтарь сатаны был перемещён в Москву по той сокровенной причине, что у Гитлера, Рузвельта, Черчилля, наконец, коммунистов в Кремле была общая цель.

В результате титанических усилий были пролиты реки крови. Цена? — Десятки миллионов человек христианской Европы уничтожено: жертвы закланы на алтаре жесточайшей войны. Мир вступил в новую эру бытия: начато деятельное приуготов-ление пришествия антихриста через создание особого государства—государства Израиль.

Итак, война «успешно» завершена: руками Гитлера и Сталина, Черчилля и Рузвельта, через девятнадцать столетий после разрушения Иерусалима, Израиль, ждущий своего мессию-лжехриста, был воссоздан.

^ Ф Sfc

На Тегеранской конференции в декабре сорок третьего Сталин предложил тост «за расстрел 50 тысяч офицеров германской армии». Рузвельт предложил выпить за расстрел 49 500, а сын американского президента Элиот весело произнёс пожелание: «чтобы сотни тысяч германских офицеров были убиты». Сияющий «дядя Джо» встал и крепко обнял Элиота Рузвельта.

На Ялтинской встрече Рузвельт обрадовал Сталина, сказав, что теперь он «более кровожаден в отношении немцев, чем год назад, и надеется на повторение Сталиным тоста за расстрел 50 тысяч офицеров германской армии».

Здесь уместно напомнить, как проходила встреча в Ялте. Простые люди и в СССР, и в Европе, и в Америке наивно полагали, что главы государств в напряжённой работе решают мировые проблемы. На самом деле люди, чьи имена магически воздействовали на толпу, — Сталин, Черчилль, Рузвельт—были только актёрами на ярко иллюминированной сцене мировой политики. Они лишь озвучивали решения, принимаемые вовсе не ими... В Ялте имел место грандиозный банкет, скорее, пьянка. Впрочем, предоставим возможность рассказать об этом самим участникам. Генерал-майор Лоуренс Кьютер (в составе американской делегации он представлял ВВС США): «В качестве первого блюда за утренним завтраком (так начинался день) подавался средних размеров бокал крымского коньяка. За коньяком и вступительными тостами следовали икра и водка... Потом подавали холодные закуски с белым вином... Под конец — крымские яблоки с многочисленными бокалами сладкого крымского шампанского. Последнее блюдо — стакан горячего чая, к которому подавали коньяк. — И это был всего лишь завтрак!»

В обильных возлияниях проходил весь день.

Сын президента США Элиот Рузвельт: «Практически все без исключения были в стельку пьяны».

Чарльз Боулеп, помощник госсекретаря президента: «Хозяином за столом был сам маршал Сталин. Атмосфера за столом была весьма сердечной, и в общей сложности было выпито сорок пять тостов», —Это был всего лишь ужин...¹

Одной из ключевых фигур в Ялте являлся Альджер Хисс. Он неотлучно находился при Рузвельте, неизменно присутствуя даже при встречах Сталина с Рузвельтом с глазу на глаз. После Ялты именно Хисс становится первым генеральным секретарём Организации Объединённых Наций, образованной в апреле 1945 года в Сан-Франциско. Номинальный госсекретарь США Эдвард Стегтиниус накануне ялтинской конференции отдал распоряжение: «все материалы для президента должны быть в руках мистера Хисса». Кто такой Хисс? И почему этот человек был столь значительным лицом в администрации США, особым советником президента по политическим делам и ведущим сотрудником Госдепартамента? В 1939 году американские спецслужбы получили на Хисса оперативные сведения, разоблачавшие его как агента СССР, однако не было принято никаких мер по пресечению его деятельности, наносящей ущерб государственным интересам США. Более того: два президента, один за другим, продолжали оказывать Хиссу очевидное покровительство...

Ещё одним очень влиятельным лицом в поли тике США был Гарри Декстер Уайт. Кстати, американские журналисты не смогли обнаружить документов, свидетельствующих о рождении упомянутого гражданина США. Уайт в 1934 году был принят на службу Генри Моргентау-младшим, тогда министром финансов США. Он быстро продвигался по служебной лестнице. Сразу после Перл-Харбора Уайт был назначен «руководителем всех действий, связанных с международными отношениями». После этого Уайт стал заместителем министра финансов США. В 1939 году Уитгакер Чамберс сообщил, что

' Цит. по: Д. Рид. Спор о Сионе. VI.. 1993. С. 387.

он по поручению Уайта передавал секретные документы Советам. Впервые передача секретных материалов через него была осуществлена в 1935 году. ФБР допросило Чамберса в 1941 году, но этим всё и закончилось. Информация просочилась в прессу только в 1948 году и то лишь благодаря расследованию частного агентства.

Любопытно, что именно Уайт составил текст американского ультиматума от 26 ноября 1941 года, посредством которого Японию спровоцировали помочь Америке вступить в войну «за правое дело», за торжество демократии над «коричневой чумой». Уайт был и активным разработчиком знаменитого «плана Моргентау»,—предназначенного для разорения и фактического уничтожения Германии как государства.

Напомним содержание «плана Моргентау». В соответствии с этим планом Германия должна была быть разделена на провинции. Промышленность предусматривалось полностью уничтожить, шахты и рудники затопить. Стране уготовали участь «козьего пастбища». Этот план впервые обсуждался 7 августа 1944 года в Англии, во время совещания, между Эйзенхауэром, министром финансов США Моргентау и его заместителем Уайтом. Эйзенхауэр сказал, что ему хотелось бы крепко приструнить немцев, потому что «всё население Германии — синтетические параноики». По согласовании плана Моргентау с Черчиллем, документ был представлен Рузвельту. У Рузвельта возникли сомнения в правомочности такой бесчеловечности победителей в отношении к побеждённым. Была назначена комиссия для разработки плана послевоенной судьбы Германии. Когда члены комиссии, утверждённой президентом, ознакомились с планом Моргентау, они просто возмутились. Госсекретарь Хэлл и военный министр Стимсон заявили Моргентау свой категорический протест. Тем не менее, когда Рузвельт полетел в Квебек на встречу с Черчиллем, «случилось так», что именно Хэлл и Стимсон остались в Вашингтоне, а Черчилль и Рузвельт подписали план Моргентау. И программа возмездия была санкционирована.

По словам Черчилля, сам он весьма сожалел, что поставил свою подпись, хотя в таком случае остаётся совершенно непонятным, почему он всё-таки это сделал. А Рузвельт впоследствии изображал дело, будто речь шла просто о его инициалах, якобы «по ошибке» поставленных им на документе, который он, как оказалось, необдуманно подписал, — если верить президенту США, —не прочитав собственно текст. Согласно объяснениям Рузвельта, он уступил просьбам «верного старого друга», — так президент США назвал Моргентау. Строго говоря, план Моргентау, хотя и в изменённом виде, был всё-таки принят— по своей сути, ибо Германия, а с ней и вся Европа оказалась разделена надвое, заклана на алтаре войны.

По окончании войны Гарри Декстер Уайт был назначен председателем международной конференции, на которой вырабатывались планы подчинения национальных государств международному директорату в лице ООН. Конференцией были созданы ставшие столь значимыми в мировой политике Международный Банк и Международный Валютный Фонд.

В 1955 году Комитет по вопросам безопасности США установил:

«1. Альфред Хисс, Гарри Декстер Уайт и их сообщники из коммунистического подполья в правительстве обладали властью оказывать решающее влияние на государственную политику Америки и политику международных отношений во время Второй Мировой войны и по её окончании;

2. обладали властью оказывать влияние на создание и деятельность ООН и её подчинённых учреждений;

3.Хисс, Уайт и значительное число их коллег разоблачены как тайные коммунистические агенты».

Здесь необходимо сделать два замечания. Во-первых: сказано «коммунистические» агенты, а не «советские». И это абсолютно точно отражает суть дела, если, конечно, под Коммунизмом действительно понимать не сказки для несчастных пролетариев, а то учение, которое исповедовали Маркс, Ленин и миллиардеры Америки. Что касается упоминания об Организации Объединённых Наций: главный холл штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке имеет очень интересное, в высшей степени символичное оформление. На стенах — огромное панно: размытые, как будто проступающие сквозь туманную дымку изображения людей — разных рас и антропологических типов, 1 посреди — совершенно отчётливое и резкое изображение оаееина в ермолке с чёрной как смоль бородой'.

Кстати, о Моргентау. В 1947 году он стал генеральным председателем организации «Объединённый еврейский призыв». 3 1951 года Генри Моргентау — председатель совета директоров «Американской корпорации по финансированию и развитию Израиля».

Таковы персоналии II Мировой войны. В тот день, когда эасследование деятельности Хисса приблизилось к решающему моменту и неопровержимые доказательства передачи им Советской стороне секретных материалов должны были быть тредставлены общественности, Уайт, которому грозило разоб-тачение, вдруг ушёл в отставку — «по состоянию здоровья». В августе 1948 года он был вызван на допрос в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности. Гарри Декстеру Уайту были предъявлены неопровержимые улики — и через гри дня... Уайта нашли мёртвым. Он был похоронен по иудейскому обряду, причём вскрытие не производилось и причины скоропостижной смерти остались не выяснены.

Впрочем, и Рузвельт не избежал столь же печальной участи. Напомним эту историю, так как обстоятельства смерти тридцать второго президента Соединённых Штатов Америки мо-уг помочь в осмыслении того, что произошло в Москве в на-шле марта 1953 года.

Смерть застала президента США в его имении в Уорм

Спрингс, штаг Джорджия, куда его сопровождал... небезызвестный Генри Моргентау. Рузвельт умер совершенно неожиданно. В свидетельстве о смерти сообщалось: причиной послужило кровоизлияние в мозг, следствие атеросклероза. Согласно американским законам — как федеральным, так и отдельных штатов — необходимо было сделать вскрытие, — так как смерть была внезапной. Однако вскрытие трупа Рузвельта не было произведено. Кроме того, тело президента должно было быть выставлено в открытом гробу для прощания с усопшим. Но и этого не было сделано. Тело президента почему-то в запечатанном гробу перевезли в друг ое имение Рузвельта — Гайд-Парк, штат Нью-Йорк, где и было совершено погребение. Охрана, сопровождавшая запечатанный гроб, получила приказ стрелять в любого, кто попытался бы открыть гроб.

Могила президента в Гайд-Парке охранялась строжайшим образом круглосуточно в течение нескольких месяцев—до того времени, когда процессы разложения останков сделали бы эксгумацию бессмысленной. Такие меры осуществлялись с целью воспрепятствовать возможной криминалистической экспертизе. Кстати, свидетельство о смерти подписал доктор медицины Брюнн из военно-морского госпиталя Бетседа— в своё время из окна именно этого госпиталя, так сказать, «выбросился» министр обороны США Форрестол.

Все эти странные обстоятельства не могли не вызвать многочисленных вопросов. В конце концов появились две книги, объясняющие в главном смерть президента США. Это — исследование Э. Джозефсона «Странная смерть Франклина Д. Рузвельта» и книга Кёртса с труднопереводимым на русский названием: «F. D.A. my Exploited Father-in-Law» (что-то вроде «Как я использовал своего отчима—F. D. А.»).

Итак, согласно свидетельствам, собранным в ходе независимых расследований, причины того, что вскрыше не было произведено и не было и публичного прощания с телом президента, не вызывают сомнений. По словам священника из Уорм Спрингс, президент был убит выстрелом в затылок. Пуля при выходе из черепа разнесла лицо убитого. Личный врач президента доктор Росс Мак Интейр почему-то не сопровождал

Рузвельта в этой поездке. По его показаниям, регулярные и тщательные осмотры президента, которые он проводил согласно своим обязанностям, не выявили — вплоть до самого дня гибели Рузвельта — никаких признаков склероза мозга. Президент в своём завещании (для человека 73-х лет составление завещания вполне логично) особо оговорил, чтобы после его смерти тело было выставлено для публичного прощания в Капитолии — здании Конгресса США. Как известно, всё было сделано совершенно иным образом.—Почему?

Рузвельт подписал себе смертный приговор незадолго до конца войны. Он, как и Сталин, оказался «изменником», способным дискредитировать идею Мировой Революции, ради которой была осуществлена не только II Мировая война. Рузвельт покинул Ялту 11 февраля 1945 года. Следующие три дня он провёл на борту крейсера «Квинси», встречаясь с королём Ибн Саудом. Ситуация в мировой политике в конце II Мировой войны сложилась таким образом: либо Англия, отказавшись от решений 1939 года, должна была продолжать борьбу, сохраняя равновесие между арабами и евреями, либо же Англия, «плюнув на мандат», уходила из Палестины, затем неизбежно наступал следующий этап — сионисты изгоняют коренное население г помощью оружия, полученного ими в ходе военных действий противоборствующих сторон в Европе и Африке.

Без всяких сомнений, Вторая Мировая приближала именно этот сценарий. В 1944 году Черчилль уже принял соответствующее решение, о чём уведомил Вейцмана. Рузвельт отправился в Ялту, после чего произошла встреча президента США ; королём Ибн Саудом, роковая для Рузвельта. Как сообщал Гарри Хонкинс, Черчилль был поражён и весьма озабочен таким поворотом событий. После встречи Рузвельта с Ибн Сардом на борту крейсера «Квинси» произошло необъяснимое: ^эузвельт вышел из игры, в которой он долгие годы принимал участие на главных ролях (из видимых фигур—актёров на сце-ге мировой политики). Разговор с восточным монархом шёл следующим образом: Рузвельт обратился к Ибн Сауду с прось-5ой «допустить ещё некоторое количество евреев в Палести-ту», но услышал категорическое «нет». Ибн Сауд подробно рассказал Рузвелыу, чю «и Палестине уже имеется вооружённая до зубов армия из евреев -- не собирающаяся воевать с немцами, но явно нацеленная на арабов».

28 февраля Рузвельт прибыл в Вашингтон. 28 марта король подтвердил всё то, что он рассказал президенту Америки на борту крейсера, и предостерёг Рузвельта о тех последствиях в масштабе всего мира, которые возымеет американская поддержка сионистов в Палестине. Рузвельт ответил Ибн Сауду письменно, таким образом документально повторив своё обещание, данное королю на борту «Квинси», что «он в качестве главы американского правительства не предпримет никаких действий, которые могли бы оказаться враждебными по отношению к арабскому народу». И через две недели, 12 апреля 1945 года, президент США... приказал долго жить.

Во время бесед Рузвельта с Ибн Саудом присутствовал Гарри Хопкинс. После этих встреч Хопкинс, бывший до этого тенью Рузвельта, вдруг исчез из окружения президента, так больше ни разу не встретившись с ним. Более того, после бесед президента с королём Хопкинс заперся в своей каюте на крейсере и через три дня сошёл на берег в Алжире, уведомив Рузвельта через третье лицо, что он вернётся в Америку другим путём.

В довершение истории о тридцать втором президенте США необходимо рассказать, как происходила траурная тризна о президенте, «мирно почившем» в Уорм Спрингс и торжественно погребённом в Гайд-Парке. Об этом поведал Мерриман Смит, бывший в то время главным корреспондентом в Белом Доме. Вот что он сообщил: «Большинство пассажиров похоронного поезда были ближайшими сотрудниками Рузвельта. Не успел скрыться из глаз увешанный траурными флагами вокзал Гайд-Парка, как началось... Алкоголь лился рекой в каждом купе и каждом салоне. Занавески на окнах были спущены, и снаружи поезд выглядел, как любой другой, везущий траурных гостей. Но за этими занавесками рузвельтовские подручные развлекались полным ходом. Один из главных застрельщиков "нового курса" ("Новый Курс" — эти два слова были лозунгом эры Рузвельта с 1932 года) на моих глазах с грохотом спустил в уборную целый подное пустых стаканов с рёвом: "Вниз, в трубу, обойдёмся без вас!" Официанты носились по коридорам с подносами расплёскивающихся бокалов. Не будучи знакомым с публикой в салонах, можно было бы принять её за болельщиков, возвращающихся с футбольного матча. Был слышен рёв пьяного хора...»¹²⁶

В принципе, смерть Сталина в 1953 году очень напоминала произошедшее с Рузвельтом в 1945-м. Сталин умер по той же самой причине, что и американский президент Франклин Рузвельт. Сталин, превратившийся в непоследовательного коммуниста¹²⁷, был убран с пути Революции, которая продолжалась. Мавры Революции — Рузвельт и Сталин — сделали своё дело и ушли. Ритуал прощания «американских оболтусов» с бренными останками зачинателя «Нового Курса» и проводы строителями Социализма почившего вождя, олицетворявшего советский «Новый Курс», были обставлены с исключительной торжественностью...

СОДЕРЖАНИЕ

глава i. Предыстория............... 5

глава п. Мировая война..............179

глава ш. Энигма.....................324

Х.Г. Раковский - один из посвященных в тайну Второй Мировой войны,

Гринвуд, Бевин, Бивербрук, Вуд.

Андерсон, Черчилль, Эттли, Идеей.

Чемберлен зачитывает текст Мюнхенского Соглашения. Лондон 1938 г.

Фюрер и дуче.

И. Сталин, К. Ворошилов, А. Андреев.

Католические священники - члены фашистской милиции

Рим 1931 г.

Плакат. Н. Карпов 1947 г.

Плакат.

В. Добровольский 1939 г.

Плакат.

П. Соколов-Скаля 1941 г.

М. Тухачевский.

В. Триандофиллов. Е. Шиловский. А. Лапчинский.

«U-123» (капитан Рейнхард Хардеген) входит в порт приписки после боевого похода. Вымпелы означают потопленные суда и их тоннаж. Киль. 1942 г.

«Нас влекёт сила к мировой революции!.. До нас доходит вопль наших западных братьев, рабочих и крестьян... Мы не могим им не помочь... И поэтому да здравствует непобедимая Красная Армия!..

Нам, товарищи, не дают спокойно работать!.. Нас заставляют усё время воивать. На нас мировая буржуазия натравляет разных генералов, и мы должны усё время с винтовкой в руке защищать красную Расею от нашествия белых генералов, а с ними и мировых хищников-поработителей пролетариата!..»

Речь М. И. Калинина перед пролетариями Екатеринослава. 1921 г.

США вступает в войну.

Э Кинг.

Дж. Форрестол.

Ч. Нимиц.

Д. Макартур. Э. Кинг. У. Хэлси.

83 'А.С.Яковлев. Цель жизни. М., 1970. С. 265.

84  Начальный период войны. Под ред. С. П. Иванова. М., 1974. С. 212.

85 'А.С.Яковлев. Цель жизни. М„ 1970. С. 257.

86 Цит. по: М. Спик. Асы Люфтваффе. Смоленск, 2001. С. 128.

87 «Если завтра война» — знаменитый фильм предвоенного времени, музыку к которому написал Даниил Покрасс, за что и получил Сталинскую премию (автор россыпи военно-патриотических песен 20-30-х — «Конармейская», «Не скосить пас саблей острой», «Прощальная комсомольская», «Марш танкистов», «Три танкиста»... и т. п.). Его брат Дмитрий Покрасс не менее усердно трудился на ниве советской военно-патриотической песни («Марш Будённого» и т.п.), изобильно доставлявшей земные блага. Ещё один его брат, Самуил Покрасс, написал песню «Красная армия всех сильней» (1920) и уехал в «благословенную Америку», где и мирно почил (1939, Нью-Йорк) в достатке и безопасности от РККА, которую он так удачно воспел в расцвете творческих сил.

88  Сведения о боевых действиях и потерях приведены по «Отчёту о набеговой операции кораблей отряда лёгких сил Черноморского флота на базу-норг Констанца в ночь с 25 на 26 июня 1941 года». Отчёт составлен И августа 1942 года за подписями командира бригады крейсеров ЧФ контр-адмирала Н. Е. Басистого, нач. штаба бригады крейсеров капитана 2-го ранга Е. Жукова. - ЦВМ А. Ф. 2. Оп. 2. Д. 667. Л. 2-3.

89  Эти протоколы но какой-то странной причине очень быстро оказались рассекреченными — самим маршалом Жуковым. Причина поспешности проста — таким образом официально рекомендованные к усвоению широкими массами мемуары «неопровержимо» доказывали старый сталинский постулат: «проклятые капиталисты» только и могут коварно злоумышлять против Страны Советов. К тому же эта концепция «подтверждала» доктрину холодной войны, способствуя продолжению дела Революции в расколотом надвое мире.

90  Военно-Исторический Журнал. 1989. № 3. С. 66. (Цит. по: Б. Шаита-лов. Испытание войной. М., 2002. С. 31-32.)

91  А. С. Яковлев. Цель жизни. М„ 1970. С. 182.

92 "В. Косик. Среди единоверных братьев //Журнал «Родина». 2003. № 10. С. 87.

93  Упоминается об этом с ссылкой на работы А. В. Карпенко «Обозрение отечественной бронетанковой техники. 1905-1995 гг.» (СПб., 1996) и И. Шмелёва «История танка» в комментариях капитального исследования Лиддела Харта «Вторая Мировая война» (М., 1999. С. 870).

94  А. Г. Купцов. Странная история оружия. М., 2001. С. 48.

95  Гриф секретности снят. М.: Воениздат. 1993. С. 111.

96 История Второй Мировой войны 1939-1945. В 12-ти тт. Т.3. М.: Воениздат. 1974.

97  Цит. по: А. Г. Купцов. Странная история оружия. М., 2001. С.209-212.

98  О том, что советские властители прекрасно знали, где «искать» автоматы, говорят бесстрастные архивные документы. 7 мая 1942 года секретарь МГК ВКП(б) Г.М.Попов докладывал Сталину «о выполнение задания по выпуску (в Москве) автоматов». Отчёт Попова (ЦАОДМ. Ф. 1870. Оп. 3. Д. 2. Л. 23-25) включает и подробную таблицу с указаниями по месяцам, сколько и на каких заводах столицы произведено автоматов. Таблица охватывает период: ноябрь 1941 — апрель 1942 г. включительно. Соответственно, план, данный Москве, был утверждён до ноября 1941-го — как явствует из отчёта, лично Сталиным.

99  Е. Воробьёв. Москва: Близко к сердцу. М., 1989. С. 117-121.

'В январе 1942 года только в Москве было изготовлено уже I7 62S автоматов. Статистика производства автоматов на московских заводах предельно ясна: счёт автоматов, наличествовавших на складах оборонных заводов столицы в последние дни 1941 года, шёл на тысячи...

100  ЦА ФСБ РФ. Ф. 14. Оп. 4. Д. 288. Л. 85-87.

101  Д. Рид. Спор о Сионе. М„ 1993. С. 307.

102  Н. Роуз. Черчилль. Ьурная жизнь. М„ 2004. С. 269.

103  БСЭ. Изд. 1-е. Т.45. М.. 1940. Стл. 363 -364.

104  У. Черчилль. Вторая Мировая война. Кн.2. Война в сумерках. Нью-

105 Йорк, 1954. С. 93.

106  В оригинале книга Дейтона имеет другое название: «Blood, tears and folly» — «Кровь, слёзы и глупость». Интересно, что в завершении резюме всей книги издатели, продолжая дело Л.Дейтона, констатируют: «Факты, приводимые Дейтоном в своей книге, подводят читателя к весьма интересному выводу: оказывается, понятия "авось", "небось" и "как-нибудь", которые всегда считались (кем, кроме единоплеменников Л.Дейтона?—Н. С.) тремя основными китами русской жизни, в равной мере относятся к жизни немецкой, американской, английской, японской» (С. 2). —Тем самым «Изд-во ЭКСМО-Пресс, Изд-во ЭКСМО-МАРКЕТ» — в совершенном единодушии с Л.Дейтоном распространяют принцип «folly» (глупость) и на русских читателей...

107  Л. Дейтон. Вторая Мировая: ошибки, промахи, потери. М.: ЭКСМО-Пресс, ЭКСМО-МАРККТ. 2000. С. 153.

108  Цитаты приведены по тексту документального фильма «Months of War». A Brook Lapping production. Discovery Communication Burope. 2000.

109 The Battle of Britain. Документальный фильм m цикла Compains in History. Cromwell Productions. Edited and directed by Ross Bradley. 1998.

110  И. В. Сталин. Соч. Т. 4. С. 393.

111  После войны уже бывший полковник А. Г. Котиков будет занимать очень значительные должности: сначала генерал Котиков стал начальником экономического управления СВА и провинции Саксония (центр — Галле), затем, после гибели Берзарина, первого коменданта покорённой немецкой столицы, —комендантом советского Берлина.

'Фабианское общество основано в Англии в 1884 году для распространения в широких общественных слоях социалистических идей. В качестве своей программы фабианцы декларировали постепенное неизбежное превращение капиталистического общества в социалистическую

112  А. С. Феклисов, «прекрасно зарекомендовавший себя успешной раз-ведработой» в Лондоне в конце 40-х годов, с 1960 по 1964 г. являлся резидентом КГБ в Вашингтоне, действуя под псевдонимом «Фомин».

113  К. Делокаров. Философские проблемы теории относительности. М.. 1973. С. 202.

'АиФ. 1987. №23.

' Капица Петр Леонидович, ученик А. Ф. Иоффе. С 1921 года работал под руководством Резерфорда в Кембридже. Капица не случайно попал в Кавендишскуго лабораторию Резерфорда, — этот всемирно известный английский физик придерживался оккультных взглядов не только как философ, но и как учёный. П. Л. Капица стал одним из связующих звеньев масонского контроля за научными разработками в СССР. В 1934 году возвратился в СССР, получив должность директора Института физических проблем АН СССР, и таким образом стал куратором научных изысканий в области физики в СССР.

²М. Рузе. Оппенгеймер и атомная бомба. М., 1965. С. 82.

114  А. Н. Рубакин. В водовороте событий. М., 1960. С. 257, 241.

115  Первоначально планировалось участие в операции «Барабанная дробь» двенадцати подлодок типа IX (водоизмещение — 1120 тонн, длина 77 м, надводп. скорость 18.3 узла, дальность плавания —

116  Командиром той лодки был Рейпхардт Хардеген. Его добычей стал большой танкер «Галф Америка».

117  «U-Boat»...

118  Цит. по: Волчьи стаи. Пер. с англ. М., 1998. С. 120.

119  Эрнст Джозеф Книг в 1936-1941 п . командовал разведывательной, а затем базовой авиацией ВМС США, был членом Генерального Совета морского министерства. С февраля 1941 г. командовал Атлантическим флотом. После 7 декабря 1941 г.—назначен главнокомандующим ВМС США. С марта по декабрь 1945 г. совмещал эту должность с должностью начальника морских операций. Являлся членом американского Комитета начальников штабов и объединённого англо-американского штаба. По решению Кинга была создана структура командования противолодочных сил, получившая название «10-й флот», — который он же и возглавил.

120  «U-Boat»...

121  Маршалл был награждён медалью Великой ложи Нью-Йорка в 1945-м, Брэдли и Уэйнрайт — в 1946-м. Макартур получил эту награду позже — в 1963-м.

122  К. Дёниц. Подводный флот Рейха. Смоленск, 1999. С. 102.

123  People's Century. BBC/WGBH Co-Production. MCMXCV.

124  Там же.

125  Тексты документов приведены по: В. Телицын. «СМЕРШ». Операции и исполнители. Смоленск, 2000. С. 373-378.

126  Цит. по: Д. Рид. Спор о Сионе. М„ 1993. С. 451.

127  Иосиф Джугашвили (Сталин) был убран из игры во время затянув-легося «брестского мира» коммунистов с Россией, который «вождь», «учитель» и «отец всех детей» был вынужден заключить во время войты. Конечно же, Сталин до конца своих дней оставался коммунистом. Эн был вынужден — ради сохранения Советской власти как таковой — шключить временное перемирие с народом покорённой России — и по-зторил судьбу «великого Ленина».

Наивные попытки снять противоречия в истории СССР через искусственное построение схемы «национальной революции», якобы начатой Сталиным и якобы имевшей целью ни больше ни меньше как свержение еврейского ига, есть только свидетельство полного непонимания реальной истории, событий, свершающихся на наших глазах в России и мире.